Покорившие судьбу
Шрифт:
Лишь когда все выразительные звуки смолкли, он как будто очнулся и тихо закрыл дверь.
Все вышло совершенно случайно. Отмахнувшись от Григсона, который собирался объявить о его приходе, он пошел наверх без доклада. Помня, какими глазами Джулия смотрела на его племянника в прошлую пятницу на балу, он надеялся застать этих двоих врасплох. Порой можно узнать много интересного, просто сказав что-нибудь или отворив дверь в минуту, когда двое в комнате не ожидают появления третьего.
Спустившись вниз, сэр Перран приказал немедленно подать его карету, чем еще раз удивил дворецкого. Он не мог тут оставаться: сдерживаемый
Проклятая горячность была частью его натуры, и избавиться от нее он, конечно, не мог, однако мог хранить хотя бы видимость спокойствия в присутствии посторонних. Теперь, прежде чем что-либо предпринимать, ему надо было переварить увиденное и хорошо поразмыслить.
Едва лакей захлопнул за ним дверцу дорожной кареты, мысли баронета сами собою обратились к брату. Сэру Перрану вовсе не хотелось вспоминать ни покойного брата, ни тем более его жену, но Эдвард, казалось, нарочно вынуждал его к этому.
Круги, круги, думал он. Все идет по кругу. Солнце, луна, земля, бесконечная смена времен года; рождение, жизнь и смерть, удар и возмездие, прилив и отлив, и – снова и снова – начало и конец, конец и начало. Вечно, по кругу.
Однажды и он любил – любил отчаянно, до безумия, чертовски мучаясь и ревнуя. У нее были ясные голубые глаза, покорившие его сердце с первой же минуты, черные как смоль волосы и живое одухотворенное лицо. Он добивался ее всеми возможными способами, дарил цветы и конфеты и прибегал ко всем известным уловкам, которыми мужчины издревле завоевывали сердца дам. В конце концов он добился ее, притом с тою же легкостью, с какой его племянник, по всей видимости, добился Джулии.
Это ли не ирония судьбы? Его любимая стала потом женой его брата и матерью Эдварда. И теперь, в завершение круга, ее сын забирает у него Джулию, ту единственную женщину, которую пожелал сэр Перран.
Но нет, круг еще не завершен. Сэр Перран получит ее во что бы то ни стало; он получит ее – и будет отомщен.
12
Вечером Эдвард вернулся в Монастырскую усадьбу мрачнее тучи. Стягивая на ходу лайковые желтовато-коричневые перчатки, он в мгновение ока миновал дядину роскошную переднюю и взбежал вверх по лестнице. Он был в бешенстве. Он никогда не питал особенно теплых чувств к лорду Делабоулу и не так уж сильно скорбел теперь о покойном, однако его смерть причинила неизмеримые страдания Джулии. Вот почему голос Эдварда, когда он спрашивал у дворецкого, где баронет, звучал весьма угрожающе.
Бистон удивленно приподнял одну бровь и коротко ответил:
– Полагаю, он у себя в кабинете.
Блэкторн, не останавливаясь, бросил дворецкому шляпу с перчатками и стремительно проследовал в кабинет сэра Перрана.
Перед дверью он на секунду задержался, по-военному расправил плечи и только тогда постучал.
– Войдите, – донеслось из кабинета.
Эдвард нажал на ручку двери и вошел.
– Вы не уделите мне несколько минут, сэр?
Сэр Перран сидел у камина в глубоком кресле. От свечей, горевших в нескольких подсвечниках, лился мягкий, ровный свет. Баронет жестом предложил племяннику сесть напротив. Блэкторн опустился в кресло и уже открыл было рот, чтобы приступить к своей обвинительной речи, однако в последний
– Сэр! – громко позвал Блэкторн.
– Вивальди, – удовлетворенно пробормотал баронет. – Помню, я еще в детстве знал всю эту сонату наизусть и в любой момент мог восстановить в памяти звучание любой ее части, на всех инструментах. Позже я развил в себе эту способность, и порой она мне очень помогала. Кстати, мой мальчик, – не меняя тона, продолжал он, – я бы посоветовал тебе быть осторожнее, когда крутишь амуры с девицами. Столь неожиданный переход от приятных воспоминаний детства к недвусмыленному замечанию привел Блэкторна в некое замешательство.
– Амуры? – озадаченно переспросил он.
Сэр Перран открыл глаза и прямо взглянул на племянника. Блэкторну сделалось вдруг не по себе, даже мурашки побежали по спине. Порой сэр Перран так напоминал ему покойного отца, что в голову лезли нелепые мысли о потустороннем мире и призраках. Конечно, ничего особенно удивительного в этом сходстве не было, ведь речь шла о родных братьях, однако само ощущение было не из приятных, и на некоторое время Эдвард потерял нить разговора.
Помолчав, сэр Перран продолжал:
– В следующий раз, когда вы с мисс Вердель надумаете развлекаться в Зеленом салоне, советую прежде хотя бы запереть дверь. Что, если бы за сим занятием вас застал не я, а Григсон или кто-нибудь из слуг? Право, было бы гораздо неприятнее. Полагаю, ты намерен на ней жениться? Это беспокоит меня: признаюсь, в последнее время я искренне привязался к Джулии и ее сестрам.
Блэкторн ответил не сразу. Конечно, скверно, что из-за его оплошности дядя стал свидетелем интимной сцены, происшедшей в Зеленом салоне, однако извиняться или оправдываться теперь уже все равно было поздно, и он решил ответить только на самый главный вопрос.
– Разумеется, я намерен на ней жениться. Она приняла мое предложение, и завтра мы встречаемся со священником. Или, по-вашему, я последний мерзавец, соблазняющий невинных девиц? В таком случае позвольте вас заверить, что подобного рода развлечения не в моей натуре.
– Это хорошо, – кратко ответил сэр Перран, после чего снова закрыл глаза и принялся размахивать рукою в воздухе. – «Времена года». Право, никто еще не сочинил ничего прекраснее. Все-таки ни Бах, ни Моцарт не трогают меня так, как Вивальди… А теперь ступай и не мешай мне слушать музыку. Твое поведение расстроило меня.
Однако Блэкторн провел в доме сэра Перрана несколько детских лет и давно знал эти дядины штучки. Конечно, во многом баронет и теперь оставался для него загадкой, но, во всяком случае, он уже не мог, как прежде, заморочить своего племянника, обращаясь с ним как с мальчишкой
– Прошу простить меня за то, что я вас так огорчил, – с усмешкой проговорил он. – Поверьте, это вышло неумышленно. Однако я пришел к вам сейчас не для того, чтобы обсуждать наши с Джулией отношения, а совсем по другому поводу. Я желаю знать, почему вы позволили Делабоулу продолжать игру, когда он уже упился до того, что не отличал даму от туза? Даже ваши друзья, лорд Эрнекотт и мистер Локсхор, не знали, куда девать глаза, когда его последние фунты исчезали в наших с вами карманах… Это было просто избиение младенца!