Поле битвы - Берлин. ЦРУ против КГБ в холодной войне

Бейли Джордж

Неприятности продолжались весь октябрь. Генерал Чуйков, председатель Советской Контрольной комиссии, потребовал закрытия американского радио так же, как других средств массовой информации, а народная полиция выставила еще больше преград между Восточной Германией и Западным Берлином. 8 октября советские истребители открыли огонь по американскому медицинскому эвакуационному транспорту в воздушном коридоре Берлин—Франкфурт-на-Майне. Население Западного и Восточного Берлина стало также мишенью других акций. Возмущению западных берлинцев не было предела, а их родственники на Востоке и вовсе пришли в отчаяние, когда 2 ноября, в День всех святых, жителям Западного Берлина запретили посещение кладбищ в Восточном Берлине и прилегающих районах. Приближалось Рождество, а восточногерманские власти препятствовали доставке праздничных посылок жителям ГДР из Западного Берлина и Федеральной Республики.

ЦРУ ОТКАЗЫВАЕТСЯ ОТ КООРДИНАЦИИ РАЗВЕДЫВАТЕЛЬНОЙ ДЕЯТЕЛЬНОСТИ В БЕРЛИНЕ

Тем временем в Вашингтон вернулся Питер Сичел, который

начал работать в Берлине в 1945 году в структуре УСС, а потом сменил Дану Дюранда на посту директора БОБ. Его отъезд означал окончание послевоенной фазы берлинских операций ЦРУ. Директором базы стал Лестер Хоук, высокий, тощий, завзятый курильщик, который служил в Вашингтоне с первых дней создания Управления стратегических служб, большей частью в отделах, связанных с материалами разведки. Берлин был его первым заграничным назначением.

Новичку Хоуку пришлось столкнуться со множеством некоординированных разведывательных операций США. Такое положение существовало со времени окончания Второй мировой войны, но пока ЦРУ формировалось и разбиралось с аппаратом, занимавшимся его собственными оперативными проблемами, у него не было причин для координирования своих действий с военными службами США. Однако к 1952 году проблема Берлина стала одной из важнейших. И Лайману Киркпатрику, заместителю директора по специальным операциям, пришлось ею заняться. Вскоре он обнаружил, что сухопутные, воздушные и морские военные силы США были задействованы в тайном сборе разведывательной информации в Берлине, все они подчинялись разным начальникам, следовательно, никакой координации их действий в самом Берлине не существовало и в помине. Все мучились из-за нехватки сотрудников, и тем не менее дублировали работу друг друга. Киркпатрик, который не видел возможности для ЦРУ исправить положение, в критическое для американских интересов в Германии время рекомендовал «не прилагать усилий и не назначать координатора тайной разведки в Берлине» [376] .

376

Memorandum, Lyman B. Kirkpatrick, Assistant Director, Special Operations (ADSO), via Deputy Director (Plans), to DCI, 23 June 1952, «Berlin Coordination», CIA-HRP.

8. НЕРЕШИТЕЛЬНОСТЬ СОВЕТСКОЙ РАЗВЕДКИ ПОСЛЕ СМЕРТИ СТАЛИНА: НОВЫЕ ДАННЫЕ О РОЛИ БЕРИЯ

Смерть Сталина в марте 1953 года положила начало неизбежной борьбе за власть. Представители старой гвардии — Молотов, Микоян и Каганович были оттеснены в тень новым триумвиратом, состоявшим из Георгия Маленкова, Никиты Хрущева и Лаврентия Берия. Все они вместе и по отдельности жаждали «реформ», что дало бы им преимущество над соперниками [377] . Берия, министр внутренних дел и член Президиума, не был исключением. И хотя некоторые из его действий (например, амнистия политзаключенным и предложения по сокращению московских русификационных программ и улучшению судьбы нерусских народностей) пришлись многим по душе, тем не менее они раздражали его соперников, которые были замараны репрессиями сталинского периода.

377

По словам Уильяма Д. Томсона: «Неправомочный поиск дружбы с Тито был одним из обвинений, выдвинутых против Берия в 1953 г. Однако в 1955 г. Хрущев решил, что должен установить нормальные отношения с Тито». См.: Tomson. Khruschev: А Political Life (New York: St. Martin’s, 1955, p. 155).

В настоящее время мы располагаем документами, подтверждающими, что именно стремление Берия подчинить себе госбезопасность и разведку привело его к падению [378] . Однако он понимал, что без этого не сможет упрочить и сохранить власть. Его попытка вернуть себе прежний контроль над государственной безопасностью настолько деморализовала, а попросту вывела из строя эти службы, что они оказались неспособными эффективно реагировать на усугубляющийся германский кризис. Восстание июня 1953 года наконец-то дало основания соперникам Берия — их возглавлял Хрущев — оправдать отстранение его от власти.

378

Репутация Берия как шефа тайной полиции прочно утвердилась в советской истории, и немногие помнят, что с 1946 года и до смерти Сталина он был занят атомной, а потом водородной бомбой. Естественно, он был в курсе сталинских манипуляций службами и начальниками (например, дело Абакумова), и, вероятно, предвидел, что придет его черед. Все же он не был настолько хорошо знаком с сотрудниками разведывательных служб и их проблемами, чтобы предпринимать в марте-июне 1953 г. разрушительную программу их переформирования и подчинения себе.

НОВОЕ ЛИЦО В БОБ

В начале января 1953 года советская разведка в Карлсхорсте переживала другие проблемы. Операторы, перехватывавшие телефонные сообщения на военных американских линиях между Западным Берлином и Франкфуртом-на-Майне, были крайне озадачены. Американцы ввели новые кодовые

имена для некоторых из своих оперативников из разведки. Советские сотрудники вдруг услышали о Юном Дипломате, Черном Принце, Епископе, которых прежде и в помине не было [379] в их списках. Через некоторое время они, конечно же, догадались, как появился этот новый лексикон. За дело взялся Уильям Кинг Харви, новый начальник Берлинской Оперативной базы ЦРУ.

379

Юный Дипломат — Ричард Хелмс, тогда начальник оперативного отдела (DDP); Черный Принц — Джеймс Энглтон, руководитель центрального аппарата контрразведки; Епископ — Гордон Стюарт, заместитель начальника германской миссии. Эти и другие подробности деятельности Харви стали известны от его жены К. Г. и отставных сотрудников ЦРУ, которые работали с ним вместе в Берлине.

Назначение Харви стало новой отправной точкой в работе БОБ. Прежде ему не приходилось служить за границей, и немецкого языка он не знал. Переведенный в 1947 году из ФБР, где он был задействован в самых важных контрразведывательных операциях, Харви до перевода в Берлин являлся сотрудником Управления специальных операций Центральной разведывательной группы (ЦРГ) и ЦРУ, однако его знал лишь немногочисленный круг контрразведчиков. Для сотрудников Берлинской базы он был темной лошадкой. Его предшественник Лестер Хоук проработал в Берлине от силы пол года, когда вдруг узнал о своей замене.

В начале 50-х назначение в Берлин рассматривалось сотрудниками ЦРУ как нечто желанное, этакий лакомый кусочек. Чем Харви заслужил его? Лишь несколько человек в ЦРУ знали истинную причину этого назначения, а остальным стало известно о ней 23 апреля 1956 года, когда Советы заявили об обнаруженном «Берлинском туннеле».

УИЛЬЯМ ХАРВИ: КОРОТКИЙ ПОРТРЕТ

Нелегко бороться с карикатурным портретом У. К. Харви, распространенным многими изданиями. Его внешность вызывала улыбки. В Берлине сотрудники называли его между собой «грушей». Очевидно, что уже тогда он страдал алкоголизмом, позже доставившим ему немало серьезных проблем. Всю свою жизнь он был буквально одержим оружием, что вводило в заблуждение даже самое близкое окружение. Что за этим стояло? Желание казаться «американской легендой», просто любовь к оружию всяких видов или подсознательное стремление во что бы то ни стало иметь собственное оружие, — ведь в его подчинении находилось много людей, активно участвовавших в военных действиях, в том числе во время войны? Возможно, работа в ФБР в Нью-Йорке могла бы многое объяснить... Впрочем, если оставить в стороне любительский психоанализ, то почему бы ему просто не любить оружие? Харви обвиняли в ревности к элите с Восточного побережья, а на самом деле он гордился своей родной Индианой. Образ грубого выходца со Среднего Запада, который он культивировал, дополненный цветистой руганью, наверное, должен был шокировать его более рафинированных коллег. В любом случае, его утрированно деревенское поведение обижало многих, а яростные речи вызывали насмешку.

Билл Харви прилетел во Франкфурт в декабре 1952 года. Он только что развелся со своей первой женой, добился опеки над пятилетним сыном и оставил его у своей матери. Офицеру женского армейского подразделения Кларе Грейс Фоллик, которую все звали К. Г., бьшо поручено в выходные дни сопровождать Билла. Кстати, К. Г. познакомилась с Биллом в Вашингтоне и еще тогда невзлюбила его, поэтому она не испытывала никакого желания тратить на него свое драгоценное свободное время, но приказ есть приказ... Через два года они поженились.

В начале 1953 года Харви предстояло многое узнать о Берлине. Он поселился на Лепсиус-штрассе в районе Штег-литц в роскошном особняке с великолепным садом и самым глубоким — и самым холодным — бассейном, какой только можно себе представить. Этот особняк стал вторым домом для сотрудников базы и их семей, поскольку Билл — потом Билл и К. Г. — открыл свои двери для всех, желающих забежать на минутку, устроить вечеринку или пикник. Устраивая холостяцкий дом и осваиваясь на Берлинской базе, Билл понемногу начал понимать разницу между руководством БОБ в 1953 году и работой на ФБР в Нью-Йорке или Вашингтоне. Конечно же, Западный Берлин неузнаваемо изменился после 1945 года, но все-таки он еще страдал от ран, нанесенных войной, хотя и пытался отвечать требованиям нового и трудного времени, принесшего с собой «холодную войну». Что до БОБ, то она еще не могла освободиться от военной ауры и своей принадлежности к Управлению стратегических служб и продолжала работать в том же здании, которое было выбрано Алленом Даллесом в 1945 году. Питер Сичел, возглавивший предыдущей весной оперативный отдел восточноевропейского управления, не сводил глаз со своего прежнего владения. Заместителем Харви в Берлине был Генри Хекшер. Он испытывал некоторые сомнения по поводу своей пригодности к этой работе, к которой он готовил себя с самого своего приезда в конце 1945 года. Помимо Хекшера и небольшой группы сотрудников, занятых советскими разработками атомной энергии, штат состоял в основном из молодых офицеров, пришедших на службу после войны. Вышло так, что они познавали окружающую обстановку вместе с Харви, и только из-за него многие остались в Берлине, продлив контракт или заключив новый. Однако в начале 1953 года ни Харви, ни его подчиненные не имели ни малейшего представления о событиях, из-за которых вскоре все смешалось и в Москве, и в Восточном Берлине.