Полет бабочек
Шрифт:
— Надеюсь, здоровье ваше идет на поправку?
— Да, я чувствую себя лучше. Правда, устаю.
— Так и должно быть. У меня тоже была малярия. Эта болезнь никогда не уходит окончательно, как вы знаете.
— Нет?
Томас вдруг почувствовал себя старым. Он перешагнул через некий порог, и назад пути нет.
— К чему этот мрачный вид, мистер Эдгар? В конечном счете это сделает вас сильнее. Соприкосновение со смертью закаляет характер.
— Боюсь, мой характер может мне изменить.
Он пробурчал это
— Чепуха, мой дорогой друг. Я давно наблюдаю за вами…
При этих словах сердце у Томаса екнуло.
— …и вижу, как вы растете. Знаю, вы чувствуете усталость сейчас и, возможно, некоторую ненужность.
Он склонил голову набок и посмотрел на Томаса, как будто видел перед собой капризное дитя.
— Я прав? Думаю, что прав. Но я же видел, как растет ваша уверенность в джунглях. Может, вы сами того не замечаете. Вы становитесь настоящим ученым.
— Ученым?
Томас щелкнул языком и не смог удержаться от насмешки в голосе. Этот человек что, слепой?
— Я не ученый, мистер Сантос. Всего лишь любитель. Чаще всего я даже не знаю, чем занимаюсь здесь. Нет — почти всегда.
Он провел рукой по волосам и наткнулся на место, где они спутались и были в песке. Отряхнул пальцы.
— А вам известно о том, что у меня нет никакой квалификации? Удивительно, как меня вообще включили в состав экспедиции. Бабочки для меня всю жизнь были просто увлечением.
— Нет, мистер Эдгар, вы недооцениваете себя. Может, вы и не добились каких-то успехов в изучении насекомых, но в вас есть нечто гораздо более важное. В вас есть страсть. Я вижу, как внутри вас горит огонь. Он потускнел ненадолго, пока вы были больны, но вспыхнул в тысячу раз сильнее в тот день, когда я подшутил над вами.
— Вы сделали это намеренно?
— И да и нет. Вы вправе сердиться, мистер Эдгар. Я, некоторым образом, испытывал вас. И вы прошли испытание, доложу я вам.
— Знаете, я ведь и в самом деле нашел бабочку. Как раз перед тем, как Джон обнаружил меня без сознания.
— О, думаю, нет. Вы были очень больны. Наверное, вы просто подумали, что видели ее. При малярии это обычное дело — видеть что-то необъяснимое. К примеру, когда я был болен, мне однажды привиделась моя первая жена, с младенцем на руках. Она сказала, что это мой сын, а когда я очнулся — они оба исчезли.
— Возможно, вы и правы. Хотя мне так хотелось верить в это.
Он внимательно всматривался в лицо Сантоса. Как-то слишком быстро этот человек отмел его претензию. Что, если он лжет? Может быть, он знает, что Томас говорит правду?
— Я видел у вас фотографию вашей жены. Как ее зовут?
— Софи.
— Да, Софи. — Он произносит это имя, словно пробуя его на язык. — Она очень красива. И молода.
К
— Какая она? — продолжает расспрашивать Сантос.
— Какая? Ну, не знаю, как это сказать. Полагаю, что она…
Он замолк, пытаясь воскресить в памяти знакомый облик — вот она стоит в саду, улыбаясь ему. А потом он увидел ее, лежащей на земле под ним, когда он хотел заняться с ней любовью в парке. Он вздрогнул.
— Продолжайте, мистер Эдгар, вы же хорошо знаете свою жену?
— Да, конечно. Она чудесная. Совершенно чудесная.
Он перешел почти на шепот. Если он будет говорить о ней тихо, то она останется чистой, и джунгли не испачкают ее, как это произошло с ним.
— О лучшей подруге трудно и мечтать.
— А дети? Она хочет иметь детей?
— Да, хочет.
Его вдруг словно стукнуло — в самом деле, они давно не говорили с ней о детях, и, может, он виноват перед ней. Неужели это он помешал ей решиться на ребенка?
— Отлично. Я очень рад за вас. Она так молода — уверен, ей еще рожать и рожать. В отличие от моей супруги. Боюсь, ее лучшие годы уже позади. Ей уже тридцать четыре, а детей нет. Завидую вам. Больше всего в этой жизни я хотел бы стать многодетным отцом, чтобы следующие поколения продолжили мое имя.
Томас почувствовал, как при упоминании Клары его щеки зарделись. Усилием воли он хотел остановить прилив краски, но в результате покраснел еще больше. Он молился, чтобы Сантос ничего не заметил.
— Я смутил вас, сэр. Прошу прощения. Со мной часто такое происходит — начинаю лезть в частную жизнь людей.
— Нет… совсем нет, — выдавил из себя Томас, с облегчением чувствуя, как остывают щеки.
— Как бы там ни было, я уверен, что у вас обязательно будет большая и дружная семья. Только не стоит затягивать с этим — я так считаю. Вы не такой, как остальные наши мужчины — у них нет семьи, никаких уз. Они женаты только на самих себе и на своей работе. Это — эгоизм с их стороны. Даже если они и пропадут в джунглях — кто хватится их и будет по ним скучать? Но вы, Томас, — вы просто обязаны вернуться к своей хорошенькой жене.
— Я вернусь, в свое время.
Неужели этот Сантос пытается избавиться от него?
— И все же я действительно восхищаюсь вами, мистер Эдгар. В вас есть страсть, а имея страсть, вы сможете преуспеть в любом деле. Я всегда стремился поддерживать материально именно таких людей, как вы, — тех, для кого это, вероятно, единственная возможность проявить себя здесь.
— А что остальные?
— Доктор Харрис тоже любитель, как и вы. Но он весьма искусный таксидермист — даже я это вижу. Однако свои страсти он растрачивает на стороне, и это приводит его к менее добродетельным, если можно так выразиться, занятиям.