Полчаса искренности
Шрифт:
Рон, конечно, этого знать не мог, и Гарри сейчас с какой-то странной болью видел легкую обиду и тревогу в его глазах.
Он давно перестал переживать из-за чего бы то ни было, кроме своего несчастья. И эта боль сейчас казалась невероятно чуждой.
Рон как-то неловко заговорил. Гарри прикрыл глаза, услышав о том, что случилось с миссис Уизли. Значит инфаркт - и он послужил причиной. Что-то шевельнулось в сознании, когда Рон сказал о следах Темной магии, но снова предупреждающе зазвенело оконное стекло, и Гарри постарался
– Гарри, ты слушаешь?
– осторожно поинтересовался Рон. Гарри кивнул и приоткрыл глаза. Доза успокаивающего зелья была сильной. Слабое на него не действовало.
Рон почему-то не спрашивал, что произошло с Гарри, не спрашивал о ребенке - и это странно успокаивало. Гарри становилось больно при одной мысли о том, то пришлось бы рассказывать весь этот кошмар. Наверное, Рона предупредил Малфой… Странно, что они не подрались. От Рона этого, пожалуй, можно было бы ожидать.
Рон тем временем продолжал рассказывать о делах в Норе. Гарри внимательно слушал. Когда-то он старательно обещал себе забыть всех этих людей, и у него, кажется, немного получилось - но сейчас все обиды казались чем-то пустым.
Правда, стекло не выдержало, когда Рон заговорил о Гермионе. Стекла с невероятной силой разлетелись по комнате, одно их них вонзилось в подушку Гарри рядом с его головой. Гарри даже не вздрогнул - это было привычно.
– Извини, - ровно произнес он, - Тебя не задело? У меня такое часто бывает. Почини.
Рон с силой потер лоб, растерянно глядя на разорванную подушку, но послушно взмахнул палочкой, умело накладывая Репаро на стекло. Гарри вздохнул.
– А как ты вообще меня нашел?
– поинтересовался он.
– У Люпина?
Рон кивнул.
– Да. Кстати, Сириус тоже о тебе беспокоится. Собирался сегодня к тебе выбраться. С тобой просто невозможно иначе связаться. Письма не доходят, камин заблокирован…
– Камин?
– Гарри наморщил лоб, вспоминая. Кажется, он действительно наложил на камин ограничивающие чары, когда целитель в очередной раз потребовал осмотреть Гарри. Конечно, это было нужно, но Гарри просто не выдержал. Малфой и Джеймс поочередно пробовали разблокировать его, но не получалось, а сам Гарри после того скандала, проходящего в гостиной, больше не выходил из комнаты.
– Да, через камин, кажется, сюда теперь не добраться… Но ведь ему нельзя выходить из дома!
– оживление и тревога были непривычными. Гарри вдруг почувствовал, что совсем выпал из жизни…
* * *
Ночь была тихой. Только моросил за окном дождь. Гарри неловко поднялся, пошатываясь, подошел к двери. Он все эти месяцы почти не вставал, и сейчас было очень непривычно выходить из комнаты и спускаться по лестнице.
Дверь была не заперта. Гарри бросил взгляд на вешалку, где были зимняя мантия Малфоя и куртка Джеймса, и вышел на крыльцо.
От свежего воздуха кружилась голова. Гарри одернул свитер, который висел
Камень за черными розами чуть светился, и Гарри присел рядом на колени, осторожно положив на него руку. Капли дождя неприятной моросью били по лицу, но Гарри не обращал на это внимания. Ему показалось, или камень и в самом деле немного потеплел?
Что-то зашелестело рядом, но Гарри не обратил на это внимания. Он провел по камню пальцами, нащупал в темноте выбитую надпись. Вспомнилось, как когда-то давным-давно Северус впервые отвел его на могилу родителей. Гарри так давно там не был…
– Я люблю тебя, - тихо прошептал он.
Листва на кусте отозвалась шелестом - будто стоном.
* * *
– Я люблю тебя, - тихо прошептал Поттер.
– Я тебя тоже, - с горечью ответил я. От моего дыхания зашелестели дурацкие кусты, и я замолчал, боясь напугать его. Но Поттер не обратил на шорох ни малейшего внимания.
Дезиллюминационное заклинание я наложил давно - как только вышел из того дома, где несколько месяцев восстанавливалось мое тело. Заглушающее заклинание тоже держалось с тех же пор - так, что заклинания, произносимые мной, срабатывали, хоть их не слышал никто, кроме меня.
Только теперь, впервые после того ритуала, у меня появилось желание вернуться.
Вот только обратного пути нет - надо идти до конца, выполняя то, что я задумал. И только потом, может быть - один процент из ста - мне удастся вернуться. Вот только, кажется, я сам делаю все, чтобы этого не случилось.
Это невыносимо глупо - приходить сюда. Но я не сдержался. Тогда, увидев Драко на Косой Аллее, я был поражен двумя вещами - тем, что он еще жив, и тем, что он заходил в детский магазин.
Я тогда долго стоял у витрины, наблюдая, как он разговаривает с продавцом. Он ничего не купил, но взял каталоги. Я прекрасно понимал, что это значит.
Поттер вернулся.
И я не сдержался.
Я настолько уверен, что у меня нет шансов, что не боюсь их уменьшить.
Поттер осторожно водил рукой по моему надгробному камню и, кажется, беззвучно плакал. Я закусил губу. Я мог бы сделать сейчас шаг вперед, обнять его за плечи, попробовать утешить - но это привело бы только к моей немедленной смерти.
Поэтому я только стоял неподвижно, впитывая собой один его вид.
Поттер был худым и бледным - я хорошо видел в темноте, благодаря ритуалу. Одежда висела на нем. Я попытался подсчитать, когда должны были быть роды. Ребенку, кажется, уже несколько месяцев. Интересно, мальчик или девочка? Как Поттер назвал его?
Сможет ли он полюбить нашего ребенка?
Я когда-то прошел через это. Прошел через собственную ненависть - к себе, к Джеймсу Поттеру и к моему сыну. Прошел и оставил это позади.