Поларис
Шрифт:
— Не сгущайте краски, — ответил Тони.
Он сунул руку в отсек для сажи, заключил, что трубу надо прочистить, и пообещал прислать человека, который заодно установит зонт над дымовой трубой, чтоб при северном ветре дым не шел обратно.
Тони предложил Мег закинуть продукты с базы, чтоб она могла отсидеться дома в пургу, иначе начальству придется посылать за ней вертолет — а ей это вряд ли понравится. Ему бы тоже не понравилось. Вообще лично ему приятно, что кто-то пытается жить независимо, за пределами базы. Морское ведомство и без того слишком довлеет над людскими душами — не его это дело.
Тони
Тони сказал, что ничего не ждет взамен. Просто ему нравится приносить пользу людям. Он и сам одинок, уж поверьте. И она одинока. Так почему бы им не пообщаться какое-то время?
И он ушел, успокоив Мег, согрев ей душу и возбудив любопытство. Она пыталась вызвать в памяти лицо Тимми и не могла, будто само присутствие другого мужчины в доме, его пальто, брошенное на спинку стула, его хозяйственные заботы и дела как-то вытеснили и без того ускользающий образ Тимми.
— Знаете ли вы, — начал капитан (они уже снова вышли в Тихий океан, и коралловые рифы, несмотря на все их коварство, не казались им такими грозными, как вечные льды), — знаете ли вы, что нас, подводников с ядерных лодок, сейчас больше, чем голубых китов? В сто раз больше — одних только американцев, русских, китайцев. Подданных Великобритании, конечно, маловато. Наши пять подлодок обеспечивают дополнительное прикрытие крупнейшим европейским столицам — это капля вина, добавленная в лимонад ребенку, чтоб он почувствовал себя взрослым и перестал шуметь.
— Нам рассуждать не положено, — заявил Джим. — Наше дело — выполнить свой долг и погибнуть.
— Однако погибнем не мы, а другие, — возразил Тимми. — Погибнут, когда мы выполним свой долг.
На дне моря люди впадают в задумчивость. В иные дни не помогает и haute cuisine [4] . Матрос Хоскинс хорошо играл на гитаре, но помнил только антивоенные песни шестидесятых годов, а они настраивали всех на сентиментальный лад.
— С этим Томпсоном просто беда, — жаловалась Мег Тони. — Ведет себя так, будто я ему сестра, а не хозяйка. Он меня совсем не уважает.
4
Высокое кулинарное искусство (франц.).
— Зато я не веду себя так, будто ты моя сестра. — Тони лежал в постели с Мег, вернее, только что туда забрался — погреться, как он выразился. Печник, явившийся прочистить трубу, сказал, что она вот-вот обрушится и в камине нельзя разводить огонь до его, печника, прихода, а придет он завтра — с материалом; надо переделывать трубу.
Холод снова пробрал Мег до костей. Офицер с базы объяснил ей, что почти все месячное жалованье Тимми ушло на погашение кредита, выплату ссуд под закладную и прочих долгов. На текущие расходы почти ничего не осталось: вольно было ей транжирить деньги — покупала сливки, когда можно было обойтись неснятым молоком, посылала письма спешной почтой, оклеивала обоями фермерский дом, где вполне сошла бы
Мег обещала офицеру обдумать его предложение. Тони вызвался расплатиться с компанией и сохранить это в тайне от Тимми. Мег согласилась. Она залезла в постель, ничуть не беспокоясь, последует за ней Тони или нет.
Тони последовал — с бутылкой шампанского и двумя бокалами.
— Видимо, три месяца отпуска ты провела в постели с Тимми.
— Не обязательно в постели, — сказала Мег. — Тогда было теплее, на воздухе куда приятнее, и если бы не Томпсон, самое хорошее место — под кухонным столом.
— Наверное, очень тяжело, когда все обрывается так внезапно.
— Конечно, тяжело, — резко ответила Мег.
Тони разделся донага. Мег легла в чем была — в шерстяных кофтах и белье (а настоящая зима еще не наступила!), — только джинсы сняла: в них в постели неудобно. Легла, чтоб согреться и успокоиться — только и всего.
— Пожалуйста, не изображай из себя посланца фирмы добрых услуг. — Мег стряхнула его вкрадчивую вопрошающую руку. — Сдается мне, ты подослан безопасностью, чтоб я по-прежнему чувствовала себя счастливой.
— Безопасность не думает о том, счастливы люди или нет. Ей нужно, чтобы они молчали.
— Что до жен, так это почти одно и то же. — Мег села и взяла предложенный им бокал шампанского. — Так ты и вправду не подослан безопасностью? — спросила она чуть смущенно, невольно поддаваясь его обаянию.
— Конечно нет. У тебя паранойя. Станут они так выкладываться ради обыкновенной жены обыкновенного штурмана.
— Должны же они чем-то заниматься, — упорствовала Мег. — К тому же Тимми не обыкновенный: он — треть группы управления лодкой, значит — одна пятнадцатая независимых британских ядерных средств устрашения.
— Он и на самом деле в группе управления? Кто тебе сказал?
— Зелда.
— Ах, Зелда… А знаешь, Зелда никогда бы не легла в постель с мужчиной, который носит теплое белье и нательную фуфайку.
— Тебе лучше знать.
Тони не возражал.
Он стянул с нее кофту и белье.
— С чего ты взял, что я стану спать с таким мужчиной? — осадила она его. — Ты сам забрался ко мне в постель. Я тебя не приглашала.
— Но и не вылезла, когда я в нее забрался. Мужчины мгновенно понимают такие тонкие намеки. А у тебя прелестные сосочки. Нежно-розовые. Намного красивей Зелдиных.
— Не шути, пожалуйста, — обиделась Мег. — Лучше подумай, как мне выжить в этом мире? Сможет Тимми уйти из флота, если он не хочет откладывать деньги?
— Дорогая моя, я совершенно серьезен, а Тимми не собирается бросать морскую службу.
— Нет, собирается. — Она прикрыла грудь простыней.
— Даже если это у него на уме, то не в подсознании. Подсознание — вот что важно.
Мег решила, что он прав, и рука ее разом обессилела, простыня упала. В этот миг за дверью послышались визг, царапанье, и ненадежная задвижка отскочила. В комнату ворвался Томпсон и залег под кроватью.