Поколение

Ерёменко Владимир Николаевич

— И какова же их заводская готовность? — нетерпеливо спросил Виктор.

— До семидесяти процентов планируют. Тут все в транспорт упирается, как и чем доставлять эти блоки. Там, где нет дорог, реальный путь пока один: на баржах по рекам, а дальше на вертолетах или по зимнику тракторами.

— Если семьдесят процентов заводской готовности, то перезимуем и в вагончиках.

— Вишневский говорит, что они уже сейчас могут проектировать оборудование и в большей готовности. Все дело в транспорте. О дирижаблях мы все еще только дискуссии ведем, а их уже бы надо производить…

При

упоминании о Вишневском в Викторе все настороженно замерло. Раз Лозневой говорит о нем — значит, не так все плохо. Правда, он не назвал его по имени, как его все называли в институте, а сухо произнес только фамилию, но уже одно упоминание о Леве говорило о многом.

— Лева наговорит с три короба, — обрадованно поспешил поддержать разговор Виктор, — у него все идеи космические, из двадцать первого века. Ты слышал, он говорит, что транспортировать газ вообще можно без трубопроводов.

— Сжижать, что ли?

— Нет, это всем известно и широко применяется. Лева говорит, что уже сейчас практически возможно пробивать в земле туннели, вроде подземных метро, только поменьше, и по ним гнать газ. Технически возможна конструкция такого снаряда-машины, который будет вести проходку подземных туннелей-газопроводов. Снаряд сможет так уплотнять и гидроизолировать грунт, что он будет держать газ под большим давлением.

— Идея почище жюль-верновских, — заметил Лозневой и, помолчав, оживленно добавил: — Хотя ничего неразрешимого в ней нет. Почему бы и не быть? Вот тогда действительно не нужно будет строить городов в пустынях, тундре, на болотах. Запустим таких стальных кротов из Москвы, Ленинграда, Новосибирска, Свердловска и пусть тянут нитки туннелепроводов. А пока, дорогой Витя, нужны опорные города. Таким сейчас становится Надым. На берегу Конды растет город Урай. Север обживать надо… Обживать.

Глядя на распалившегося Лозневого, Виктор улыбнулся: «Ну, ожил мужик. Сел на своего любимого конька».

9

— Да проснись же ты, проснись… Ну вставай, — услышал Виктор сквозь сон.

— Ну, ну, да что ты как бревно?

Виктор опустил босые ноги с койки и кулаками потер глаза. Перед ним стоял Лозневой.

— Что стряслось?

— В отряде Миронова несчастье. Двое на пожаре обгорели.

Виктора словно ветром сдуло с койки. Через минуту он уже был одет.

— Кто обгорел?

— Грицай и Силин. Силин ничего, а вот с Грицаем худо. Кровь для переливания нужна, кожа для пересадки. У тебя какая группа?

— Не знаю…

— Грицаю, нужна первая. А с нею всегда мука. Давай поднимай ребят.

Через четверть часа из вагончиков на двор лагеря, где ревел тягач-вездеход, начали высыпать люди. Лозневой, расставив руки и пытаясь остановить газовиков, выкрикивал:

— Машинисты трубоукладчиков, экскаваторщики, бульдозеристы не едут. Виктор! Слышишь, твоих механизаторов не берем.

Но никто не возвращался. Ребята, подняв воротники курток и втянув головы в плечи, стороной обходили Лозневого и прыгали в кузов вездехода.

— Бесполезно, —

махнул рукой Суханов, — все равно никого не вернешь. Давай трогай, пока весь лагерь не всполошили.

Чертыхаясь, Лозневой полез в кабину вездехода и уже оттуда басовито закричал:

— Кончайте базар!

В кузов успело вскочить человек двадцать парней, и вездеход, громыхая гусеницами, словно по горному ущелью, помчался по узкой просеке. Вековые сосны и ели, упирающиеся в самое небо, могучие кедрачи расступались перед вездеходом и, казалось, тут же смыкались позади машины. Так ехали километров десять, и вдруг просека выскочила на настоящую дорогу, и ощущение, что вездеход до сих пор мчал по ущелью, стало еще явственнее. Сразу посветлело. Уже дрожали и гасли, как искры костра, полинявшие звезды. На горизонте проступали очертания темного леса, а где-то за ним должен быть Ивдель.

Город только просыпался. Разбрызгивая грязные лужи, затянутые первым ледком, вездеход мчал по улицам. Перед мостом через реку, разделявшую город на две половины, вездеход резко сбавил ход. Здесь тяжелая машина не могла без риска проехать, пришлось свернуть к броду. Над скользкими валунами кипела вода. Ловко обходя каменные глыбы, вездеход медленно продвигался вперед. Вдруг Виктор почувствовал, как вода захлюпала у него под ногами. Люди в кузове зашумели, шарахнулись к бортам, стали взбираться на лавки, на кабину. Нарочито истошно завопили:

— Братцы, тонем!

Виктор узнал голос Грача. «Значит, вся великолепная четверка здесь». Прошли самое глубокое место, вода схлынула, и ребята соскочили с бортов и крыши кабины на дно кузова. Виктор начал спрашивать, у кого какая группа крови. Но, странное дело, как и он сам, никто этого не знал. Лишь Мишка Грач смог назвать свою группу. У него вторая.

«Ну этот всегда все знает, — восхищенно подумал Виктор. — А может, и врет?»

У городской больницы — несколько забрызганных грязью грузовиков, толпятся люди.

— Наверное, строители с железной дороги, — бросил на ходу Лозневой Виктору. — Пожар подходил к их трассе, вот наши ребята и кинулись тушить. А теперь они…

— Знаю я этого Грицая, — отозвался Виктор, — лез, наверное, очертя голову и угодил.

— Долго зорюете, соседи. Все подходящие места проспали, — встретили шутками железнодорожники газовиков.

В полумраке раннего рассвета две группы людей сразу смешались, заговорили возбужденно, громко и весело, будто их собрало сюда не несчастье на пожаре, а радостное событие. Вспыхнули огоньки сигарет. Покрывая голоса других, басил Арсентий:

— Кирюха! Ты-то чего здесь?

— А ты? — обрадованно отвечал ему высокий парень в темном бушлате. — Мы дорогу из Европы в Азию тянем…

— А я с газовиками. Как там наши леспромхозовские?

— А ну их, — ответил высокий. — Потихоньку расползаются. Где больше платят, туда и рвут. Теперь, брат, и у нас есть куда податься. Все больше на нефть народишко прет. На Конду, Самотлор, а то еще Уренгой какой-то открыли. Там, брат, такие куски…

Виктор брезгливо поморщился, обходя дружков.