Покушение на власть: субъект власти
Шрифт:
– Да, – невозмутимо ответил Гейтлер. – Поэтому я и задаю такой смешной вопрос. Дело не в любви Гельвана к театру. Дело в том, что страницы, посвященные культуре, не будет читать ни один аналитик службы безопасности. Разве что для собственного удовольствия. А пресс-служба президента читать будет. Более того, они обязаны делать краткие выжимки из наиболее известных статей для информирования руководителя государства. Теперь вы начали понимать, мистер Дзевоньский?
– Вы сами моделируете ситуацию? – ошеломленно переспросил Дзевоньский.
– Правильно. И мне нужна всего лишь определенная сумма денег, чтобы заплатить журналистам. Если в течение
– Вы самый поразительный человек из всех, с кем я когда-либо общался, – пробормотал изумленный Дзевоньский.
– Я занимался этим всю жизнь. Вернее, первую половину моей жизни, пока у меня не отняли мою работу и мою страну, – сухо отреагировал Гейтлер.
– И вы хотите вызвать такой шквал интереса к какой-то конкретной постановке?
– Конечно. Нужно проанализировать все премьеры сезона, выбрать конкретную постановку, желательно в известном театре, находящемся в центре. И оплатить рекламную кампанию журналистам. Думаю, с этим проблем не будет. В последнее время я внимательно читал газеты и журналы, достаточно внимательно смотрел телевизионные программы по многим каналам. Не замечать скрытую рекламу на каналах и оплаченные статьи в газетах и журналах просто невозможно. Остается потратить немного денег и получить результат. Ведь самое важное в нашей операции – знать, где и когда появится нужный нам «субъект власти». Мы не можем позвонить ему и пригласить его в определенное место. Но мы можем сделать так, чтобы он сам захотел попасть в это место. И тогда наша задача практически решена. Мы будем знать заранее, где он появится. Вот вам и решение нашей задачи.
– В театре будут проверять всех пришедших, – заметил Дзевоньский.
– Вы не хотите ничего понимать. Меня интересует не сам театр. Конечно, это закрытое помещение и там заранее все будет проверено. Появятся группы с собаками, натасканными на взрывчатку, по помещениям пройдутся с миноискателями, при входе могут быть охранники. Но нам важны не эти малозначительные факты. Нам важна сама возможность манипуляции. Если этот номер пройдет, то мы сможем подготовиться к той самой операции, о которой я вам говорил.
– Гельван не годится на такую роль, – заявил Дзевоньский.
– Абсолютно не годится. Спектакль и театр мы можем выбрать сами. А вот толкового посредника нужно найти. Какого-нибудь журналиста, обладающего нужными связями. Если публикации пройдут сразу в пяти-шести популярных газетах, то это будет неплохо. Конечно, с разницей во времени. От нескольких дней до двух-трех недель. Я внимательно читаю местную прессу
– Можно выйти на журналистов через Гельвана? Или найти другого человека?
– Обязательно другого. Учтите, что он нам понадобится не только во время подготовительной стадии, но и на основной, когда мы собственно и будем проводить нашу операцию. Поэтому такой специалист должен быть найден в Москве. Будет неплохо, если найдется специальный корреспондент западного журнала или газеты. Им больше верят и они лучше платят. Если даже нет такого корреспондента, то его всегда можно «придумать». Две-три недели пребывания в модных клубах, на закрытых приемах, участие в разных презентациях, небольшие знаки внимания нужным людям, и он становится своим. Легко узнаваемым и принятым в круг журналистов.
– Будем искать, – кивнул Дзевоньский, – а спектакль и театр вы выберете сами?
– Выберу. С этим у вас не будет проблем. Между прочим, Дзевоньский, нельзя рассчитывать только на кулаки Гельвана. Я думал, у вас есть помощники с мозгами.
– Для этого мы нашли вас, – криво усмехнулся Дзевоньский, – мозги сейчас большой дефицит, мистер Шайнер. Давайте перейдем на русский. Мне нужна практика.
РОССИЯ. МОСКВА. 10 ДЕКАБРЯ, ПЯТНИЦА
Проверки продолжались. Они оказались гораздо более масштабными и сложными, чем предполагалось на начальном этапе их совместной работы. Возникали все новые и новые имена, проверялись специалисты не только из Америки и Европы. Начали составлять списки сотрудников спецслужб азиатских стран. Это была самая непредсказуемая часть работы. Многие из этих профессионалов были неизвестны даже своим собственным спецслужбам, настолько засекретили их деятельность. Приходилось проверять по обрывкам поступивших сведений, по косвенным фактам, имевшимся в распоряжении группы, что не давало полной уверенности в получаемой информации и не помогало воссоздавать общую картину.
Однако даже сталкиваясь с такими трудностями, к десятому декабря группа Машкова оставила только восемнадцать подозреваемых, каждый из которых мог оказаться в числе аналитиков, приглашенных для участия в разработке террористического акта.
Дронго приехал к десяти утра. За последние годы он забыл о той административной дисциплине, которая является составной частью работы любого должностного лица. Лишь очень немногие люди в мире могут позволить себе свободный график работы, появляясь на службе, когда это нужно им самим. Лишь люди творческих профессий, свободные художники, независимые эксперты могут позволить себе такие вольности. Даже руководители государств и крупные бизнесмены не имеют свободного графика, жестко очерченные рамками своих служебных обязанностей.
Дронго по-прежнему появлялся тщательно выбритый, сосредоточенный, готовый к работе. Каждый вечер они устраивали своеобразное «мозговое совещание», предлагая различные варианты решения ситуации. Все спецслужбы страны поставляли собственную информацию, которую необходимо было перерабатывать. Среди присутствующих наибольшее раздражение у Дронго вызывал генерал Богемский из Службы Безопасности. Богемский не скрывал, что ему не нравится участие в их группе независимого эксперта. Собранные по просьбе Дронго, они анализировали вопросы, которые не должен был знать посторонний человек. В свою очередь Дронго понимал отношение к нему Богемского и также недолюбливал генерала.