Поль Верлен
Шрифт:
Состояние здоровья Поля немного улучшилось, но не настолько, чтобы он мог обойтись без больницы. Ванье связался с доктором Нелатоном, лечившим Верлена в Бруссе, и тот согласился его принять:
— Пусть он приедет ко мне в Центральную больницу, и мы что-нибудь придумаем.
Так, 9 апреля 1887 года Поль лег в больницу Кошен в квартале Пор-Рояль, «Ну, по крайней мере здесь тихо, я вдали от толпы и могу страдать спокойно. Мысли о смерти, о чужой или своей, растворяются в запахе эфира и фенола» [534] .
534
«Как я лежал в больнице». Прим. авт.
Больница Кошен была построена еще во времена Луи-Филиппа и представляла собой массивное здание в деревенском стиле, с высокими потолками и очень скользким паркетным полом. Поль расположился в четырехместной
И больше ни слова об ужасном тупике Сен-Франсуа. Казальс и Плесси позаботились о том, чтобы забрать оттуда его вещи и перевезти их к Эдмону Тома в апреле 1887 года.
535
Там же. Прим. авт.
Через месяц директор больницы, г-н Оже, по рекомендации г-на Нелатона направил Верлена на долечивание в государственный госпиталь в Венсенне. На самом деле никаких улучшений в его состоянии не было; он мог лишь медленно прогуливаться по улице. Пребывание в больнице так нравилось Полю, что он, не желая омрачать свою радость, отгонял все мысли о том, что ждет его впереди. Его немного расстроили слова доктора Мореля, что у него не все в порядке с сердцем и что следует принимать йодистый натрий.
Будь что будет!
Итак, служба государственного социального обеспечения перевезла Поля в госпиталь в Венсенне. 16 мая 1887 года он уже осматривал свое новое пристанище, грандиозное сооружение времен Наполеона III и построенное по приказу последнего. Вокруг раскинулись четыре больших сада и лужайка с редкими цветочками. Длинные коридоры, соединяющие небольшие комнаты на три койки, смахивали скорее на казарму. Дисциплина также напоминала военную. Смотрители, отставные седоусые вояки, во всем следовали строгому распорядку. Верлен облачился в синюю пижаму, суконную шапочку и погрузился в жизнь больницы: ежедневная уборка комнаты, различные хозяйственные обязанности. Но эти неудобства ничуть не огорчали Верлена, ведь остаток дня он мог проводить в божественном спокойствии леса. Его комната находилась в крыле «Арган», и у него было два соседа — садовник, не особенно разговорчивый, и молодой человек, больной туберкулезом, светловолосый, с тонкими чертами лица и удивительно красивым голосом. Все в больнице сияло чистотой и роскошью — и часовня с белым алтарем и ярко-красными стенами, и столовая, и комнаты отдыха, и библиотека, где Поль, кстати, прочитал «Историю реставрации» Ламартина. В хорошую погоду он играл в шары в парке или сидел в тени на скамейке, беседуя с кем-нибудь из больных.
О несчастный, твое одеяние легче Чем туман, Но и сердце твое, исстрадавшийся, легче, Чем сафьян [536] .Но еще легче был его кошелек. 23 мая он сообщает Ванье, что весь его капитал составляют 75 сантимов, из которых он еще должен два су чаевых.
Бесплатное пребывание в госпитале обычно ограничивалось двумя неделями, а далее нужно было платить. Поль оставался там до 11 июля, и это наводит на мысль, что Ванье выслал ему те 50 франков, которые он полушутливым тоном просил: «Вышлите хотя бы денежный перевод, чтобы потом не говорили, что „бесспорный глава“ и т. д. вышел отсюда в „мир людей“ с девятью су в кармане». Он намекал на громогласное заявление Бажю в только что вышедшей брошюрке «Декадентская школа», где тот клеймил этот проклятый век, не оценивший «величайшего поэта своего времени Поля Верлена».
536
Пер. И. Бышевского.
Из Венсенна его путь лежал снова в палату «Сеймур» больницы Тенон, где он уже был прошлым летом. Тут он пробыл около месяца. Но атмосфера в больнице изменилась. Все устали и озлобились от страшного зноя, и в первую очередь сам Поль. Врачи стали менее обходительными, больные — более замкнутыми. Вкусный обед, бумажные гирлянды и трехцветные щитки на стенах в честь празднования 14 июля внесли некоторое разнообразие в монотонную жизнь клиники. Будущее Верлена было определено лишь на месяц вперед: врач, г-н Морель, обещал ему еще по приезде в Тенон, что снова направит его на долечивание в Венсенн. И Верлен ударил в набат. Он обратился за помощью к Лепеллетье, но Эдмон не нашел ничего лучшего, как обратиться к Франсуа Коппе с просьбой о новом направлении в еще одну больницу [537] . Поль написал Гюставу Кану, чтобы тот добился от «Нового» гонорара за его статьи и ходатайствовал за него в эльзасско-лотарингском обществе, ведь он был из Эльзаса. В письме к Катуллу Мендесу он просит напечатать его в «Жиль Бла». Призывы Верлена остались гласом вопиющего в пустыне.
537
Статья Жана Монваля «Поль Верлен и Франсуа Коппе» в «Корреспонденте»
Нужно действительно дойти до предела, чтобы решиться на такой шаг, как обращение к бывшей жене. Но он на самом деле уже жил только на те гроши, что удавалось выпросить. Г-н Гийо-Сионе, к которому он обратился, ответил ему резким отказом. Тогда, в июле 1887 года, он пишет длинное слезное письмо, в котором называет себя «несчастнейшим из нищих». У него нет ни одежды, ни белья, ни еды, ни крыши над головой. Его могут посадить за бродяжничество, когда он выйдет из больницы. Но это письмо не было отослано. По совету Эмиля Ле Брена он адресовал адвокату другое, более короткое и более сдержанное. Верлен недолго питал иллюзии. «Все равно, что стучаться в пещеру к Али-бабе…» — пишет он без тени надежды Лепеллетье 7 августа. Тогда же он получил ответ: «Я передал ваше письмо г-же Верлен, ныне Дельпорт. Она отвечает, что не может выслать вам деньги, так как у нее их нет. И она считает, что ее новый муж вовсе не обязан кормить вас». Разговор перешел на повышенные тона. Поль схватился за перо. «Я пишу вам в последний раз и радуюсь, что увидел наконец всю мерзость помыслов Матильды». Он сохранит эту переписку для сына, чтобы тот мог узнать, что на самом деле за фрукт его матушка. Он не просит содержать его, но требует того, на что имеет полное право, — увидеться с сыном. Его ненависть не знает границ. Именно тогда он написал свою знаменитую филиппику, вошедшую впоследствии в сборник «Счастье».
9 августа он вновь оказался в Венсенне. Осень уже давала о себе знать: розы в саду завяли, листья пожелтели, вечера стали холоднее. «Скучно, я перечитал все книги в библиотеке, узнаю по шелесту все деревья в саду перед психушкой, наслушался ужасных криков сумасшедших мужчин и женщин. Здесь так грустно. Темнеет. Мы, как обычно, уже поужинали» [538] , — пишет он.
Единственным развлечением было выступление нестройного местного хора, голосившего «Возвращаясь с улицы», «Овернские солдаты» и «Отец, победа». Однажды в больнице вновь появился юноша, больной туберкулезом, с которым Верлен познакомился еще весной. Верлен был рад найти товарища по несчастью. Вдвоем, как сироты, они вновь гуляли по парку и беседовали, но ни тот ни другой не отваживались говорить о будущем, предпочитая жить в осеннем сегодня, предвестнике страшных зимних завтра.
538
«Как я лежал в больнице». Прим. авт.
Вместо двух недель Верлен оставался в больнице месяц, и дольше продлевать его пребывание там было невозможно. 9 сентября 1887 года пришел конец больничной жизни. Его отправили домой, то есть на улицу. «И вот, — пишет он, — прыжок в трясину, битва в камышах, почти гибель, меня затягивает, я тону в жестокой нищете» [539] .
Ванье дал Полю немного денег, и тот смог снять комнату в гостинице «Арфа» в доме 6 по улице Арп близ площади Сен-Мишель. Грустное пристанище! Верлен недоедал, работа не двигалась. Встречаться ни с кем не хотелось, так как он стыдился своего положения. Болели нога и сердце, давал о себе знать перикардит. Только этого не хватало! Ванье дал понять, что тот не может постоянно торчать у него в конторе. И тогда Поль начал шататься по улицам. Лепеллетье пригласил его погостить в собственном деревенском домике в Бугивале. Поль отказался, но не решился признаться, что причина — отсутствие денег на железнодорожный билет. Служба социального обеспечения ему отказывала, все связи уже были использованы. Жизнь кончена. Осталось только сдохнуть в своей каморке. Приходилось теперь бороться с самим собой, чтобы не совершить самоубийство.
539
Там же. Прим. авт.
Ванье не оставлял его, но те гроши, которые он давал, сразу уходили на абсент, и от этого Верлену становилось только хуже.
И все же именно тогда он опять впутался в любовную историю. Мы бы не стали упоминать о ней, так как она была далеко не единственной, если бы этот роман не перерос в связь, продлившуюся семь лет. В сентябре 1887 года он познакомился с Филоменой Буден [540] , известной также как Эстер.
Знакомство произошло в дешевом кабачке. Верлен заказал очередную порцию абсента. В соседней комнате играл аккордеон и танцевали. Вдруг дверь распахнулась, на пороге появилась молодая женщина лет тридцати и с резким северным акцентом воскликнула: «Боже, какая жара! Хозяин, воды!» Она была одета в блузку из джерси и юбку в небольшую складку. Лицо молодое, но довольно вульгарное.
540
О Филомене Буден должно быть известно гораздо больше: есть все основания полагать, что она тайно сотрудничала с полицией. Однако разыскания в архивах префектуры не дали результатов. Прим. авт.