Покровитель для Ангела. Собственность бандита
Шрифт:
– Что ты здесь делаешь? Я вообще-то спала.
Задирает свой маленький носик, поджимает губы, которые я до дикости хочу облизать.
– Ты кричала во сне.
– Хм, не было такого, тебе показалось – вытирает слезы, опускает голову. – Я хочу спать. Очень.
Переворачивается на бок, натягивая сильнее одеяло, и вот видно же, что не спит, но и поговорить мы не можем, что просто выводит из себя.
– Будет что то нужно, скажи.
– Угу.
Бубнит, и я выхожу за дверь. До утра сижу в гостиной. Сторожу ее сон, как пес, у самого сна ни в одном
Что с ней такое? Месяц же прошел уже. Ангел никогда так не кричала, не ревела во сне, либо же в больнице ей давали дохнерища успокоительного, и она всегда спала спокойно.
Закуриваю, глубоко затягиваясь сигаретой. Что ей там снилось такое, чтоб так орать и реветь навзрыд.
Сука. Знаю я, что ей снилось. Тут не надо быть гением, блядь.
– Алло, Игорь, можешь говорить?
– Да, в чем дело? Лине плохо?
– Да, я забрал ее к себе, она ревела ночью. Так сильно. Кричала прямо. Давай я привезу ее тебе покажу.
– Миш, да я ж хирург. Я не помогу тут ничем. Следи, чтоб она ела, витамины купи, чтоб спала нормально, и никакого стресса. Если не пройдет, отвези ее к психиатру, но там таблетками напичкают, они ей не надо, поверь. Пройдет. Дай ей время. Просто стресс. Молоденькая ж девочка еще очень. Ранимая, ну и последствия сам знаешь чего, будут. Я тут не помощник. Вам бы самим открыто поговорить об этом. Ну, ты понимаешь.
– Ладно. Отбой.
***
Боже, кажется, я схожу с ума. Я долго не могла уснуть, а когда уснула, мне снилось, как меня имеют в кабинете Бакирова его дружки. По-разному, делают мне больно, а я как безвольная кукла в их руках, и это все было…настолько реально и грязно, что я даже не заметила, как начала кричать.
Потом я видела, как Михаил подошел ко мне и усмехнулся, потушил об меня сигарету, и достал ремень. Он начал душить меня, пока его дружки стояли рядом. Они все смеялись с меня, а я ничего не могла с этим сделать.
Я проснулась от этого дурацкого сна как-то резко, словно из него меня кто-то выдернул. Михаил сидел рядом на кровати в одних штанах, и гладил меня по голове. Мне же стало жутко неловко, ведь я давно не маленькая, а какие-то кошмары приснились, хотя как кошмары, это та реальность, которую я не запомнила.
Они ведь меня и правда поимели толпой и это…боже, это просто меня добивает. Мне больно это понимать и хуже того то, что я никому не могу об этом рассказать. Мне жутко стыдно, меня никто не поймет, даже Люда. Они не знают, какого это, Люда очень любит Толика, а я просто собственность бандита. Игрушка, вещь, кто угодно, но не любимая.
Быстро вытерев слезы я натягиваю одеяло и поворачиваюсь на бок делая вид, что жутко хочу спать, хотя сна у меня нет ни в одном глазу. Бакиров стоит возле меня еще пару минут, после чего выходит, прикрыв дверь.
Я же реву в подушку от беспомощности и страха. Я чувствую себя использованной грязной игрушкой. Мне почему-то очень страшно, ощущение такое, что моя судьба постоянно меняется, и я не успеваю за этими изменениями, а еще я до жути хочу обнять Мишу, чтобы хоть на миг у нас стало
За все это время он ни разу даже не поцеловал меня. Я грязная теперь для него. Я уже отчетливо это понимаю.
Проснувшись утром, я замечаю на тумбочке мазь и перевязочные материалы. Михаил заходил, а я даже не видела.
Глава 11
Она сидит в комнате уже двое суток, не вылезая. Упрямая маленькая девочка, которую я сука, даже пальцем тронуть не смею. Ангел боится. Меня на полном серьезе. Пищит, возникает, как слабый котенок, но стоит мне чуть голос повысить, как начинает дрожать, бледнеет, трясется зайцем, а мне руки хочется себе сломать за что, что сделал с нею, а еще она ни черта не ест.
Первый день я тягал ей блюда с клуба самые лучшие и дорогие деликатесы, к которым Ангел даже не притрагивалась и я сука, не понимал, почему. Что не так, ну что за капризы, Ангел никогда не была капризной, но и насильно заставлять ее есть не хотел, хоть мне ничего не стоило зажать ее, открыть ей рот и затолкать в него колбасу.
Теперь же мне страшно к ней коснуться, у меня горят руки, ведь я прекрасно помню, какая Ангел была, и какой может быть. Теперь мы будто обросли шипами и я даже обнять ее не могу, я не могу коснуться ее руки, я нихрена теперь не могу.
Я ее сломал. Я это вижу прекрасно, потому что у Ангела пропал блеск в глазах. Она за это все время ни разу прямо на меня не посмотрела, ни разу сама не коснулась, не улыбнулась своими ямочками. Когда-то она липла ко мне, как лист банный, а теперь прячется в комнате. От меня.
Ангел как лань дикая, с виду бойкая, но сломленная, пугливая, осторожна. Она забаррикадировалась в комнате и явно протестует, тогда как я скорее голову себе сломаю, чем отпущу ее тогда, когда Архипов гуляет на свободе. Этот мусор прекрасно знает, что Ангел со мной и он понимает, что единственный человек, за которого я по-настоящему боюсь – это она.
Не Тоха, хоть мы с ним и росли вместе, не Люда, не Алена, это только она. Мой самый дорогой цветок, моя девочка, которую я хранил как самое ценное и не уберег от самого себя.
***
Я не вижу Михаила следующие два дня, потому что просто не выхожу из комнаты. Я не хочу быть его игрушкой, вещью или собственностью. Я так хотела быть его девушкой, его любимой, но теперь понимаю, что просто летала в облаках и не видела власти Бакирова, а в том, что у него этой власти немереное количество, теперь только сильнее убеждаюсь, видя количество охраны и людей, работающих на него. Михаилу часто кто-то звонит просит помощи, тогда как я не знаю до сих пор, какой он в итоге. Хороший или плохой. Раньше для меня он всегда был хорошим, либо же я не видела в нем плохого, а опасное закрашивала своей еще детской наивностью, делая из бандита принца. Теперь же все смешалось, и нет только черно-белого. Есть серое, новое, неизведанное мной, пугающее и манящее одновременно, открывающее двери во взрослый жестокий мир.