Покоренная поцелуем
Шрифт:
– Как вы и говорили, план этот был обречен с самого начала на неудачу, резко бросила Мария.
– Как жаль, - притворно начал сокрушаться Гилберт, выражая тем самым ей свое сожаление, хотя ее откровенное признание несколько удивило и разочаровало его. Ему хотелось продолжить в том же духе, чтобы вызвать у нее еще большее замешательство, заставить ее признать собственное поражение.
И вдруг его осенило, что она вновь упредила его. Представила его язвительные замечания как выражение его искреннего соболезнования, сделала вид, что он одобрял разработанный
Она глядела на него в упор, а в ее глазах он читал вызов, приглашение еще немного поиздеваться над ее бесплодными усилиями с целью добиться поддержки местных крестьян; она, казалось, молча умоляла его бросить тень на ее решение даровать свободу Ротгару Лэндуолдскому. Как его раздражает ее совсем не женское поведение! Как успокаивает этот розовый туман, в который погружаются его мысли, как он снимает гнев, уносит прочь горькие обиды, как; он его умиротворяет, ласково успокаивает, как побуждает раскрыть до конца разрабатываемые им планы, раскрыть немедленно, сейчас. Вновь послышался взрыв смеха со стороны рыцарей, - его люди, преданные ему душой и телом, может, они сейчас себя чувствуют не совсем твердо на ногах, но они, не колеблясь, все станут на его сторону.
– Вам следует, - осторожно сказал он, - больше прислушиваться к моим советам.
– Я прислушиваюсь к ним ровно настолько, насколько они того заслуживают.
– Вы должны, - продолжал он, - привыкать запоминать то, что я говорю. Надеюсь, отныне вы будете более внимательно прислушиваться к моим приказам.
Она так стремительно встала, что табуретка опрокинулась и с грохотом упала на пол.
– В этом доме хозяин Хью.
– В таком случае пусть он отменит мои приказания и даст свои, - сказал Гилберт.
– Вам прекрасно известно, что пока он этого сделать не в состоянии...
– Я знаю, - сказал Гилберт, - что вы нарушили прямой приказ Вильгельма. Те люди, которые выступят против него с оружием в руках должны быть преданы казни. А вы отпустили Ротгара Лэндуолдского на волю...
– Я это сделала только потому...
– Избавьте меня от ваших оправданий, - возразил Гилберт, махнув рукой оруженосцу.
– Джеффри, теперь я намерен выслушать твое донесение.
Молодой оруженосец с большой неохотой отошел от группы весельчаков.
– Я следовал за ним, как вы и приказали, сэр Гилберт.
– За кем?
– наводил его на мысль Гилберт.
– За Ротгаром Лэндуолдским.
– В голосе оруженосца чувствовалась озадаченность.
Гилберт, бросив быстрый взгляд на Марию, заметил, как она снова побледнела.
– Ну и что ты увидел?
– Вначале он посетил хижину Хелуит.
– При этих словах Гилберт, подняв брови, посмотрел на Марию. Джеффри обратился к ней:
– Вы, миледи, вероятно, помните того мальчугана, который пристал к вам и бывшему владельцу поместья во дворе? Так вот хижину матери этого ребенка посетил Ротгар.
"Как интересно", - подумал Гилберт, заметив, как меняется на глазах лицо Марии, оно то вспыхивало,
– Ах, да, ведь эта Хелуит - одна из самых пригожих девушек Лэндуолда, не так ли?
– опять наводил на мысль оруженосца Гилберт.
– Потом, после страстных объятий и душераздирающей сцены прощания, Ротгар направился в хижину дровосека, в которой тот, правда, давно не живет. Он, судя по всему, устроился там на ночь, так как разжег огонь и закрыл все окна.
– Ты направил этому негодяю Филиппу соответствующее донесение, как я тебя об этом просил, Джеффри?
– Конечно, сэр Гилберт, - с обидой в голосе ответил Джеффри.
Гилберт дал ему знак, чтобы он возвращался к своим бражникам.
– Завтра я отправлюсь верхом, чтобы посмотреть, что же это за хижина, сказал он, обращаясь к Марии.
– Там, где есть чурбан для колки дров, - это весьма подходящее место, где можно срубить предательскую голову.
– Ну и какой цели это послужит? Вот они, эти звенящие нотки отчаяния, которые он так часто слышит в своем, но слишком редко в ее голосе.
– Видите ли, хотя вы и поступили глупо, отпустив сакса на свободу, я все же предупредил Филиппа, что у нас есть еще один шанс завладеть его головой. Я мог бы ее отправить Вильгельму и таким образом предотвратить все его промахи перед королем.
– Он сделал вид, что обдумывает эту мысль.
– Король может даже наградить того человека, который доставит ему голову врага, может, даже передаст ему бывшее его владение, - Лэндуолд принадлежит Хью!
– В таком случае, может, хозяин Лэндуолда, Хью, сам лично доставит голову Ротгара Вильгельму?
– Гилберт, - сказала Мария.
– Не забывайте, что вы давали клятву на верность Хью.
– Она в упор смотрела на него, смотрела, не шевелясь, словно окаменев, не скрывая своей самоуверенности. Ее упрямый взгляд говорил о ее намерении снова указать ему на его место, снова подчинить его Хью.
– Все может кончиться, Мария, - тихо сказал он.
– Может, Вильгельм больше оценит верность, которую ему выражают сегодня, чем прежние заслуги. Но вам нечего бояться. У Хью все останется, как прежде, все, кроме титула. А вы, моя радость, - он резко привлек ее к себе, и она, спотыкаясь попыталась отшатнуться от него.
– У моей жены будет все самое лучшее, что только может предложить Лэндуолд.
– Нет, - злобно прошептала она, от этого отказа кровь бросилась ему в лицо, застучала в ушах.
– Завтра, - проговорил он, - я привезу его голову сюда. При таких морозах она долго сохранится. А после Пасхи мы вместе с Филиппом отвезем ее в качестве подарка Вильгельму.
Глава 8
Нужно предупредить Ротгара.
Он ей доверял. Доверял свою жизнь в обмен на собственную гордыню. Ротгар точно выполнил свою часть сделки. Как ему объяснить, что и она выполнила свою, тем более к нему в хижину вдруг ворвется Гилберт и будет гоняться за ним со своим мечом, покуда не отрубит ему голову. Перед верной смертью он, конечно, осудит ее как обманщицу и вероломную лгунью.