Покемоны и иконы

Смити Алан

Канал тем временем набирал обороты, с рекламой всё шло как нельзя лучше. Плюс к тому я даже попытался издавать тематический журнал. Популярность, одним словом, грела душу, не скрою.

«Я знаю, чего тебе не хватает в твоих роликах, – сказала Ирка с порога, снимая розовые солнцезащитные очки Ray-Ban, – больших сисек и красивых женских ног!»

Сказать, что я был чертовски рад её приходу, значит, ничего не сказать. Она ворвалась в мою квартиру, как шаровая молния, по пути мгновенно оценивая обстановку, прошла на кухню, глотнула из бутылки минералку, заглянула в ванную и, довольная, вернулась ко мне. На ней было легкое шелковое нежно-розовое короткое платье, часы Maurice Lacroix

на тонком ремешке и босоножки. Прикид у неё был всегда что надо. Кто были её родители, она не рассказывала, и меня это особенно не волновало. Мне достаточно было общения с ней самой, такой, какая она есть, без груза родительских денег и положения.

«Ладно, а где мы возьмем большие сиськи?» – я был по уши доволен её приходом и решил поддержать заданную тему.

Иркины груди запросто помещались в мои ладони. Неоднократно я уже позволял себе в этом убедиться. Она стояла передо мной, а её соски выпирали из-под тонкой материи, заставляя меня дышать прерывистей. Я провел рукой по спадающим на щеки светлым локонам, большим пальцем расправил на вспухших губах естественные морщинки, заглянул в озорные прищуренные глаза и утонул в бесконечном поцелуе. Не помню, как мы оказались на диване. Мои губы скользили по её шее, плечам. Вот они уже покусывали то один сосок, то другой. Платье медленно съезжало на бёдра, оставляя за собой вздыбленные волоски на молодой нежной коже. Спустя полчаса мы молча лежали, уставившись в серый потолок. Я продолжал ощущать на своих губах вкус её разгоряченных бедер. Наши тела вспотели, кондиционера не было, и следовало бы добраться до душа. Чувствуя, что начинаю засыпать, я нехотя пошёл ополоснуться первым.

Мы сидели за маленьким кухонным столом и ели мороженое, которое Ирка принесла и предусмотрительно закинула в холодильник. Вдруг она вспомнила:

«Ну так как насчет красивых ног?»

«Я не против, – ответил, – но от моих могут разбежаться подписчики».

«Тогда бери телефон», – она прошла к дивану, легла и закинула ноги на спинку.

Шелк соскользнул и полностью оголил её молодые стройные длинные ноги. Она позировала, меняя положение ног, а я всё сбивался и не мог попасть на кнопку, чтобы сделать хоть один снимок. Это были потрясающие минуты: я любовался ею, она соблазняла меня – мы оба раздували огонь, которому угаснуть уже было не суждено. Сделав наконец несколько фотографий, я не смог выдержать мучений и оказался рядом с ней…

С того дня то фотографии, то секундные видеовставки Иркиных прелестных ножек стали украшать мои видеоролики, собирая всё больше и больше подписчиков. Я и представить себе не мог, что их будет столько! Придумывал разные темы, экспериментировал, но всё-таки главной оставалась тема конфликта религии и атеизма. Нет, я не замахивался на серьёзные размышления и анализы, моей целью было зародить сомнение. А дальше, как говорится, пусть каждый сам для себя решает, верить ему или нет, и если верить, то во что.

Для меня между христианской церковью, мусульманской мечетью или еврейской синагогой разницы никакой нет. Разница лишь в форме, размерах и внутреннем убранстве помещений, а также в количестве денег, вытягиваемых у прихожан. Я ничего не имею против храмов как таковых. Во-первых, они могут иметь культурную и историческую ценность. Во-вторых, или, во-первых, это место, где верующие вроде как общаются со своим богом. Если оставить за скобками тот факт, что я не верю в такое общение, можно считать, что общение одностороннее. Пусть так. По крайней мере, некоторым туда приходить нравится, там они находят единомышленников, единоверцев – такой вот клуб по интересам. В чем-то это даже сравнимо с подписчиками на моём канале.

Возмущение моё от другого. Церковь по нашей Конституции отделена от государства. И было бы странным, если бы было предусмотрено

обратное, учитывая, что страна наша многонациональная и многоконфессиональная. Вот какого хрена, например, предмет «Основы религиозных культур» включён в школьную программу в качестве обязательного? С чего вдруг ребенок эту хрень должен изучать? Разве изучения истории недостаточно? Отдельно же разбираться в тонкостях замшелых постулатов, уверен, никому не интересно.

И ведь не зря же они со школы начали. Ясное дело, что после падения Союза, когда культ нового бога, Ленина, перестал быть почитаем даже коммунистами, нужно было чем-то объединить обнищавшее народонаселение. В какой-то момент божественным стало бабло. Чем у тебя его больше, тем ты ближе к небожителям. Но денег на всех не хватало, пришлось вспомнить про прежнего бога, которого столетие назад старательно захоронили. Его достали, отряхнули, храмы восстанавливать стали, новые строить, чтобы в каждом районе свой был.

Но тут и начались лицемерие и сопутствующая ему пошлость. Бывшие коммунисты и комсомольцы, партбилеты свои спрятавшие на память, стали пачками креститься, да так, что попов на всех хватать не стало. Спрос родил предложение. В семинарию нынче не попасть: конкурс как в приличный университет. А почему и нет? Во-первых, от армии закосишь, а во-вторых, на всю оставшуюся жизнь обеспечишь себя гарантированным высокооплачиваемым рабочим местом и могилкой на ухоженном прицерковном участке после смерти. Мода на веру пришла. Современный человек за модными тенденциями ведь следит: шмотки, прически, часики, крестики. Вот нацепил он крест, а всё равно какой-то внутренний стыд остался. Посмотрите на прихожан в церквях: кто боится ошибиться, в какую сторону рукой махать, кто головой кивнет, будто даму на танец приглашает, другой, напротив, согнется и застынет, будто радикулит прихватил. Есть, конечно, и те, что руками машут, словно мельницы, а кланяются так показушно, что аж головой пол задевают.

У мусульман та же песня, кто бы что ни говорил. Ты только попробуй на Кавказе назваться атеистом – сразу станешь белой вороной. Ненадолго. Ведь там это ещё и на страхе основано. Страхе быть порицаемым старшим поколением, большинством. Страхе быть наказанным, порой даже физически. И такой страх не на пустом месте возник. Ислам довольно молодая религия по сравнению с христианством. И, как любой идеологии, ему надо продвигать свои идеи в массы. А история неумолима: всегда насаждение новой религии сопровождалось сопротивлением и, соответственно, насилием над несогласными. Вероятно, поэтому мусульман считают агрессивными, навязывающими свои правила поведения и морали. А что там в Коране записано, к чему в нём призывают – то не имеет значения. Но это, как говорится, совсем другая история, в Библии тоже не всё так записано, как её пытаются прочитать и интерпретировать.

И вот, за какой-то десяток лет вера в бога превратилась в тренд. Ведь спустя лет двадцать после победы социализма бога только всуе вспоминали, по привычке. Новое поколение уже верило новому богу. А тут обратный процесс надо было запустить. Запустили, но через жопу, как обычно. Церкви стали расти как грибы. В магазинах рядом с каждой кассой непременно копилочка для пожертвований на храм. Бывшие бандиты, а ныне депутаты и бизнесмены для отмаливания грехов тоже стали проявлять щедрость. Своего рода соревнование – чья церковь дороже и у какой куполов больше. И, как водится, хорошим тоном стало на любые мероприятия попов звать. А поводов хоть отбавляй: дом освятить, машину новую, завод, самолет, ракету. На космодроме так вообще штатный поп. Или отпеть, например, в мир иной проводить, тоже без попа никак. А попы на всём этом неплохо зарабатывают, само собой. Бесплатно никто не работает, тем более если с выездом. Чем не бизнес?