Поле биты - Вечность
Шрифт:
Благодаря своим немалым для семнадцатого века знаниям (ну и, конечно же, нашей поддержке), майор и бывший аспирант довольно быстро вошли в местную элиту.
Скопин-Шуйский, после тяжелого экзамена, лично назначил командира РККА начальником штаба Новой армии и своим заместителем. А Илья, пройдя ознакомительную беседу (затянувшуюся на пять часов) с самим императором Дмитрием, занял должность, примерно соответствующую президенту Академии наук. Впрочем, самой Академии еще не было, и именно Илье предстояло ее создать.
Маша была представлена ко двору императора в качестве моей жены и сразу произвела в местном патриархальном домостроевском обществе сильный фурор. Нет, она, конечно, не ходила по Кремлю в мини-юбке, но и тех нарядов, которые моя любимая называла «допотопными», вполне хватало, чтобы вогнать
Сразу после нашего возвращения мы развили бурную деятельность по подготовке к поисковой экспедиции. Кто-то из нас предложил вести авиаразведку, помогая наземным поисковым партиям. Илье Ясуловичу пришлось выступить в роли безумного изобретателя и взять на себя почетное звание первого в этом мире авиаконструктора.
Поначалу с выбором техники особо не заморачивались. Купили подержанную «Цессну-172» и небольшой, тоже не новый, вертолетик «Робинcон Р-44». Но вскоре выяснилось, что если при облетах «ближнего Подмосковья» их дальности хватает, то для разведки отдаленных южных областей — уже никак. Пришлось срочно создавать наземные пункты дозаправки, что не решило проблемы, а только немного ее отодвинуло. Мы уже стали подумывать о покупке самолета побольше, с дальностью полета 3000–5000 километров, но способного взлетать и садиться на грунтовые ВПП. Однако после долгого и горячего обсуждения мы все-таки решили отложить на следующий год покупку, готовую потянуть целую цепочку проблем. Начиная от постройки аэродрома с необходимой инфраструктурой до необходимости таскать через «окно» цистерны с топливом.
Пока что нам вполне хватало нескольких бочек бензина и двухсотметровой взлетной полосы. Наш тайный аэродром мы оборудовали в пятидесяти километрах от Москвы. Такое далекое расположение обусловливалось двумя причинами: нам не хотелось устраивать в XVII веке нездоровый ажиотаж, и, что более важно — именно на этом месте в XXI веке стояла наша «Песочница», что сильно упрощало снабжение первой боевой эскадрильи ВВС Московского княжества.
Потянулись однообразные дни, заполненные монотонной работой. Взлет, облет местности, посадка, просмотр видеозаписей. Летали по очереди. Маша иногда присоединялась ко мне или Мишке пассажиром. Эти серые будни немного скрашивали чудесные вечера, проводимые нами под открытым небом у костра. Осень 1605 года порадовала нас затянувшимся теплым, но не жарким «бабьим летом». Даже в конце октября дневная температура не опускалась ниже двадцати градусов. Наш «полевой аэродром» в точности копировал тренировочный лагерь на Круглом холме, в плейстоцене. Болтали, пели песни, учили Машу стрелять из пистолета (автомат показался ей тяжеловатым), жарили шашлык, иногда выпивали помаленьку, обсуждали текущую обстановку и планы на будущее.
Периодически нам приходилось разворачивать «окно» и возвращаться в «базовую» реальность, чтобы пополнить запасы топлива и прикупить новые детали для изношенных движков нашей старенькой авиатехники.
В один из таких визитов Мария объявила о своем желании посетить салон красоты. Желание вполне понятное — у нас, в семнадцатом веке, даже душа нормального не было. В принципе не было душа и в «Песочнице». Чмокнув меня на прощание в щечку, любимая прыгнула в свой синий «Пыжик» и укатила в Москву. Мишка остался дежурным по аэродрому, а нам с Гариком пришло в голову попить пивка и развеяться. Не откладывая это дело в долгий ящик, мы быстренько переоделись и отправились в город.
— Кстати, а Куликовскую битву будем переигрывать? — спросил я Горыныча по дороге.
— Нечего там переигрывать, Серега! Мы с Мишкой убили месяц личного времени на съемки и что выяснили — князь Дмитрий, по недоразумению названный Донским, бездарно положил пятнадцать тысяч человек, которые очень бы пригодились потом при обороне Москвы.
Этот разговор мы продолжили за уютным столиком пивного ресторанчика «Папаша Мюллер». После четвертой кружки свежего нефильтрованного пива Игорек даже достал нетбук и стал демонстрировать наработанный материал. Тут я обратил внимание на сидевшего за соседним столиком молодого парня, по виду преуспевающего
Но вскоре рассказ Игоря отвлек меня от нашего соседа. Как выяснили мои друзья, эта знаменитая битва протекала совершенно не так, как преподносится в летописях. Численность противостоящих войск была гораздо меньше — тридцать тысяч у русских и сорок пять тысяч у Мамая. Подсчет людей был проведен удивительно точно — Мишка составил для этого специальную программу. Завязка сражения началась хрестоматийно, но кульминация и финал прошли по-другому. Холодным утром 8 сентября 1380 года над холмистой местностью, известной теперь под именем Куликова поля, долго стоял туман. К 11 часам утра туман рассеялся, и русская рать двинулась вперед, имея построение, приблизительно соответствующее описаниям в учебниках истории. Вот только «глазки», расставленные на месте Зеленой Дубравы, не сняли ничего, кроме птичек и белочек. Никакого Засадного полка и в помине не было. Навстречу русским выступили войска Мамая, держа в центре боевого порядка наемную пехоту, а на флангах конницу. Мамай имел численное преимущество, но не мог его реализовать из-за ограниченного фронта развертывания. Ведь равнинная часть поля имела длину всего 4–5 километров и почти столько же в ширину. Поэтому основные свои силы темник держал в главном резерве. Это были самые лучшие и преданные ему части. В случае прорыва русского строя эти части должны были развить успех.
После сближения противников действительно произошло единоборство русского и татарского богатырей. Вот только «монах» Пересвет выглядел самым обычным воином. По крайней мере в его облике я не заметил ничего, что могло бы навести на мысль о его иноческом чине. Да и противостоящий ему богатырь ничем не напоминал «злого татарина Челубея», изображенного на картине известного художника. К слову сказать, во всем татарском войске мы так и не разглядели ни одного ярко выраженного монголоида. Это, конечно, не значит, что все татары были яркими нордическими блондинами. Встречались там и жгучие брюнеты, и рыжие, и русые. Да и сам Мамай выглядел нормальным европейцем — небольшого роста, начинающий седеть мужичок, лет сорока пяти — пятидесяти, с умным проницательным взглядом серых(!!!) глаз.
Основной удар фаланги татарских наемников пришелся по русскому Сторожевому полку. Удар был страшен. Именно этот момент и вывел в свое время из себя Гарика. Ведь массе необученных и плохо вооруженных крестьян-ополченцев противостояли профессиональные бойцы. Сторожевой полк был смят в считаные минуты, а генуэзцы даже не нарушили свой строй. Потери русских были огромны. Затем наступил черед Передового полка. Здесь в боевых порядках все-таки присутствовали настоящие воины. Но и они мало что могли противопоставить тяжелой панцирной пехоте. Наемники начали прогрызаться сквозь русские ряды. Но как раз в этот момент к Мамаю прискакал курьер с известием о маневре Тохтамыша. Тот выступил в поход, имея целью захват правобережья Волги — территории Мамая. Для установления подлинного текста сообщения связного моим друзьям не пришлось обращаться к знатокам татарского языка. Мамай разговаривал на нормальном старославянском языке, изредка вставляя в речь тюркские слова и фразы. Карательный поход темника против русских терял всякий смысл. Ведь даже победа привела бы к большим потерям Мамаевой армии и сделала бы ее неспособной отразить нападение Тохтамыша.
Теперь основной задачей Мамая стал вывод из сражения своих войск, чтобы обратить их против более грозного противника. Но выход из боя — дело сложное. Отступление главных сил необходимо прикрыть арьергардом. В качестве такого арьергарда темник оставил свою пехоту. Ведь у нее все равно было мало шансов уйти от русской погони. А чтобы у пехотинцев-наемников, после осознания ими безнадежности положения, не возникло соблазна сдаться в плен, полководец не стал отводить фланговые отряды кавалерии и конницу частного резерва. Присутствие татарских всадников поддерживало у генуэзцев иллюзию, что битва продолжается в соответствии с прежним планом. А ведь к тому времени наемники сломали сопротивление Передового полка и врубились в ряды Большого.