Покушение на власть: субъект власти
Шрифт:
– Он был дважды ранен, – вспомнил Дронго, – на его теле должны были остаться шрамы.
– Это указано в акте, – подтвердил Герстер, – два ранения. Патологоанатомы отметили рубцы на его теле.
– Все совпадает, – безжалостно добавил Эльнер, – это был Гельмут Гейтлер, как бы вам ни хотелось думать иначе.
– Мне кажется, вы просто внушили себе, что погибший мог быть другим человеком, – заметил Герстер. Он тоже понял, что приехавший эксперт не знает немецкого языка.
– Я не верю, – упрямо заявил Дронго, – таких совпадений не бывает. Я не верю, что у здорового шестидесятидвухлетнего человека вдруг отказало сердце именно в тот
– Это ваше право, – равнодушно заявил Эльнер.
– Завещание, – вспомнил Дронго. – Вы сказали «старое завещание». Насколько старое?
– Десятилетней давности, – ответил Герстер. – Он оставил его у нотариуса.
– Тогда еще была жива его жена, – напомнил Дронго. – Какое странное завещание. Совсем как-то не по-немецки. Ведь они прожили с женой много лет. Он должен был отметить, что хочет быть похоронен рядом со своей супругой. Тем более что тогда они были живы и никто не знал, кто уйдет первым. Ее похоронили на кладбище, а его тело кремировали. Это очень не по-немецки.
– Бывает, что человек боится захоронения, – отметил Герстер, – в моей практике такое случалось. Некоторые боятся, что их похоронят живыми. Это своего рода фобия.
– У генерала «Штази» могла быть такая фобия? – не поверил Дронго. – Давайте найдем нотариуса, который фиксировал завещание. И узнаем, насколько оно «старое».
– Как вы сказали вас зовут? – спросил Эльнер. – Я, кажется, где-то про вас слышал. Вы не тот самый Дронго, о котором ходит столько легенд?
– Нет. Тот придуманный персонаж из сказки, а я реальный человек.
РОССИЯ. МОСКВА. 14 ДЕКАБРЯ, ВТОРНИК
В этот вечер Гейтлер наконец сообщил Дзевоньскому, какую премьеру он выбрал. С этого момента начался новый этап их совместной операции.
– А я уже нашел человека, который может провести рекламную кампанию, – отозвался Дзевоньский, – его характеризуют как гения в области рекламы. Холмский Аркадий Яковлевич. Я попросил собрать о нем материалы. Ему шестьдесят лет. Он четырежды был женат, трое детей от разных браков. Провел несколько рекламных кампаний. У него небольшая фирма, где работает он сам и несколько сотрудников. Однако фирма лишь ширма для его истинных талантов. Он умело проводит разные рекламные кампании, в том числе пиар-акции для разного рода политиков – депутатов, сенаторов, губернаторов. Говорят, этот человек отличается поразительной неразборчивостью в средствах ради достижения своей цели. Он вхож в самые различные круги, среди его знакомых даже члены правительства…
– Возможно, подходящая кандидатура, – согласился Гейтлер, – но вам нельзя с ним встречаться. Слишком опасно. У вас есть подходящий кандидат? Только не говорите мне про вашего Гельвана. Он наверняка исполнительный помощник, но абсолютный кретин во всем, что касается мозговой деятельности. Нужен другой, более гибкий и толковый человек.
– У меня есть такой. Он хорошо говорит по-русски. Работает корреспондентом западных изданий в Варшаве. Я вызову его и поселю в «Метрополе», где он сможет встретиться с Холмским.
– Как его зовут?
– Ежи Курылович. Он достаточно известный журналист в Польше. Мы с ним давно знакомы.
– Он знает ваше настоящее имя?
– Разумеется, нет. Я для него пан Дзевоньский,
– Я в который раз напоминаю вам, что решающее условие выполнения поставленной задачи – это абсолютная секретность. Ваш туповатый помощник Гельван знает о нашем существовании. Это уже неприятно.
– Мой «туповатый помощник» блестяще провел операцию по вашему «убийству», – недовольно напомнил Дзевоньский. – Тогда вы были довольны.
– Тогда да. Но я подозреваю, что он всего лишь точно выполнил ваши и мои распоряжения, что, согласен, тоже неплохо. Тем не менее он знает обо мне и знает о том, где мы с вами живем. Плюс четверо ваших «наблюдателей», плюс наши охранники, кухарка, горничная, плюс водитель, который возит меня, и водитель, который возит вас. Пальцев одной руки не хватит, чтобы всех перечислить.
– Никто ничего про нас не знает, – возразил Дзевоньский. – Только Гельван примерно представляет, зачем мы здесь. Но ничего конкретного.
– Слишком много людей, – пробормотал Гейтлер.
– Это всего лишь обслуживающий персонал. Если у меня появится малейшее подозрение в отношении кого бы то ни было, этот человек сразу исчезнет.
– Только этого не хватает! И сразу вызовет подозрение своим исчезновением. Я забыл еще вспомнить про девушек в офисе Гельвана. Надеюсь, он не спит с ними?
– Не знаю, не проверял.
– А вы поинтересуйтесь, это будет полезно.
– Обязательно. В следующий раз установлю камеры в туалете нашего офиса.
– Не смешно, пан Дзевоньский, совсем не смешно. В вас глубоко сидит контрразведчик. Это иногда мешает. Вы считаете, что любую проблему можно решить, уничтожив носителя информации. А я считаю, что лучше самим моделировать новые ситуации и не допускать неожиданных ляпов. Все время хочу вам напомнить. Вы наверняка знаете, что на генерала де Голля было организовано более полутора десятков покушений со стороны офицеров ОАС, не согласных с его политикой. Полтора десятков покушений, проведенных лучшими специалистами своего дела, среди которых были аналитики, снайперы, саперы, минеры, десантники, одним словом, цвет французской армии. И ни одного удавшегося. Почему?
Дзевоньский улыбнулся.
– Меня учили на других операциях, которые удались, – заявил он, – чтобы понять возможные ошибки.
– В этом ваша проблема. Вы хотите понять ошибки правительственной стороны, чтобы не допускать их впредь. А мы пытались анализировать провалы нападавших, чтобы понять, почему они провалились.
– Поняли?
– Думаю, что да. Дело не в эффективности французских спецслужб. Они работали как обычно. Пятнадцать покушений – это много, чрезвычайно много. Можно даже просчитать, что случайно они должны были добиться успеха, хотя бы в двух или трех случаях. Но ни одного ранения генерала мы не знаем. За исключением того инцидента, когда пули стрелявших попали в машину и де Голль пригнул голову своей жене, заявив, что никогда не простит террористам стрельбу в женщину. Он был галантным, этот французский президент, но даже он не представлял себе, какую работу ведут его спецслужбы. А секрет был прост. Среди высшего руководства ОАС были агенты спецслужб, которые сообщали обо всех возможных покушениях. Все закончилось тем, что в шестьдесят втором году был арестован руководитель ОАС генерал Рауль Салан. И его тоже сдал кто-то из своих. Французы придумали гениальную поговорку «Предают только свои». Надеюсь, вы поняли все, что я хотел вам сказать.