Поклянись, что это правда
Шрифт:
Он свирепо сжимает челюсти, хватает одеяло и крутит его в руках.
– Ари, – говорит он сквозь зубы, – вставай!
– Мейс, да прекрати уже, – возражает Арианна.
– Не спорь, – шипит он.
– Да мы просто так тут сидим. Ничего не было.
Произношу эти слова и только потом понимаю, что сказал что-то не то.
Краем глаза я вижу, как Ари резко повернулась в мою сторону.
Я чувствую себя неуютно, когда она медленно поднимается на ноги, берет одеяло из рук Мейсона и заходит в дом через заднюю дверь.
Когда она проходит мимо, я смотрю на Мейса.
Он открывает
Плюхаюсь обратно на стул и хватаюсь за голову.
Дерьмо!
Глава 10
Смерть бабушки для всех нас стала неожиданностью. Мы знали, что она больна, что лечение не помогает и что болезнь с каждым годом все больше отравляет ее организм, но все равно я не ожидала, что она умрет. Тем более что накануне она казалась жизнерадостной и энергичной, улыбалась и как будто чувствовала себя лучше… в отличие от всех других ее дней за последние полгода.
Думаю, это означало, что она сдалась, выбросила белый флаг.
Бабушка подарила нам напоследок прекрасный день, полный улыбок, смеха и воспоминаний. Она насладилась им сама. Это был последний полноценный, счастливый день ее жизни, прежде чем она отправилась к дедушке.
Наверное, с тех пор я должна была помнить, что счастье предшествует большой беде.
Два часа назад Чейз был моим, мы предавались любви на песке. Это было прекрасно, и это многое значило для нас.
Чейз не из тех парней, которые спят с девушками, а потом не обращают на них внимания. Конечно, он часто придуривается, как Мейсон, но не так сильно, как Брейди, но со мной он ни за что бы так не поступил, ему дороги наши отношения. Он прекрасно знал, что я чувствую. Я никогда не писала ему любовных писем, но тем не менее он не мог не знать о моей любви.
На рассвете мы оделись и пошли обратно к дому. Чейз принес одеяло, развел костер, и мы сидели под бледнеющими звездами, наслаждаясь обществом друг друга.
Минут через двадцать домой вернулся Мейсон.
Я не шевельнулась, а Чейз вскочил с места.
Мы сидели рядом, близко друг к другу, но не обнимались. Думаю, в нашем поведении, в том, что мы сидим у костра на рассвете, Мейсон увидел некоторую интимность, к которой психологически был не готов. Он никогда еще не заставал нас вдвоем в такой ситуации. С другой стороны, я все время обнимаюсь с Брейди, Мейсон ворчит, но никогда не теряет самообладания, как это бывает, когда он застает меня с Чейзом.
Он не доверяет ему?
Он не доверяет мне?
Все было идеально, именно так, как я себе все и воображала. Наконец я добилась того, чего так долго хотела, – идеального момента с идеальным человеком. Все было идеально.
И вот наступает день, и все совершенно по-другому.
Как и было обещано, нас позвали к Нейту, родители устроили грандиозный пир. По идее, это должно было поднять нам настроение, но все мы немного скованны, потому что стараемся скрыть сочувствие к несчастной девушке, которая до сих пор так и не вышла из своей комнаты. Мы сидим на террасе,
Я благодарна ему за то, что он молчит, потому что мне совсем не хочется слышать, что он попытается сказать.
Мейсон выходит к нам, проводит руками по лицу и плюхается на стул рядом со мной.
– Как она? – спрашиваю я, изо всех сил пытаясь сосредоточиться на этом вопросе.
Брат вздыхает:
– Говорит, что все в порядке, но на самом деле непонятно. Паркер говорит, что она из тех, кто страдает молча, так что предполагаю, что все довольно фигово. Главное, что она в безопасности и о ней заботятся, так что, надеюсь, все наладится. Она позволила Лолли остаться с ней в комнате, это хороший знак.
Я киваю, Мейсон кладет голову мне на плечо и на мгновение закрывает глаза. Я смотрю на Чейза.
Его брови сдвинуты так сильно, что практически соприкасаются у переносицы. Он смотрит вниз, куда-то себе на колени. Резкая боль пронзает мне грудь, я вздрагиваю, и Мейсон поднимает голову. Брат хмуро смотрит на меня, я знаю, что у меня застывший, невыразительный взгляд, но все равно натянуто улыбаюсь, и он убеждает себя, что я расстроена из-за происходящего с Пейтон.
На террасе появляется мама, у нее в руках полный поднос, но она не позволяет себе помочь, – ставит поднос на столик для пикников, который дядя Йен подарил Лолли и Нейту.
Мама раскладывает еду по тарелкам, она любит это делать, и папа несет тарелки нам.
Едим молча, иногда кто-то что-то говорит, но я ничего не слышу – я погружена в свои мысли, которые перешептываются между собой в моей голове.
Через какое-то время все встают, и мама подходит ко мне. Она обнимает меня, тихо говорит что-то, но я не понимаю что.
В следующий раз, когда я поднимаю глаза, на террасе только мы – Чейз и я. Его тарелка стоит нетронутой.
Он не шевелится.
Лучше бы он шевельнулся.
Лучше бы он ушел, но я знаю, что он этого не сделает.
Особенно теперь, когда он смотрит на меня не отрываясь… мне хочется, чтобы он отвернулся, потому что мне трудно выносить этот взгляд, он будто медленно убивает меня.
Почему он смотрит на меня так тревожно, так взволнованно, будто заранее молит понять и простить?
Я бы хотела увидеть в его глазах уверенность, готовность преодолевать горы, падать и вставать, карабкаться на вершину до тех пор, пока мы не окажемся на ней вместе. Таким должен быть взгляд любви, верно?
Фейерверк чувств?
Яркие переживания?
Волнующий опыт?
Но кто я такая, чтобы судить о любви?
О любви я знаю лишь по отношениям своих родителей, но сейчас происходит нечто иное.
Это мучительно.
Отблески костра пляшут в его зеленых глазах, тусклых и удрученных. Я смотрю на него и думаю: «В чем я ошиблась?»
Мы с Чейзом даже не добрались до первой стадии отношений, а потом случилось то, что случилось. Мы были сбиты с толку, расстроены, думали о том, как легко потерять кого-то близкого, любимого. И эти переживания взяли над нами верх.