Покой средь маков
Шрифт:
– Нет. Я не из штабной инспекции, не волнуйтесь, – чуть усмехнувшись, по-доброму улыбнулась А’Ллайс. – Никакие сведения о «неблагонадёжных» зольдатах не собираю. Мне просто нужно как-то «войти» в свои обязанности, а без той информации, собирать которую я вас прошу, сделать мне это будет непросто. А ведь действовать и руководить нужно уже прямо сейчас… Так что вы скажете насчёт моего поручения?
– Я согласна. Тем более, у меня нет выбогха, – сказала Элиза. – Зольдат должен беспгхекословно выполнять все пгхиказы командования.
– Правильный настрой, шутце Кёнинг. При случае отмечу ваше стремление
– Ох… Спасибо вам! – лицо девчонки прямо-таки засияло счастьем. – Неужели Готт услышал наши мольбы и послал нам действительно хогхошего офицегха…
– О чём вы?.. – насторожилась А’Ллайс. – Рассказывайте, я слушаю. Не переживайте, это также останется между нами.
– Ну-у… Не знаю, как обстоять дела в дгхугих батальонах дивизии, но в нашем твогхиться что-то выходящее за рамки погхядка. Здешние офицегхы, они… слишком эгоистичны и жестоки. Относятся к нам, зольдатам, как к двогховому скоту!
Налившись еле заметной злостью, Элиза поведала весьма занимательную историю.
Сведения о том, что в батальоне за каждым офицером закреплена своя немногочисленная группа солдат, для А’Ллайс откровением не стало – это общепринятый стандарт, норма. И то, что каждому офицеру выделяется дополнительное денежное жалование на закупку сверхурочного провианта и медикаментов у дивизионных торговцев или местных жителей для всей группы, также всем известная давняя практика. Только вот офицеры 17-го батальона все выделяемые им средства оставляют в своём кармане, а те, кто понаглее, всё же производят закупки, но вместо бесплатного распределения вырученных товаров между подчинёнными внаглую их перепродаёт, да ещё и с серьёзной наценкой.
Узнав про это, А’Ллайс не на шутку возмутилась и на короткое время даже потеряла дар речи. Как командир батальона смог такое допустить? Куда смотрят проверяющие? Почему ещё никто не оповестил верхушку всей дивизии? Ответить на все эти вопросы Элиза не смогла, лишь пожала плечами и развела руками. Командир батальона – лойтант Штайер – в курсе происходящего и неоднократно посылал соответствующие жалобы в самую верхушку. Однако они все как один оказывались безрезультатными: то ли доносы не доходят до адресата, то ли адресат сам замешан в какой-либо лихой схеме и берёт процент с офицерского состава (последнее является предположением, которое между собой горячо обсуждается среди солдат).
И это лишь малая часть бесчинства местных унтер-офицеров. Как заверила шутце Кёнинг, некоторые, «особо бесстрашные» офицеры порою напиваются до беспамятства и попросту не являются на свои посты во время боёв. Эти слова настолько возмутили А’Ллайс, что сейчас она сама подорвалась к лойтанту Штайеру за разъяснениями, но была остановлена Элизой.
– Командигх знает о пгхоблемах, фгхау-офицегх, – сказала Кёнинг. – Но ничего не может поделать. Недавно я убигхалась возле полевого штаба и подслушала беседу лойтанта с одним из немногих хогхоших офицегхов. И если я пгхавильно поняла, то в агхмии сейчас оггхомная нехватка командующего состава – те гибнут не хуже пгхостых зольдат, а новых командигхов штаб почти не пгхисылает. Вот и не жалуются на имеющихся, бегхегут…
– Да грош цена такому офицеру, что свои обязанности не
– Знаем, фгхау-офицегх, знаем… – грустно вздохнула Элиза, после чего сразу же сменила тему: – Если у вас больше не имеется никаких вопгхосов, то могу ли я показать вам лагегхь?
– Да, пойдёмте, – кивнула фельдфебель, поднимаясь с края койки и приводя свою форму в окончательный порядок. – Познакомиться с устройством лагеря мне не помешает.
* * *
Светало, но в лагере по-прежнему царил полумрак, виною которому скопления высоких ветвистых елей. Более того, несмотря на скудное освещение, почти все встреченные на пути девушек фонари были выключены. Элиза объяснила это не «экономией энергии», а маскировкой: если в лагере будет слишком светло, может заметить разведывательный самолёт противника, если будет чересчур темно, никто из солдат в темноте не разберёт дороги.
Патрулирующие лагерь постовые при виде девушки в офицерской фуражке останавливались и одаривали её воинским приветствием. Несмотря на то, что А’Ллайс носит свои погоны не первый год, ей всё ещё непривычно и в какой-то мере даже приятны все эти уставные жесты.
Постепенно лагерь просыпался. Сонливые солдаты выбирались из своих палаток, устало зевали и направлялись к умывальникам, а кто-то сразу на полевую кухню. И все эти солдаты сливались в одну сплошную массу безмолвных серо-зелёных фигур. С каждой минутой этот строй разновозрастных мужчин с несчастными взглядами и тёмными мешками под глазами всё пополнялся и пополнялся…
– Они выглядят… подавленно, – вполголоса отметила А’Ллайс, наблюдая за солдатами, что слонялись между палаток. – Хотя чему я удивляюсь? Война же.
– Всё вегхно, фгхау-офицегх, – согласилась Элиза, продолжая вести офицера по лагерю. – Здесь все похожи дгхуг на дгхуга не только общим делом, но ещё бедами, лицами. Такова наша действительность…
– Позволю себе отметить, что ваша речь весьма красива, шутце Кёнинг, – отметила фельдфебель похвалой и лёгкой улыбкой. – Тем более для вашего-то возраста. Окончили хорошую школу?
Хоть начальное образование и было общедоступным, но поистине красивую и грамотную речь А’Ллайс зачастую слышала лишь от людей из аристократического сословия страны. И, поскольку Элиза внешне не была похожа на выходца из богатой семьи, можно предположить, что она очень начитанная либо прислуживала в дворянском доме… Зачастую сторонние мысли способны отвлечь от уныния, которое А’Ллайс постепенно перенимала от местных солдат, чьи угрюмые лица источали ни разу не жизнерадостность. Вот и отвлеклась, подумав про речь малознакомой девушки. Хотя, казалось бы, здесь, вблизи фронта, чья-то речь должна быть последней темой, о которой вообще можно поразмыслить…
– Ох, благодагхю вас, фгхау-офицегх… – на лице юной провожатой вспыхнул румянец, и Элиза отвела смущённый взгляд в сторону. – До войны я всё детство подгхабатывала в гогходской типоггхафии почтовым глашатаем. Иногда удавалась что-либо почитать. А в моём Бгхатеннфельде, повегхьте, кгхасиво и заумно писать умеют! – заявила она с лёгкой гордостью в тоне голоса. – Вот и начиталась кгхасивых, заумных слов.
– Хм-м, вот оно что, – завершила короткий диалог фельдфебель А’Ллайс своим «неявным» ответом, чем оставила девчонку в лёгком недоумении.