Поле битвы - Берлин. ЦРУ против КГБ в холодной войне
Шрифт:
Советские власти были, по-видимому, озабочены сложившейся ситуацией, однако мы не располагаем донесениями аппарата КГБ в Карлсхорсте о плачевном политическом и экономическом положении в Восточной Германии, которые могли быть добыты. Проявленный на высоком уровне интерес к Восточной Германии, то есть доклады советского посольства и Андропова Центральному комитету КПСС, заставляют предположить, что председатель КГБ Шелепин подталкивал начальника аппарата Александра Короткова представить такие донесение. Мы не можем принимать в расчет отсутствие такого рода материалов. Возможно, оно явилось результатом спора московского центра и Короткова о характере отношений с MfS [817] .
817
Возможно, противостояние, описанное в главе 13, остановило поток информации, поступавшей из MfS в КГБ в Карлсхорсте.
Очевидно, другие резидентуры КГБ также не представили лучшей информации. Единственный доклад о подготовке к саммиту мы получили в архиве СВР. Это была копия обзора, подготовленного военной разведкой Западной
818
Доклад №1/16-5827, 16 ноября 1960 года, АСВР док. 83531, т. 22, с. 436-440.
819
Советские радарные установки засекли полеты У-2 над СССР с самого начала (4 июля 1956 года) и, безуспешно пытаясь помешать им с помощью МИГов, высказывали свое недовольство по дипломатическим каналам. До Попова доходили слухи о протестах, и, донося о них Кизевальтеру и Мерфи, он иронически сравнивал их с «серьезными предупреждениями» американцам Мао-Цзэдуна во время тайваньского кризиса.
820
Vladislav М. Zubok, SWIHP, Working Paper №5, рр. 12-13. Raymond L. Garthoff «The KGB Reports to Gorbachev», Intelligence and National Security 11, №2 (Apr. 1996): 224-244. Гартхофф оперирует докладами за 1967, 1985, 1986, 1988. и 1989 гг. Он утверждает, что Зубок читал и делал выписки из доклада 1960 г. Самое подробное изложение инцидента с У-2 и его последствий для парижского саммита см.в книге: Beschloss Michael R. May Day: The U-2 Affair (New York: Harper and Row, 1986). Кондрашев подвергает сомнению всякие ссылки на материалы Зубока,который не имел доступа к документам КГБ.
КГБ составил великолепный доклад о провале саммита на основании памятной записки (август 1960 года) «западноевропейского дипломата, работавшего в Западном Берлине», однако он тоже не был разослан руководителям страны до 18 ноября. В докладе подчеркивается отчаяние властей ГДР, вызванное плохим экономическим положением в Восточной Германии. Автор доклада не без сарказма сравнивал проблемы Восточного Берлина с успехами Западного Берлина и закончил предположением, сделанным в элегантной форме, что Советы вскоре найдут выход из тупика» [821] .
821
Доклад №3023-Sh, 18 ноября 1960 года, АСВР док. 83531, т. 22, с. 442-446.
Другие доклады КГБ почти ничего не пишут о большом значении провала саммита и последствиях этого события для заинтересованных стран. В одном, например, говорится о политических трудностях, испытываемых Западной Германией, с которыми столкнулся Эрнст Леммер, министр по общегерманским вопросам ФРГ, в частности, в отношениях с разными группами беженцев и лично с Аденауэром. По поводу Берлина, как сказано в докладе, Леммер выразил мнение, что СССР не вынашивает агрессивных планов, но будет двигаться «постепенно», что он считал более опасным, так как Западный Берлин «не смог бы выдержать новых трудностей, тем более еще одной блокады» [822] .
822
Доклад №1/16-4875, 3 сентября 1960 года, АСВР док. 83531, т. 22, с. 75-76. В комментариях Кондрашева к этому докладу отмечено, что он непосредственно связан с отменой парижского саммита, и это справедливо, потому что в последнем параграфе говорится о Берлине, хотя в докладе нет прямых ссылок на провал саммита. Примерно в это время Леммер занял пост министра почты и телекоммуникаций ФРГ.
Следующие два доклада из того же архивного дела были предоставлены КГБ «венгерскими друзьями» и говорят о хороших контактах венгерской службы с Ватиканом и итальянским правительством. Оба были распространены московским центром 9 сентября 1960 года. В первом пересказываются переговоры о разоружении между генералом бундесвера Адольфом Хойзингером и итальянским правительством [823] . В другом говорится о заявлении канцлера Аденауэра, сделанном папскому нунцию в Бонне о том, что «США завершили приготовления к передаче «Поларисов» вооруженным силам ФРГ. Однако передача не может состояться, пока не будет аннулировано решение Западно-Европейского союза (ЗЕС), запрещающего ФРГ иметь наступательное оружие». Аденауэр просил Ватикан помочь ему убедить страны ЗЕС отменить свое решение. 8 июля просьба была рассмотрена и одобрена Комиссией кардиналов по иностранным делам и папскому легату Тесте было поручено обсудить это с Аденауэром во время визита в ФРГ [824] .
823
Доклад №1/16-4968, 9 сентября 1960 года, АСВР док. 83531, т. 22, с. 60-61.
824
Ibid, p. 62.
После отмены майского саммита многие испугались, что возобновится советская кампания о «шпионском центре». До какой-то
825
Доклад JSfe2554-Sh, 28 сентября 1960 года, ACBP док. 83531, т. 22, с. 116-145.
Еще одним ответом КГБ на полет У-2 стала подготовка целой серии активных мероприятий, направленных на дискредитацию Аллена В. Даллеса, директора ЦРУ, в ком Хрущев справедливо видел человека, стоявшего во главе операции воздушного шпионажа. Предложения КГБ были направлены в секретариат Центрального комитета КПСС председателем КГБ Шелепиным [826] . Этот документ, можно полагать, был подготовлен отделом «Д» Первого Главного управления, так как в нем использованы его разведывательные и контрразведывательные материалы [827] .
826
Zubok Vladislav M. Spy vs. Spy: The KGB vs. The CIA, 1960-1962. — CWIHP Bulletin, 4 (fall 1994), 22-23. Несмотря на то, что памятная записка, содержащая предложения КГБ, связана с фамилией Шелепина, она стала собственностью Центрального комитета, едва попала в секретариат, и находится в его архиве.
827
Ibid. Например, предложение Шелепина от 7 июня, сделанное Хрущеву, состояло в том, чтобы силами КГБ «подготовить, опубликовать и распространить за рубежом памфлет на А. Даллеса». Это было сделано под руководством Василия Романовича Ситникова, который в то время исполнял обязанности заместителя Агаянца в отделе «Д». Публикация «Портрета мастера шпионажа» («А Study of a Master Spy») имела место в Лондоне в 1961 году. Автор якобы — член парламента от лейбористской партии. См.: Blackstock Paul W. Agents of Deceit (Chicago: Quadrangle, 1966, p. 280). Ситников долго служил в Германии и Австрии. Его назначение в отдел «Д» произошло после внезапного возвращения из Бонна, где он был в январе — июле 1959 года. Позднее он стал консультантом председателя КГБ Андропова.
Еще одно предложение Шелепина непосредственно соотносится с операциями БОБ в отношении «прикрытия сотрудников западногерманской разведывательной службы при помощи американских документов». Приведенные факты показывают, насколько серьезно относились Советы к кампании активных мероприятий. Ради нее КГБ был готов рискнуть информацией о действующих и весьма щепетильных делах, например, связанным с Гейнцем Фельфе, — обеспечившим внедрение КГБ в разведку Западной Германии, — который направил западногерманского сотрудника в штаб-квартиру США в Берлине для поддержания связи с БОБ при операции по Карлсхорсту [828] .
828
Это предложение требовало статей для публикации «в буржуазной прессе с помощью доступных источников», то есть контактов КГБ. Например, офицер западногерманской разведки, работавший в операции по Карлсхорсту, получил кабинет в американском помещении и «соответствующую документацию» от БОБ. Это было сделано по предложению Гейнца Фельфе, и он доложил об этом в КГБ. См.: Zubok. Spy vs. Spy, p. 27.
СЕПГ УГРОЖАЕТ ГОСУДАРСТВЕННЫМ ПЕРЕВОРОТОМ В ЗАПАДНОМ БЕРЛИНЕ
В июле 1960 года БОБ сообщила о планах СЕПГ провоцировать инциденты и подогревать недовольство в Западном Берлине, чтобы поддержать предупреждение Хрущева о том, что ситуация в Берлине «может вызвать опасные инциденты». Во всяком случае, на бумаге режим Ульбрихта был способен предпринять такие акции. В самом Западном Берлине было шесть тысяч членов СЕПГ, к тому же довольно большое число восточноберлинских сотрудников «рабочей милиции» (Kampfgruppen) можно было быстро переправить в Западный Берлин по надземной железной дороге, контролируемой ГДР [829] .
829
Current Intelligence Weekly, 18 Aug. 1960, CIA-HRP.
БОБ забеспокоилась еще за год до этого, то есть в 1959 году, когда ГДР попыталась 7 октября (национальный праздник ГДР) вывесить свой новый флаг на всем неподвижном имуществе железной дороги в Западном Берлине. Пять тысяч милиционеров под видом железнодорожных рабочих готовились совершить этот подвиг [830] . Вывешивание флагов ГДР было воспринято чувствительными гражданами Западного Берлина как вызов городским властям и западным союзникам. Полиции Западного Берлина приказали убрать флаги, в результате чего в некоторых местах произошли стычки.
830
Ibid. Восточногерманская железная дорога (Reichsbahn), включая надземную дорогу (S-Bahn), состояла из более чем ста помещений — от товарных и пассажирских вокзалов до ремонтных мастерских, — в которых работали тысячи людей. Советские оккупационные власти, а потом и восточногерманские считали важным сохранить над ней контроль даже после раскола в городской администрации Берлина после 1948 года. Железнодорожные линии предполагали великолепную возможность проверки граждан, выезжающих в Западный Берлин из Восточного Берлина и Восточной Германии. Многие помещения могли стать удобными сборными пунктами и базами для подрывных операций в городе.