Покер с Аятоллой. Записки консула в Иране
Шрифт:
нашей стране. С некоторыми из них мне довелось быть знакомым. Они преподавали нам
персидский язык и литературу. Это были исключительно честные люди, патриоты, мечтавшие
однажды вернуться домой.
Их чувства не были показными. Наш учитель персидского языка (он запрещал называть его
господином) Ахмед Керимович Мамадзаде постоянно задерживался в лингафонном кабинете.
Кроме нас, никто не обращал на это внимания, мало ли работает человек, надиктовывает
студентам
«сюрприз», решили послушать, что он там крутит. Уговорив лаборанта, сели в кабину... и были
потрясены: в наушниках зазвучала щемящая душу песня, которую написал накануне казни
иранский генерал-коммунист, обращаясь к своей маленькой дочери: «Поцелуй меня, поцелуй
меня! В последний раз!
И храни тебя Бог. Потому что я ухожу навстречу судьбе». Старик Ахмед жил небогато, собственной
техники не имел, после занятий приходил в «лингафон», слушал песню своей печальной юности, немного плакал и отправлялся домой.
Мне кажется, что чувство глубокой ностальгии, лишившее «наших иранцев» способности трезво
мыслить, во многом предопределило их гибель в 1983 г.
После свержения шаха в 1979 г. у эмигрантов появилась возможность вернуться в Иран. Помню, как горели у них глаза. Помню, как, набравшись наглости, я спросил Фуругиана:
А вы не думаете, что там вас всех расстреляют?
Хабиболла на это ответил:
Ты молод, тебе не понять! Хомейни — на стороне народа! Хомейни — великий человек! Он
сегодня знает то, что завтра захочет иранский народ!
Вот тебе и анализ! А он был, кажется, третьим лицом в иранской компартии.
Дальнейшие события подтвердили — Хомейни действительно мудрый политик. Но когда в 1983 г.
руководителей иранской компартии показывали по ТВ и они признавались в измене родине и
связях с КГБ, если бы диктор не назвал их имен, я ни за что не узнал бы в этих замученных
пытками людях своих бывших учителей.
Накануне событий 1979 г. Иран был цветущей страной. В середине столетия шаху удалось
завладеть 50% прибыли от собственной нефти, отдав остальное англичанам, американцам,
голландцам, французам. Она и стала основой благополучия.
В 60-х годах шах начал программу радикальных реформ под названием «Белая революция».
Государство выкупило у помещиков землю и передало ее в рассрочку крестьянам по цене на 30%
ниже рыночной. К 70-м годам землю получили 1,2 миллиона крестьянских хозяйств — около
половины сельского населения. Одновременно были национализированы пастбища и леса,
проложены новые оросительные системы.
В стране
нефтехимические, металлургические, энергетические объекты, автомобилестроительные,
самолето-строительные, судостроительные заводы. Развивалась транспортная система. Были
расширены сети шоссейных и железных дорог, значительно увеличена пропускная способность
морских портов. На государственных промышленных предприятиях рабочие участвовали в
прибыли.
Шах придавал большое значение армии, флоту и ВВС. Они имели отличную выучку, современное
вооружение и хорошее материальное довольствие.
Реформы распространялись и на социальную сферу. Укреплялось здравоохранение, строились
школы и вузы. Женщины во всех областях получили равноправный с мужчинами статус.
Во внешней политике шах ориентировался на США. Американцы в те годы сидели здесь прочно. В
регионе Иран был их главным союзником и опорной военной базой.
Наши связи с Ираном к этому времени нормализовались. Друзьями нас не считали, но относились
спокойно, философски рассматривая СССР как неизбежное зло.
Экономика и социальная жизнь, как уже говорилось, шли в гору. Иранцы гордились своей страной, ее в ту пору называли Японией на Среднем Востоке.
Тем не менее здесь имелись враждебные шаху силы. Они находились в подполье. Наиболее
популярной считалась ОМИН{[27]}. Это были молодые ребята, левые радикалы, боевики — смесь
Троцкого с Че Геварой. Многие тренировались у палестинцев, от них переняли презрение к
смерти, навыки конспирации и террора. Иногда они что-то взрывали и в кого-то стреляли. Когда их
ловили, то ломали на дыбе и без судебных формальностей бросали ночью с вертолета в соляное
озеро, расположенное между Тегераном и Кумом.
На втором месте стояла ОФИН{[28]} — леваки, но поближе к марксизму, в чем-то даже смыкались
с Туде. Терроризмом не увлекались. Вели пропаганду в народной среде, клеили на заборах
листовки. Их тоже ловили, тоже пытали и сажали на долгие сроки.
Серьезным противником шаха была радикальная часть духовенства. Но фанатиков, жаждавших
крови, было немного. Главного — Хомейни сначала решили повесить, но потом пощадили и
выслали из страны.
К оппозиции можно было причислить и коммунистов, с той оговоркой, что они находились в
Москве, с народом общались по радио, в Иране работу практически не вели.
Так кто же затеял переворот? Каким образом в успешной, богатой стране, обладавшей к тому же