Покой средь маков
Шрифт:
– Ну и дела… – погрустнела А’Ллайс. – А… Долго ли добираться до лагеря?
– Три мили, фрау-фельдфебель. Тропа исхоженная, знакомая. Правда, идти будем без фонарей, так что на всё уйдёт часа полтора, если тормозить не будем, – поведал Витт.
– Не будем, – спокойна ответила девушка. – В таком слу…
– Ахаха! Кхе-хе, хе!..
Фельдфебель и гефрайте отвлеклись на жутко довольный смех и посмотрели в сторону грузовика. Один из «готовых» – изрядно потрёпанный старичок с перевязанной головой – истерил,
– С… смертники, аха-ха!.. Вы все сдохнете, как я!.. Я… Я умер! Аха-ха-ха!..
От увиденного на лице А’Ллайс проступило смятение.
– Тихо! – рявкнул гефрайте Витт. – Заткните его!
Услышав приказ, пытавшиеся успокоить сумасшедшего старика солдаты вместо разъяснительных бесед просто грубо скрутили его и заткнули рот шейным платком. Грубо, не по-товарищески, но практично – ещё не хватало, чтобы «ветеран» спугнул «молодняк» угрозами погибели.
– Это?.. – только и смогла выдавить из себя А’Ллайс, удивлённо смотря на столь «зрелищную» картину.
– Это последствия жестоких боёв и контузии, фрау-фельдфебель, – с досадой покачав головой, ответил Витт. – Начинайте привыкать. Там, на фронте, таких полно, всех и не выведешь…
– Жуть… – скривилось лицо девушки в гримасе отвращения и лёгкого испуга.
– Такова война. Но контузия – это ещё, можно сказать, «повезло», «легко отделался». Зачастую с фронта вообще не возвращаются, – проговорил гефрайте с мрачной улыбкой и грустными глазами. И, посмотрев на А’Ллайс, тут же сменил тему разговора: – Ну что, готовы? Поднимайте своих, и отправимся в лагерь.
Девушка тряхнула головой, чтобы отойти от лёгкого шока после увиденного, и вновь приказала солдатам построиться «двойкой», а после возглавила сформированную колонну.
Проводив взглядом тронувшийся с места грузовик, гефрайте Витт поравнялся с фрау-фельдфебелем и повёл очередную группу «смертников» к месту их будущей погибели…
Покинув поле, ведомый Виттом отряд вступил в густой подлесок. Но углубляться не стали, шли по краю, чтобы не заблудиться в темноте среди высоких елей.
В какой-то момент по небу почти неслышно прошёл самолёт – летел очень низко, освещая хороший кусок земли под собой мощным прожектором. Гефрайте сообщил, что это союзный, патрульный, но высовываться запретил: шанс того, что пилот спутает с вражескими лазутчиками и даст очередь с бортовых пулемётов, был крайне велик, а, как известно, судьбу на войне лучше не испытывать.
Дождавшись, пока самолёт скроется из виду, отряд продолжил движение.
По пути Витт рассказал, что их батальон базируется в скрытом лесополосой палаточном лагере, где помимо большего количества палаток нашлось место для некоторого количества землянок, принадлежавших сугубо офицерскому составу, или отведённые под нужды медицинского пункта. В этом лагере солдаты проводили свои «выходные».
– На фронте же как, – рассказывал гефрайте Витт, – три дня проводишь на передовой, два в лагере. Через месяц такой жизни выдаётся отпуск на пять дней в тылу страны, а после снова
– И давно вы здесь? – между делом поинтересовалась А’Ллайс.
– Пол года уже, фрау-фельдфебель. До этого год служил стрелком на Западном фронте, но после ранения левого глаза и лёгкой контузии отправили в госпиталь. Однако потом снова призвали, только стрелять я уже не мог… Я сам родом из Браттенфельда, а точнее из деревеньки в округе. По детству все ближайшие леса облазил – знаю их как свои четыре пальца, хе-хе. Вот и напросился на восток, сопровождающим служить. Мне повезло, действительно определили проводником в родные земли. Так здесь и оказался.
Говорил Витт, пусть и вполголоса, но без умолку. Человеку хотелось с кем-то поговорить, выговориться. А’ЛЛайс отчётливо чувствовала это. Решила помочь солдату, выступив в роли слушателя. Ей несложно.
– А как попасть в госпиталь, чтобы уже точно не призвали? – любопытства ради уточнила девушка.
– О-о-о, это теперь целая наука, фрау-фельдфебель, – протянул гефрайте. – Два года назад достаточно было хорошенько ногу подвернуть или заболеть чем-нибудь несерьёзным. Год назад уже руку потерять, глаз, ногу. А теперь…
И резко замолчал.
– А сейчас?
– Обе ноги или обе руки, оба глаза или уха. А лучше всё и сразу…
После этих слов дальше уже шли молча…
Двигались не быстро, но и не как черепахи. Хоть контингент группы и был разношёрстным, однако никто из её состава не просил передохнуть или поубавить темп. Казалось, что все без исключения солдаты чувствовали на себе великую миссию по защите страны (которую они уже формально начали выполнять), а потому никто не хотел облажаться и подставить остальных. Вот и шли размеренно, без привалов и лишних вопросов по пути. И благодаря этому с дорогой до лагеря управились действительно за полтора часа. А’Ллайс даже сверилась с часами – минута в минуту.
Лагерь представлял из себя скрытый в смешанном лесу палаточный городок, окружённый рядами колючей проволоки и противотанковых заграждений. Возле «главных ворот» – дыры в стене проволоки, закрытой баррикадами из мешков с песком, – отряд встретили трое постовых.
Завидев впереди группы гефрайтера Витта, сонливые постовые даже не поинтересовались о том, кого это он привёл и с какой целью, а просто пропустили всех вперёд.
Проведя отряд вглубь утопающего в темноте лагеря, Витт остановился возле присыпанной еловыми ветками землянки и приказал всем дожидаться снаружи, а сам, постучавшись по наспех сколоченной двери, вошёл внутрь.
Солдаты устало выдохнули и уже хотели расслабиться, усесться прямо на истоптанную сапогами здешних обитателей землю и перевести дыхание. Как вдруг из землянки вышел высокий мужчина, а следом за ним Витт, держащий в руках солдатский фонарик. В жёлтом луче света А’Ллайс различила на плечах незнакомца погоны лойтанта{?}[лейтенант].
– Зольдаты, стройся! – тут же скомандовала девушка своим подчинённым. После обратилась к лойтанту: – Герр-лой…
– Потише, пожалуйста…