Поле битвы - Берлин. ЦРУ против КГБ в холодной войне
Шрифт:
ДРУГАЯ СОВЕТСКАЯ ПЕРСПЕКТИВА
Другая точка зрения аппарата в Карлсхорсте об ухудшающемся положении в Берлине отражена в докладе, который был подписан полковником Фадейкиным, ставшим действующим представителем МВД после смерти Сталина [421] . Говорили, что «Центр считал генерала Фадейкина совершенно растерявшимся» [422] . Не совсем ясно, был ли он застигнут врасплох нагрянувшим кризисом. Однако напряжение, царившее в Карлсхорсте в то критическое утро, проявилось хотя бы в том, что послание Фадейкина написано от руки — частично ручкой, частично карандашом. Отправлено оно было начальнику внешней разведки Сергею Романовичу
421
Полковник И. А. Фадейкин — МВД Москвы, 17 июня 1952L· г., 12.25, АСВР.
422
Christopher Andrew and Oleg Gordievsky. KGB: The Inside Story (New York: Harper-Collins, 1990, p. 423).
Савченко
Фадейкин докладывал, что «ночью с 16 на 17 июня положение в Восточном Берлине остается напряженным. Хулиганы грабят магазины. Вопрос о всеобщей забастовке решен. В 7.00 большие толпы начали собираться в разных частях города и двигаться в сторону центра. Несколько промышленных предприятий уже бастует». Приведя цифры о количестве рабочих-демонстрантов, Фадейкин констатирует, что восточноберлинская полиция «не в силах навести порядок». Он пишет и о том, что «с 6.00 советские войска занимают все важные объекты: почту, телеграф, мосты, вокзалы. Патрули, каждый из двух вооруженных человек, расставлены вокруг зданий ЦК СЕПГ и правительства ГДР. Подразделение народной полиции направлено в здание Центрального комитета, где находится Политбюро СЕПГ... Движение колонн в центр города продолжается» [424] .
423
Фадейкин — МВД (Москва), 17 июня 1953.
424
Ibid.
Фадейкин повторяет, что советские войска, танки и моторизованная пехота, введены в Берлин, но добавляет: «забастовщики уверены в том, что власти не посмеют применить оружие, так как Берлин находится под четырехсторонним контролем. Если же они это сделают, то в Восточный Берлин войдут западные танки» [425] . Голословно утверждая, будто «забастовщиков и демонстрантов настраивают из Западного Берлина» (не подкрепляя документами), Фадейкин вновь подвергает критике восточных немцев. Он пишет, что Цайссер, министр госбезопасности ГДР, весь день 16 июня совещался с членами Политбюро СЕПГ, переложив «всю работу на плечи своего заместителя (Эриха) Мильке, который... недооценивает серьезности ситуации и не принимает жестких мер, необходимых для установления личности и ареста зачинщиков и активных демонстрантов». Фадейкин возмущен тем, что за весь день «восточногерманская полиция и МГБ арестовали всего лишь двадцать пять человек, главным образом, рядовых участников демонстрации» [426] .
425
Ibid.
426
Ibid.
Пообещав «предпринять шаги для ареста организаторов и активистов», Фадейкин подтверждает широко известный факт — западногерманский министр по общегерманским делам Якоб Кайзер должен 17 июня в 18.00 выступить на большом митинге в Западном Берлине, интерпретируя его таким образом: «Кайзер прилетел в Западный Берлин, чтобы возглавить движение протеста в Восточном Берлине. К тому моменту, когда доклад был отправлен, то есть в 12.25, произошло много такого, что выпало из поля зрения Фадейкина, — следовательно, Карлсхорст во время кризиса не владел информацией. Например, Политбюро СЕПГ перебралось в Карлсхорст, а маршал Василий Соколовский, начальник генштаба, уже летел из Москвы в Берлин, тем самым демонстрируя приоритет армии в том, что касается восточногерманского кризиса [427] .
427
Ibid.
ВОЕННОЕ РЕШЕНИЕ СОВЕТОВ
В 12.30 советские войска получили приказ восстановить порядок. Много спорят (достаточно вспомнить комментарии Питовранова о недопустимости введения танков) об участии (или неучастии) аппарата МВД в Карлсхорсте в принятии решения о подавлении восстания с помощью советских войск. Из доклада от 24 июня Соколовского, Семенова и заместителя Верховного комиссара Павла Юдина очевидно, что решение о подавлении восстания военными силами было принято вечером 16 июня, и, как отметил Фадейкин, советские войска стали входить в Берлин утром на следующий день. Скорее всего, доклад Кучина о бессилии СЕПГ сыграл важную роль в принятии решения в Москве [428] .
428
Ostermann. New Documents on the East German Uprising.
Когда советские войска двинулись навстречу демонстрантам, Семенов послал в Москву донесение о положении на улицах, нарушении движения общественного транспорта между Восточным и Западным Берлином и введении военного положения [429] . Рудольф Херрнштадт подтверждает, что Семенов также информировал членов Политбюро СЕПГ, находившихся в Карлсхорсте, о том, что военное положение будет введено в 1.00 дня. «Все закончится за несколько минут», — сказал он. Он также сообщил, что начальник генштаба маршал Соколовский и маршал Леонид Говоров, главный инспектор Министерства обороны СССР, находятся на пути в Берлин [430] . Прибытие Соколовского, а также введение в город советских войск говорит о том, что группа Советских войск в Германии (ГСВГ) уже информировала советский генштаб о развитии кризиса. Соколовский был отлично
429
Зашифрованная «телефонограмма» стала первой из посланных 17 июня и в последующие дни Семеновым или Семеновым вместе с маршалом Соколовским, или Семеновым вместе с генералом Гречко. Хранятся в АВП СССР, фонд секретариата Молотова, опись 12а, ед. хр. 200, папка 51, МИД СССР, секретариат министра В. М. Молотова, 1953, секретные материалы, 17.6.53—20.6.53. Процитированы : Harrison Норе. The Bargaining Power of Weaker Allies in Bipolarity and Crisis: Soviet-East German Relations, 1953—1961, PH.D. diss., Columbia University, 1993. Авторы выражают благодарность мисс Харрисон за предоставление текстов из российского архива.
430
См.: Военно-энциклопедический словарь (Москва, 1983).
17 июня в 11.30 утра Семенов и Гречко, командующий ГСВГ и председатель СКК, отправили телефонограмму в Москву, сообщая, что передвижение немцев через секторальную границу прекращено. Отдельное сообщение было послано Семеновым и Соколовским с информацией, что «беспорядки в Берлине прекратились. На улицах спокойно». Рано утром 18 июня восточногерманская полиция при поддержке советских войск и восточногерманских военизированных отрядов перекрыла границу сектора для всех видов транспорта и пешеходов. Несмотря на то, что общественный транспорт не мог пересекать границу уже сутки, в городе было спокойно [431] .
431
Harrison. Bargaining Power.
19 июня Семенов и Соколовский послали телеграмму Молотову и Булганину, описывая «весьма активную организаторскую роль американских военных в берлинских беспорядках». Например, арестованные, как сказано, признавались в том, что «американские офицеры лично отбирали жителей Западного Берлина в большие группы и инструктировали их, как организовать беспорядки в Восточном Берлине». Наверняка, именно это сообщение подвигло Соколовского на утверждение всего через несколько минут после прибытия в Карлсхорст, что кризис был организован преднамеренно враждебными силами. Однако из докладов Кучина и Фадейкина нам известно, что ни аппарат МВД, ни восточногерманская служба госбезопасности не заявляли ни о чем подобном. И хотя наблюдатели от берлинского командования и Управления восточными делами ЦРУ посещали Восточный Берлин, командование из Вашингтона задолго до этого запретило сотрудникам БОБ ЦРУ переступать границу советского сектора [432] .
432
CIA Information Report «Closing of the Berlin Borders», 18 June 1953, CIA-HRP.
РОЛЬ АМЕРИКАНЦЕВ
Утверждение о прямом американском (в частности, ЦРУ) участии в поддержке беспорядков привлекло внимание многих. Одни предполагали, что если Элеонора Даллес находилась в это время в Берлине в качестве чиновника госдепартамента, то и Аллен Даллес, ее брат и новый директор ЦРУ, тоже мог быть там. Но его не было. На самом деле, подобно своим соперникам из Карлсхорста, база ЦРУ в Берлине тоже пребывала в растерянности, как гласил один из докладов БОБ: «Мы были застигнуты врасплох!» Некоторые восточноберлинские агенты входили в контакт с офицерами базы в Западном Берлине, чтобы доложить о событиях в Восточном Берлине, но когда границу закрыли, информация из первых рук перестала поступать. Германская миссия ЦРУ также ничего не знала. Глава миссии генерал Люсиан Траскотг вместе со своим заместителем Майклом Берком и помощником Томасом Полгаром был в это время в Нюрнберге и обсуждал с американскими военными операции по предотвращению нарушений границ с чехословацкой стороны. О восстании в Берлине они прочитали в вечерних газетах, возвращаясь поездом во Франкфурт [433] .
433
Tom Polgar, interview, 13 Oct. 1993. Также интервью, взятые у других бывших сотрудников БОБ, служивших в то время в Берлине.
Одна нелепая история странного происхождения о возможном участии ЦРУ в берлинских событиях появилась в 1979 году и с тех пор то и дело повторяется в разных публикациях историков, посвященным событиям 17 июня. Кристиан Остерманн в статье о восстании, опубликованной в 1994 году, пишет: «Гарри Хекшер, глава берлинского отдела ЦРУ, телеграфировал в Вашингтон, запрашивая разрешение после введения советских войск снабдить восставших оружием, однако ему было приказано ограничить поддержку «выражением симпатии и предоставления политического убежища, но не оружием» [434] .
434
Ostermann Christian F. The United States, the East German Uprising of 1953, and the Limits of Rollback, Working Paper 11, CWIHP, Dec. 1994, pp. 18—19. Скорее всего, эта история впервые появилась в кн.: Powers Thomas. The Man Who Kept the Secrets (New York: Knopf, 1979) и была растиражирована в других книгах, диссертациях и статьях. Одна из последних работ (Кристиан Остерманн) повторяет ее, но в комментариях отсылает к письму Тома Полгара от 17 марта 1995 г., в котором говорится, что «никакой телеграммы, запрашивающей разрешения снабдить восставших оружием в Вашингтон послано не было. Хекшер «никогда бы не послал такой дурацкой телеграммы. А если бы послал, тогдашний директор базы... отстранил бы Хекшера от работы и отправил обратно в США». См.: Ostermann. Keeping the Pot Simmering: The United States and the East German Uprising of 1953, German Studies Review 19, № 1 (Feb. 1996), pp. 61-89.