Покорение Сибири
Шрифт:
– Ваше величество, - говорил маркиз Филипп Бертран, который прошёл специальную подготовку под Петербургом, - пришли новые времена. Когда-то никто не верил, что возможно поколебать устои Римской империи, но пришли варвары и разбили её, словно фарфоровую чашку о гранитный камень.
– Маркиз, вы считаете, что Францию ждёт то же самое?
– Нет, Ваше величество, не считаю. Мы этого не допустим! Но пришли другие времена. Народ устал быть послушной марионеткой в руках аристократии, народ считает, что Франция - принадлежит не только аристократии, но и им.
– Но это ужасно маркиз! Неужели вы хотите сказать, что чернь желает управлять страной?
– Она
– Но это ужасно...
– повторила потрясённая Мария-Антуанетта.
– Будет ужасно, если вы начнёте бояться своего народа, - заговорил эмоционально маркиз.
– В это неспокойное время вы должны быть с ним солидарны во всём! Светлая память о покойном Людовике XVI, подло убитым англичанами, живёт в сердцах простых людей и защищает вас от злых козней и посягательств. Так не дайте же им повода изменить это мнение! Ваша задача воспитать сына, который будет истинным патриотом Франции и защитником своего народа. Гордыня и нежелание воспринимать новое ведут к погибели.
– Но эти казни, маркиз...
– Ваше величество, новая жизнь появляется на свет в страданиях и муках. Вы, как мать, должны это понимать. Так же и обновление любого государства - без крови не бывает. И не стоит ужасаться и терзаться душевными муками, просто примите это, как данность.
– Маркиз, умом я понимаю, что вы, скорее всего, правы, но это очень непросто сделать...
– Ваше Величество, хотите совет?
– Какой?
– Сейчас мы воюем с Англией. В каждой войне есть свои убитые и раненые. Но если первым Вы ничем помочь не можете, то вторым...
– Я слушаю, маркиз.
– Уверен, если Вы пожертвуете дворец Тюильри в качестве госпиталя для военных, то Ваша популярность среди французов не будет знать границ. Да что - французы, монархи других государств будут Вам завидовать! Какая ещё королева делала более чем достойный подарок для своей армии? Если Вы не можете управлять своей страной, то никто не может помешать Вам поднять престиж её армии!
– Но маркиз, я не могу это сделать единолично...
– Ваше величество, Вам только нужно во всеуслышание заявить об этом...
К концу 1789 году дворец Тюильри в Париже был полностью переоборудован в госпиталь. Такой жест королевы был поддержан довольно широким кругом общественности. По совету маркиза королева заняла должность генерального инспектора госпиталей во Франции. Самому маркизу Филиппу Бертрану удалось занять место воспитателя при малолетнем Луи-Шарле герцоге Нормандском, будущем короле Людовике XVII. Но не только этот жест принёс любовь и популярность Марии-Антуанетте среди французов. Двадцатого июля 1789 года весь Париж ликовал. Новость о том, что королева послала своих верных офицеров в Англию, где они потопили кучу английских кораблей вместе с их экипажами, вызвал во французской столице бурю восторгов! Плакаты с надписями на фоне горящих английских кораблей: "Вот так должна мстить каждая французская женщина за смерть своего мужа", появились во многих местах. Были, конечно, и недовольные этой популярностью королевы, опасаясь её возвышения. Как известно, борьба за власть не прекращается никогда. Но королева в политику не лезла, предпочитая заниматься улучшением медицины в стране. Кое-кто попытался выяснить у неё имена офицеров, так удачно потопивших английские суда, мотивируя это тем, что героев нужно наградить. На это королева честно отвечала, что никаким офицерам она ничего не приказывала, что люди сами захотели отомстить за смерть своего монарха, но кто это, она, к сожалению, не знает. А так как на английских кораблях французов всегда хватало, то этими героями могли быть многие.
Глава 11.
Петербург. Весна.
Секунд-ротмистр
– Эх, господа, весна!
– подвыпивший корнет раскинул руки в стороны и чуть не упал с седла от этого движения.
– Корнет, опасайтесь! Весна - ветреная девица, она не только разбивает сердца, но может ещё и с лошади скинуть, - отвечал со смехом второй его товарищ.
– Бросьте, вахмистр, я всего лишь немного перепил вина. А вы что молчите, ротмистр?
– Что-то грустно мне, сегодня, господа, - ответил Зубов.
– Неужели вас не радует весна? Поглядите на небо... Видите, сколько звёзд? И все они наши!
– корнет приподнялся на стременах и вытянул одну руку вверх, как будто и вправду хотел дотянуться до звёзд.
– Право же, корнет, вы сегодня немного пере...
Раздавшийся выстрел оборвал Платона Зубова на полуслове, и он упал с коня. Не успели сослуживцы ротмистра опомниться, как к ним подскочили несколько бородатых мужиков, стащили их с коней, оглушили и забрали всё самое ценное. С момента выстрела не прошло и двух минут, как грабители растворились в подворотне. На месте преступления остались лежать убитый Платон Зубов и два оглушённых его товарища.
Через час один из нападавших, но уже без бороды и в совершенно другой одежде докладывал Рустаму.
– Я проверил, Зубов был мёртв. А его спутников так... слегка оглушили, ну и имитировали ограбление.
– Всё прошло нормально.
– Абсолютно.
– Хорошо, денёк отдыхайте, а потом вам предстоит ехать в Европу. Городок там есть один, Франкфурт называется.
– Тоже есть интересное дельце?
– Очень интересное, - улыбнулся Рустам.
– Ладно, иди. Послезавтра с утра жду тебя здесь.
– Хорошо.
* * *
Поиск полицейскими разбойников, которые напали на офицеров, ничего не дал. Оставшиеся в живых описали только, что это были бородатые мужики. А таких бородачей ходила половина города, и каждый мог быть в чём-то замешан. Полиция для порядка задержала несколько человек, но потом всех отпустила, кроме одного. Тот действительно оказался мелким жуликом. Платона Зубова похоронили. Несостоявшийся любовник Екатерины II уже не убьёт её сына подвернувшейся под руку злосчастной табакеркой.
Глава 12.
Петербург. Поэзия и проза.
Кто-то из писателей сравнит Петербург с Пальмирой. И пойдёт, и поедет это сравнение по городам и весям, и будут называть российскую столицу Северной Пальмирой. Так вот, на одной из улиц Северной Пальмиры под названием Грязная, в доме номер 14 жил Радищев Александр Николаевич. А работал сей господин на таможне. Ну, живёт человек, ну, работает, что в этом плохого? А нет ничего в этом плохого. Но только зуд творчества у этого человека в одном месте завёлся, и начал он писать поздними вечерами книгу под названием "Путешествие из Петербурга в Москву". Ладно бы просто писал, но Радищев почему-то делал это втайне от всех. Да и Бог бы с этой тайной, да только как на грех пересеклись пути-дорожки работника таможни Радищева и купца первой гильдии Лапина. Простое пятиминутное дело растянул Александр Николаевич на целых два дня. У Ивана Андреевича с литературой и так были нелады, кроме матерных стишков, а за сочинение по книге Радищева он в своё время получил двойку, из-за чего одноклассница, к которой он испытывал пылкую симпатию, отказалась с "двоечником" пойти в кино. На память Лапин никогда не жаловался, а такой отказ вообще забыть невозможно. И надо же такому случиться, что и через двести с хвостиком лет назад эта... этот... короче, данный господин, снова путает Ивану все планы.