Покровители

Magenta

Вы ищете убийцу того, кого любили когда-то. Убийца — тот, кто сам попросит вас о смерти. Вы не почувствуете облегчения, убив его.

Северус Снейп мрачно шагал по лаборатории. Кто этот воин, кто этот маг, знающий о нем так много, как не знает ни Риддл, ни Дамблдор? Он не был похож на авроров Министерства. Не был похож на воинов Света или Тьмы, но это был воин, Северус чувствовал это. Разве не серебро кольчуги блестело под плащом? Разве не холод металла защищал его сильные руки? Разве не за таким властным голосом покорно и слепо идут легионы на смерть?

Узнаете

мое имя, когда придет время.

«Я терпелив, — подумал Северус. — Я узнаю твое имя, воин. И имя убийцы Кэйла».

Кэйл. Красавец Калеб Кеннет. Юноша, прекрасный как Адонис, как молодой бутон розового куста. Развращенный, как юный сатир. Лучшее, что он получил в подарок от Тома Риддла. Ради кого примкнул к Темным Силам, ради кого дал присягу на верность Волдеморту.

Кэйл. Для которого он жил, а потом умер. Не умер телом, но сердцем.

Кэйл. Лицо которого он начинает забывать, глядя на Гарри. Памяти которого изменяет, обнимая и целуя другого — светлого, нежного и чистого. Другого. Чье доброе сердце готово до конца противостоять темной магии Волдеморта. Кто готов отдать жизнь за идеалы Света, в которые он, Северус, давно потерял веру. Юноша, которого он не достоин. Который слишком молод, наивен, слишком добр, неразумно храбр и… вообще, слишком хорош для него. Для него, предателя, шпиона, убийцы. И смерть Патрика Кеннета тому подтверждение. Доктора Кеннета, отца Кэйла. Жестокая, ненужная смерть.

Он, Северус Тобиас Снейп, так же хорош для Гарри, как старый безобразный черный ворон для молодого легкокрылого голубя.

Он вдруг почувствовал себя странно, как будто еще немного, и он откроет для себя какую-то важную тайну. Вспомнил, как однажды после смерти Кэйла аппарировал в горы. Как стоял на вершине и смотрел на далекий мглистый горизонт. Вершина горы была покрыта снегом. Казалось, что вокруг — только суровый холод снега и камня. Он ступил шаг и заметил, что снег под его ногами пористый, разъеденный проталинами. И из этих проталин, разбивая тонкую ледяную корку, протягивая нежные листики к солнцу, выглядывают маленькие розовые цветы.

«Я как тающий ледник в горах. Гарри, это все ты», — прошептал Снейп.

Он вздохнул. У него мало времени.

От любой блажи помогает работа. Он привычно прочитал заклинание, очищающее сознание от лишних мыслей. На его бледное лицо легла маска отстраненности и холода. Глаза превратились в пустые черные тоннели. Он достал из-под лабораторного стола два черных контейнера, доставленных Пожирателями. Взял в руки свою палочку и тихо нараспев стал произносить заклинания, рисуя в воздухе древние пиктограммы. Клубы синего дыма окутали лабораторию.

*

— Ой, Северус.

Гарри больше не нашелся, что сказать. Он никогда не видел Снейпа в джинсах и рубашке. Никогда не думал, что можно выглядеть так элегантно и эротично в обычной белой маггловской рубашке. На шее у учителя он заметил украшение в виде черного квадрата на серебряной цепочке. В центре квадрата был изображен лев, стоящий задними лапами на скрещенных ключах.

—

Вот это да, — он протянул руку к странному украшению.

— Убери руки, Гарри. Это портключ. — Снейп застегнул пуговицу на рубашке.

— Ой, не прячь. Так красиво. Я не буду трогать, — пообещал Гарри.

— У тебя есть другая одежда? — спросил Снейп. — Ах да, я вспомнил, — поморщился он. — Обноски глупого толстого маггла.

Он вдруг сделал палочкой молниеносное движение вдоль тела Гарри. Мальчик с удивлением обнаружил себя в светлых кремовых брюках и дорогой шелковой светло-зеленой рубашке. На ногах его красовались кожаные туфли цвета кофе с молоком.

— О-о, — удивился он.

Снейп смотрел на Гарри, странно прищурившись. Возможно, так должно было выглядеть одобрение.

— Получше, чем потертая гриффиндорская тряпка, — буркнул он.

— А разве не важнее позаботиться о том, чтобы никто нас не узнал? — озабоченно сказал Гарри. — Мы выпьем оборотное зелье, или…

— Или.

Я не хочу видеть тебя другим. Хочу смотреть в твои глаза. Глаза цвета бирюзовых лагун, цвета неба, каким оно было в детстве, цвета колдовских аквамаринов. Глаза цвета полынного зелья, отнимающего разум, зеленого пьянящего абсента для уставшей души.

— Закрой глаза, — сказал Снейп. — Я наложу чары неузнаваемости. Мы будем казаться иными… в глазах других. Друг для друга мы будем сами собой.

Он произнес какое-то странное заклинание. Оно было самым длинным из всего, что Гарри когда-либо слышал. На мгновение у него закружилась голова, но потом все прошло. Он осмотрелся. Ничего не изменилось.

— Ты можешь увидеть нас только в маггловском зеркале. Не шарахайся, Гарри, — предупредил профессор. Он щелкнул пальцами, и из стены вышел домовик Рэндольф, неся два плаща, черный и светлый. Вручив плащи Снейпу, он с достоинством поклонился.

— На юго-западе Уэльса снег, сэр, — сказал он.

— Спасибо, Рэндольф, — кивнул Снейп, отдавая Гарри светлый плащ.

Гарри удивленно посмотрел на домовика, больше напоминающего спесивого камердинера в хорошем английском доме, чем босую оборванную прислугу вроде Добби или Кричера. Гермиона бы это оценила, подумал он, вспоминая лозунги ярой сторонницы борьбы за права эльфов.

— Гарри, — сказал Снейп. — Ты готов?

Гарри кивнул и посмотрел на Северуса. Тот казался очень серьезным.

— Это не развлекательная прогулка, ты помнишь об этом?

— А ты помнишь, что мы должны сдать анализ крови? — спросил Гарри. — А то мне кажется, ты думаешь только про Черную Книгу и девятый компонент.

Снейп не ответил. Гарри посмотрел ему в глаза и понял, что совершенно невозможно угадать, о чем тот думает. Он взял мальчика за руку и притянул к себе.

— Мы оба должны прикоснуться к квадрату. Гарри уставился на странного льва с ключами. Ему показалось, что он открывает пасть, как будто рыча, и шевелит хвостом.

Гарри обнял Северуса за плечи и поцеловал шею в вырезе рубашки. Нарисованный лев подозрительно на него покосился и слегка отвернул морду.