Полет длиною в жизнь
Шрифт:
— Какой же ты все-таки испорченный! — с шутливой укоризной сказала Кейт, когда Энди, не сдержавшись, причмокнул губами вслед обогнавшей их старшекурснице. — Боюсь, ты так избалуешься вконец!
В ответ Энди широко ухмыльнулся. Он старался казаться циничным, но его большие темные глаза оставались теплыми и добрыми.
— Ведь должен же кто-то потрудиться за наших парней в форме и позаботиться обо всех этих девушках! — ответил он. — Должен признаться честно: это нелегкая работенка, но я не отказываюсь. Ведь я, в конце концов, патриот!
Энди давно перестал переживать из-за своей статьи 4-Ф, которая освобождала
— Ты просто мерзкий тип, Энди! — заявила Кейт и улыбнулась: она всегда считала Энди своим другом, хотя у него, похоже, были на нее свои виды. — Что ты собираешься делать летом? — спросила она, хотя до лета — страшного для нее лета — оставалось еще около двух месяцев.
Энди рассказал ей о своих планах. Он уже решил, что снова будет работать в госпитале для тяжелораненых.
— Только там я чувствую себя полезным, — признался он. — Пока идет война, санитары и сиделки гораздо нужнее, чем юристы и адвокаты. К тому же я еще даже не юрист, а просто 4-Ф без диплома. А ты что будешь делать?
Но Кейт не могла сказать ему ничего определенного. Она знала, что к лету ее беременность будет бросаться в глаза, а кому нужен такой работник? Вряд ли ее возьмут даже секретарем в приемное отделение. Поэтому Кейт решила, что, если с работой ничего не получится, она уедет на мыс Код и будет жить там, пока не родится ребенок. Сразу после Пасхи она хотела взять академический отпуск, и тогда ей придется наверстывать только один триместр. Главное, чтобы осенью ее снова допустили к занятиям.
Ничего этого она, конечно, не сказала Энди, как ни хотелось ей поделиться хоть с кем-нибудь своими переживаниями. Кейт не хотела шокировать его, к тому же ей было не все равно, что подумает о ней Энди, когда узнает правду.
— Наверное, я снова обращусь в Красный Крест — может быть, они подыщут мне что-нибудь, — уклончиво ответила она и смущенно опустила глаза: ей тут же стало стыдно, что она обманула его.
К счастью, Энди ничего не заметил. Стараясь сделать ей приятное, он принялся уговаривать Кейт пойти с ним в кино, и в конце концов она согласилась, лишь бы он отстал.
— Только давай не сегодня, ладно? Сегодня я что-то неважно себя чувствую, — сказала она.
— Ну, с тобой каши не сваришь! — расстроился Энди. — Я ведь приглашаю тебя просто как друг.
Но он видел, что Кейт действительно выглядит не совсем здоровой, хотя от ходьбы и свежего воздуха на ее бледных скулах появилось слабое подобие румянца.
— Впрочем, ладно, — вздохнул он. — В другой раз — так в другой раз, если ты обещаешь. С гриппом шутить не приходится, после него бывают всякие осложнения.
— Обещаю, — сказала Кейт, радуясь тому, что Энди поверил ее уловке.
К этому моменту они, сделав по парку круг, вернулись к кафе, где Энди оставил свой велосипед. Вскочив в седло, он махнул ей рукой и, нажав на педали, покатил к выходу из парка. Его волосы развевались по ветру, темные глаза улыбались, и Кейт подумала, что Энди, в сущности, очень славный.
Иногда — правда, достаточно редко — она задумывалась о том, какими могли бы быть их отношения, если бы Джо не существовал вовсе. Энди ей нравился,
С внезапным сожалением Кейт подумала, что Джо совсем не похож на Энди. Он чувствовал себя неловко среди людей, был до беспамятства влюблен в свои самолеты и отнюдь не стремился к семейной жизни. То, что она влюбилась в такого человека, как Джо, было удивительно и самой Кейт. И не только влюбилась, но и ждала от него ребенка, хотя сама всегда осуждала добрачные связи. Волей-неволей приходилось признать, что в последнее время круто изменилась не только ее жизнь, но и ее взгляды, ее мировоззрение. Но Кейт нисколько об этом не жалела. Ее наградой была сумасшедшая, непонятная любовь — и ребенок, который медленно подрастал в ее чреве…
В последующие недели состояние Кейт немного улучшилось. Утренняя рвота прекратилась, Кейт стала набирать вес, а главное, она чувствовала себя гораздо бодрее и уже не хотела постоянно спать. Ей удалось с успехом защитить несколько письменных работ, и Кейт почти поверила, что в конце концов с учебой все обойдется. Кроме того, в один поистине прекрасный день она получила от Джо сразу три письма, что ее несказанно обрадовало, так как перед этим письма долго не приходили. Виновата в этом была, скорее всего, военная цензура, просматривавшая все письма, чтобы никто из военнослужащих нечаянно не выдал какой-нибудь тайны. Кейт приходилось видеть письма с фронта, на которых живого места не было — они были сплошь исчерканы черной тушью или какой-то специальной краской, и только к письмам Джо это не относилось. Он никогда не писал ей ничего, что касалось боевых действий, а рассказывал в основном о природе, о людях, с которыми встретился, и — изредка — о своих чувствах к ней.
В один из последних мартовских уик-эндов Кейт не поехала домой, а отправилась с подругами в кино. В зале она неожиданно увидела Энди, который явился туда с высокой блондинкой, которая училась на одном курсе с Кейт. Блондинку звали Мирабель; она перевелась в Рэдклифф из Уэллсли совсем недавно, но успела прославиться потрясающей фигурой, длинными ногами и ослепительной улыбкой. Поговаривали, что из Уэллсли ее выставили за связь сразу с двумя преподавателями, поэтому, когда Мирабель отвернулась, чтобы надеть свой кардиган, Кейт состроила Энди смешную гримасу, а он в ответ показал ей язык.
После фильма Кейт и ее подруги сели на велосипеды и отправились в общежитие. Для передвижений по студенческому городку велосипед был очень удобен, и Кейт продолжала пользоваться им. Ей и в голову не приходило, как это опасно, а подсказать было некому.
Они уже подъезжали к своему корпусу, когда из-за угла вдруг вывернулся какой-то парень на мотоцикле. С пронзительным воплем он врезался в самую гущу девушек и с такой силой ударил передним колесом велосипед Кейт, что она пролетела несколько футов по воздуху и только потом рухнула на мостовую, ударившись об асфальт бедром и виском.