Поклонники змеи

Эмар Густав

Дювошель с состраданием приблизился к ней.

– А, – вскричал со злобным торжествующим смехом Флореаль, которого в это время привязывали к седлу, подобно тюку, – я ведь сказал ему, что он умрет раньше меня! Попробуйте-ка теперь привести его в сознание. Нет, он уже умер!

Но Флореаль-Аполлон ошибался: Марселен не только не умер, но даже не потерял сознания. Ослабев от усилий, которые ему приходилось употреблять в борьбе со своим страшным противником, он чувствовал, как мало-помалу к нему возвращаются прежние силы; через несколько

минут он совершенно мог бы оправиться и встать на ноги, но это не входило в его расчеты: по известным ему одному причинам Марселен хотел оставить своего врага с его заблуждением. Когда Дювошель наклонился над ним, он незаметно улыбнулся ему и, подмигнув с многозначительным видом, прошептал еле слышно:

– Необходимо, чтобы Флореаль считал меня мертвым!

Дювошель пожал ему руку; он понял юношу и, отойдя в сторону, сделал знак молодой девушке следовать за ним. Затем он взял конскую попону, осторожно покрыл ею Марселена и велел положить на импровизированные носилки, которые солдаты устроили из ружей и на которых уже лежали два негра, убитых юношей.

Флореаль внимательно следил за всем этим.

– Итак, этот храбрый Марселен умер? – насмешливо спросил он Дювошеля, подошедшего к нему.

– Да, презренный, – отвечал плантатор, – радуйтесь, вы убили его!

– Тем лучше, – с злобной радостью отвечал тот, – по крайней мере, я отомстил за себя!

Плантатор молча пожал плечами и подошел к Анжеле, чтобы помочь ей сесть на лошадь; затем он подал знак – и маленькая группа медленно двинулась вперед.

Начиная с этого момента Флореаль-Аполлон стал неподвижен и молчалив, и, если бы не мрачный блеск его глаз, его можно было бы принять за труп.

Теперь мы должны объяснить, как произошло благодетельное вмешательство Дювошеля, спасшее молодую девушку. Это устроила мать Марселена. Дело было так.

Несколько минут спустя после отъезда Колета, Антрага и Марселена старая негритянка, следившая за ними, вошла в пещеру; в нескольких словах она сообщила своему господину о предполагаемом свидании Анжелы с Флореалем Аполлоном, в присутствии Марселена, указала ему время и место и, заручившись обещанием помочь молодой девушке в случае, если бы коварный Флореаль задумал вероломно нарушить свое слово, она поспешила на плантацию, куда явилась несколькими минутами раньше прибытия Колета и его спутников.

Плантатор, довольный представившимся ему случаем овладеть своим заклятым врагом, немедленно захватил с собой солдат и поспешил к месту свидания; но вследствие темноты он чуть было не заблудился в лесу, и, не будь грома выстрелов и отчаянных криков девушки, помощь прибыла бы слишком поздно.

К полночи маленькая группа достигла плантации. Колет и Антраг не спали еще: увлеченные игрою, они забыли о времени. Велико было их изумление при виде Анжелы, которая, по их мнению, должна была находиться в постели, Дювошеля, которого они оставили в пещере, и особенно Флореаля-Аполлона, которого привезли

пленником на плантацию.

Последовали длинные объяснения. Затем Анжела удалилась в свои комнаты, опираясь на плечо матери Марселена которая совершенно уже успокоилась на счет своего сына, когда он, вдали от нескромных взоров, сжал ее в своих объятиях в доказательство того, что по-прежнему жив и здоров.

Исполнив этот священный долг, юноша вошел в комнаты, чтобы присутствовать на совете, который начали его господа. Флореаль, по-прежнему привязанный к седлу и охраняемый десятком солдат, не спускавших с него глаз, ожидал на дворе, что с ним будут делать.

Между тем в комнатах открылся совет.

– Что теперь делать нам? – спросил Колет.

– Я думаю, это ясно, – быстро отвечал Дювошель, – негодяй попал к нам в руки, расстреляем же его, и вся недолга!

– Конечно, это можно сделать очень скоро, – вставил Антраг, – но имеем ли мы право поступить таким образом?

– Если не имеем, то сами возьмем его, вот и все! – заметил Дювошель.

– Но это будет несправедливо! – вскричал плантатор.

– Ба, о чем тут спорить?! Предположим, например, что я убил бы его на месте, вместо того чтобы везти сюда. Не все ли равно?

– Это правда, но вы ведь не сделали этого, брат!

– И теперь сожалею, сознаюсь в этом.

– А вы как думаете, сударь? – обратился плантатор к своему гостю, который тоже присутствовал здесь, не принимая никакого участия в этом оригинальном военном совете.

– Господа, – отвечал француз, – так как вы оказываете мне честь узнать мое мнение, то я должен откровенно сказать, что я уроженец страны, где законность стоит выше всего; во Франции закон покровительствует всем гражданам и никто не имеет права судить других, как бы ни были тяжелы преступления.

– Как же вы предлагаете нам поступить?

– Я думаю, что вы должны завтра же отправить этого человека в Порт-о-Пренс и там отдать его в руки правосудия.

– Гм, – проговорил Дювошель, – законность прекрасная вещь; к несчастью, нам нельзя забывать, что мы находимся не во Франции, а в Сан-Доминго. – Потом, обращаясь к Марселену, прибавил – А как твое мнение, Марселен?

– По моему мнению, господин, – проговорил тот, не колеблясь, – нам совсем не следовало бы захватывать Флореаля-Аполлона.

– Так, а следовало бы его убить?

– Напротив, – продолжал Марселен, – нужно было его освободить совсем.

– Как освободить? – вскричали все трое. – Да ты с ума сошел, Марселен?

– Позвольте этому мальчику объясниться, – вмешался француз, – я, кажется, понял его мысль, и по-моему он прав!

– Ну уж это слишком! – вскричал Дювошель.

– Посмотрим! Объясни же, ради бога, Марселен, – вмешался Колет, – почему мы должны были бы выпустить из своих рук этого негодяя?

– Потому, господин, что я узнал теперь его убежище, и мы всегда можем найти его, когда захотим.