Покорение Сюзанны

Робертс Нора

Моя любовь. Отнятая у меня. Не ее собственной рукой. Никогда не верил в самоубийство. Ушедшая. Потерянная навеки.

Я едва не спрыгнул с того утеса. Но она не позволила мне. Готов поклясться, что именно ее голос остановил меня. Поэтому просто сидел на земле под проливным дождем.

Тогда я не смог присоединиться к ней. Кое-как влачил свое существование без нее. Но, вероятно, в этом есть смысл. Мальчик, мой внук. Как Бьянка

любила бы его. Иногда вожу его к нашим утесам и чувствую, что она тоже там, с нами.

Калхоуны по-прежнему живут в Башнях. Бьянка хотела бы этого. Ее дети, дети ее детей. Возможно, когда-нибудь другая одинокая молодая женщина придет на наши утесы. Надеюсь, судьба окажется к ней более благосклонна.

В глубине души я уверен, что ничего не закончено. Любимая ждет меня. Когда наконец настанет мое время, снова буду разговаривать с Бьянкой. Снова стану любить ее, как и обещал когда-то. Вечно.

Глава 10

Холт ждал Трента в открытой беседке над стенающим морем. Зажигая сигарету, через широкую лужайку взглянул на Башни. Одна из горгулий в центре остроконечного пика потеряла свою голову, другая ухмылялась, скорее, очаровательно, чем свирепо. Вились клематисы — теперь он мог опознать их, — розы карабкались вверх к первой террасе. Замшелые каменные стены надменно высились в потоках солнечного света.

Невозможно подобрать подходящие слова для описания этих пронзающих небо башен и башенок, для величественно стареющих высокомерных очертаний, но цветы придавали сооружению волшебную ауру замка Спящей красавицы.

Строительные леса опоясывали западное крыло, пронзительный визг мотопилы рассекал воздух, грузовой лифт болтался под балконом, механизм заскрипел, когда трое обнаженных по пояс мужчин уложили в него оборудование. Радио изрыгало тяжелый рок.

Возможно, это правильно и справедливо, размышлял Холт, что особняк, так упорно цепляющийся за прошлое, так же достойно принимает настоящее. Если камень и цемент способны впитывать переживания и воспоминания, то Башни делали это. И Холт уже чувствовал, словно какая-то часть его обрела здесь кров.

Приветливо подмигивали окна комнаты, где он провел с Сюзанной большую часть ночи. Холт помнил каждую секунду тех блаженных часов, каждый вздох, каждое движение. И ее смущение тоже. «Нет, нежность мне не свойственна, — подумал он, — но с ней возникает сама собой».

Хотя она не просила нежности. Да и вообще ничего не просила. Может, поэтому он невольно стал таким чутким? С первой встречи Сюзанна разбудила что-то в душе, что-то незнакомое… и потому крайне тревожное. И обнаружение в себе подобных эмоций делало Холта таким же уязвимым, как и она сама. Все же надо найти правильный способ признаться ей.

Сюзанна заслуживает музыки, свечей,

цветов. Изысканных поэтических слов. Брэдфорд твердо вознамерился хотя бы попытаться дать любимой все это, и плевать, если усилия заставят почувствовать себя полным идиотом.

Ну, а пока надо завершить кое-какие дела — найти для нее эти чертовы изумруды. И засадить Ливингстона за решетку.

Холт отшвырнул сигарету, заметив, что Трент вышел из дверей. В открытой беседке они смогут обрести относительное уединение. Грохот стройки эхом отражался в барабанном биении волн. Все сказанное останется здесь — на высоте десяти футов. Если кто-то и выглянет из дома, то увидит, что двое мужчин просто распивают пиво по окончании рабочего дня подальше от женщин.

Трент вошел внутрь и предложил Холту бутылку.

— Спасибо.

Брэдфорд небрежно облокотился на перила и взял пиво:

— Список получил?

— Угу.

Трент занял место на одной из каменных скамеек так, чтобы наблюдать за домом.

— В прошлом месяце мы наняли четырех новых работников.

— Рекомендации есть?

— Конечно.

В голосе невольно прозвучало легкое раздражение.

— Мы со Слоаном неплохо осведомлены о мерах безопасности.

Холт только пожал плечами.

— Такой пройдоха, как Ливингстон, без проблем раздобудет любые рекомендации. Невзирая на расходы.

Холт сделал глубокий глоток:

— Обязательно раздобудет.

— Тебе лучше знать.

Трент, прищурившись, наблюдал, как двое мужчин меняют черепицу на крыше западного крыла.

— Но трудно поверить, что он работает здесь, прямо у нас под носом.

— О, ворюга наверняка здесь.

Холт достал следующую сигарету, закурил и выпустил длинную струю дыма:

— Раз он обыскал мой дом, значит, пронюхал о романе Бьянки и Кристиана, причем знает столько же, сколько и все вы, а так как ни один из вас не болтал о ситуации направо и налево, то он услышал что-то именно здесь, в Башнях. Он не нанимался в начале работ, потому что был занят в другом месте. Но в прошедшие несколько недель…

Холт умолк, увидев детей, бегущих к форту наперегонки с собаками, преследующими их по пятам.

— Грабитель не станет просто сидеть и ждать, попусту теряя время, ведь существует возможность, что вы разобьете стену, и изумруды вывалятся прямо в руки. А где лучше следить за происходящим, если не внутри?

— Похоже на правду, — признал Трент. — Но мне очень не нравится, что он болтается совсем рядом с моей женой, да и другими домочадцами.

Трент подумал о Кики, о вынашиваемом ею малыше, и у него помрачнели глаза.

— Если есть хоть один шанс из тысячи, что ты прав, я намерен участвовать в его поимке.

— Дай список, я всех проверю. У меня еще остались кое-какие связи.

Холт не сводил с детей напряженного взгляда:

— Он не причинит вреда ни одному из них. Гарантирую.