Покорители шторма. Бриз
Шрифт:
— Но только там ничего серьезного. Мы собираемся. Болтаем о всяком.
— О чем всяком? — поднажал Аэртон.
Хотя уже сейчас отчетливо почувствовал, что ничего серьезного из этого Клуба Висельников не выйдет. Ну какие из этих мальчишек заговорщики. Так, смех только один. Они не способны ничего толкового придумать. Да и оснований для возмущений у них нет. Сыночки богатых кланов. С детства не знали, что такое нужда. Все, в чем они нуждались, получали тут же, по праву происхождения. Нирнус фон Бора полностью подтвердил догадки Аэртона.
Клуб Висельников собирался по вечерам практически каждый день. В основном в свободных
Нирнус фон Бора рассказал все, что знал. Больше с него нечего было взять. Но Аэртон не мог доверять словам мальчишки. Он должен был проверить все сам.
— Я хочу попасть на их собрание. И ты проведешь меня, — голос его был полон горечи и разочарования.
— Я не могу. Я не могу, — в глазах испуг и ненависть.
— В таком случае я вынужден буду оповестить твоих родных, что ты предал интересы клана.
Аэртон видел: чтобы добиться желаемого, ему нужно надавить, и не колеблясь сделал это. Если бы Нирнус хоть на минуту задумался, то понял бы, что не в интересах расследователя что-либо сообщать его родственникам и тем самым ставить под удар интересы верховного клана, но на то он был и сопливый мальчишка, что в критический момент отключил свой разум и поддался чувствам.
— Хорошо. Я покажу, — смирился он со своей участью. — Ближайшая встреча сегодня. После захода солнца в правом крыле. Рядом с кабинетом профессора. Возле статуи первого Морехода.
***
Интересно, думал Карась, удалось ли акваморам узнать, что их новый профессор навигации на самом деле — очень важный расследователь, который наверняка появился в Академии из-за убийства Мареля? На кухне об этом стало известно очень скоро. Один из рыбаков, что привозили утренние корзины окуньков, спросил повара, чего это в Академию повадился ходить агент Канцелярии со своим помощником, которые выглядят так-то и сяк-то и которые точно агент и его помощник, потому как именно они пару лет назад болтались с важным видом в Бора-Бо, где рыбаку на него указывал свояк, которого тот навещал, когда…
Слушая эту усыпанную ненужными подробностями историю, повар и поварята перебивали говорившего восклицаниями и вопросами, а Карась покрывался мурашками и чувствовал, как волосы на загривке встают дыбом. Он понимал: расследователь тут вовсе не по его душу, просто были у него счеты к ним, расследователям. Кому как не Карасю было знать, какие гады среди них попадаются! Похуже чудовищ с тремя ртами, которые, как говорят, снуют у Барьера и пожирают корабли вместе с командами!
Отец Карася до сего дня был бы жив, если б не один из них, расследователей. Потому что отец рассказал серым шапкам про готовящееся ограбление склада, а кто-то из них, серых шапок, выдал его заговорщикам. В результате
Теперь, по всему выходило, ему придется приблизиться к расследователю, потому как Марель дель Бриз держал его за руку своей умирающей рукой и просил найти саламандру, и Карась саламандру нашел, но что делать с ней дальше — это мог понять только кто-нибудь постарше и поумнее.
Глава 4
— Устраивать обыски в порту, Френ! Ты хоть понимаешь, как унижаешь мореходов, бросивших якорь в Бризоли?
Услыхав через открытое окно этот голос, Делла вздохнула и вышла на балкон. Так и есть: в саду с её отцом разговаривал капитан Хёлвер де Циклон.
Ох уж этот капитан! Лихой, как сказочный разбойник, и порывистый, как ветер, предвещающий шторм, он еще год назад без всякого на то намерения покорил сердце младшей дочери тана, Олы. Пока что Делла была единственной, кто догадался об этом, но сестра в последнее время стала такой буйной и непредсказуемой, что Делла отнюдь не поручилась бы за честь семьи, если нынешний приезд капитана Хёлвера в Бризоль затянется.
Как будто Делле мало было волнений из-за проделок Болтона, так еще и это!
— Так надо. Переживут, — пробасил тан, повернулся к Хёлверу боком, сложил руки за спиной и поправился: — Переживёте.
Хёлвер де Циклон вскинул голову, тряхнул гривой черных волос, и Делла против воли залюбовалась его осанкой и гордым профилем, потому даже не поняла, что именно он ответил отцу, и тут же на себя рассердилась. Следовало бы послушать, а не вести себя как эта безответственная Ола!
Хёлвер был почти так же властен, как верховный тан Френ дель Бриз, и уж точно никак не менее упрям. Именно поэтому их добрые отношения и взаимное уважение регулярно подвергались проверке на прочность и, кто знает, быть может, давно бы уже оказались разрушенными, если бы к уважению не примешивалась также ощутимая взаимная выгода.
Делла наблюдала с балкона за ожесточённым спором отца и капитана Хёлвера и в который раз думала, что извечные большие и малые противоречия, столкновения характеров и стремлений, которые сопровождают отношения Бриза и Циклона на протяжении столетий, происходят не от разности их сутей, а от схожести.
Мысль была колючей, противной, но Делла никуда не могла от неё подеваться.
— Меж тем, мой друг, — неспешно и веско продолжал тан дель Бриз, — я предлагаю тебе важное и трудное дело, если ты не побоишься сурового испытания… впрочем, я знаю: под светом Матушки нет ничего, способного тебя испугать.
На соседний балкон вылетела Ола — вихрь белокурых локонов, лихорадка сверкающих глаз, пожар на щеках, нервные тонкие руки в пышных оборках. Она вцепилась в балконные перила, почти легла на них, жадно ощупала Хёлвера взглядом, и было в её глазах такое бесстыдство, что у Деллы от негодования тоже вспыхнули щёки.
— Держи себя в руках! — строго велела она сестре.
Ола отшатнулась, только теперь обнаружив Деллу, и даже уши её запылали, отражаясь розовыми пятнышками в жемчужных серьгах.