Полет дракона
Шрифт:
– Как его имя?
– Он – ту-кю по происхождению и зовут его Ильханом. Хотя у нас он, для простоты и порядка, записан, как господин Пэй Син.
– Хорошо! Велите ему заняться этим делом. Пусть познакомится с основами шелководческого мастерства, и изучит состояние этого вопроса в вашем уезде. Через две луны привезете его ко мне, и он расскажет нам о проделанной работе.
Так перспективный молодой чиновник Пэй Син, которого мы здесь, тоже для простоты, будем по-прежнему называть Ильханом, получил, наконец, возможность заняться давно интересующим его
Со времени их расставания с Юанем он успел обзавестись двумя сыновьями-близняшками, которых ему родила боготворимая им Син-нян. Бродяга-кочевник исчез, и на его месте появился образцовый семьянин и законопослушный чиновник.
Выслушав приказание начальника уезда, Ильхан немедленно приступил к его исполнению. Начать знакомство с делом он решил в родном селении Син-нян, где родилась их любовь, и в котором, как известно Читателю, занимались разведением шелкопрядов. Заодно, его супруга могла встретиться с родителями, которых не видела довольно долгое время.
Ильхан был скор на сборы, и уже на следующий день вместе с семьей погрузился в две коляски, двинувшиеся в направлении Чжоу.
Приезд в селение чиновника такого ранга - событие весьма знаменательное. Встреча с родными была трогательной и, как и полагается, почтительной.
Отдав дань уважения своим родственникам, Ильхан направился в дом господина Цзы-вэня, также хорошо знакомого Читателю по его неумеренной тяге к женскому полу, и пребыванию в плену у Железного монаха.
Ильхан ступал по хорошо знакомым ему местам, и они навевали на него легкую грусть. «Где-то сейчас мой друг и Учитель Юань?» - Думал он, вспоминая их совместные странствия, спуск в гробницу Цинь-ши-хуанди и страшную схватку с Железным Монахом. – «Если бы не он, быть бы мне бродягой всю оставшуюся жизнь».
Юань, действительно передал этому юноше знания, опыт и то, неуловимое, что позволило ему стать, если и не полностью человеком хань-жэнь, то во всяком случаю значительно приблизиться к этому удивительному народу.
Во дворе усадьбы господина Цзы-вэня гостя встретили поклоны знакомых ему слуг. Они смотрели на него во все глаза, и с трудом узнавали в сановитом, одетом в дорогой халат, чиновнике своего бывшего коллегу.
Ильхан не принадлежал к разряду зазнаек, и приветливо поздоровался со всеми. В следующий момент времени, повернув голову налево, он испытал легкий шок при виде хозяина усадьбы, который с радостной улыбкой спешил ему навстречу.
Господин Цзы-вэнь выглядел прекрасно, и совершенно не изменился. В его облике не было ничего такого, что могло вызвать удивление, если бы не тонкая, прочная веревка, привязанная к правой ноге. Другой конец веревки уходил куда-то вглубь дома.
У вежливых людей не принято удивляться чему-то странному в облике другого человека. Китайцы вежливы вдвойне, поэтому Ильхан и виду не показал, что его что-то смущает.
Они довольно долго беседовали с хозяином дома, выказывая друг другу все положенные знаки уважения, затем расстались, уговорившись встретиться на следующий
Вернувшись домой, Ильхан поделился с женой своими наблюдениями, а та, в свою очередь, сгорая от любопытства, обратилась за разъяснениями к родителям.
Разгадка странного украшения бывшего хозяина Ильхана оказалась довольно простой.
Супруга господина Цзы-вэнь ни на один день не переставала мужественно сопротивляться неумеренной тяге своего мужа к женскому полу. Однако все ее усилия разбивались вдребезги о неукротимое естество супруга. Не помогало ничего: ни уговоры, ни семейные сцены, ни прямое вмешательство в амурные планы старого ловеласа. Какими только словами она его не обзывала! И «старым хрычом», и «блудливым псом» и «взбесившейся лысой обезьяной». Требовала прекратить «прыгать от одной лохани к другой!» Но, чаще прочего, она называла его «старым козлом», сочетая название этого почтенного домашнего животного со всевозможными и не всегда удобоваримыми прилагательными. Бесполезно! Господин Цзы-вэнь с виноватой улыбкой на лице продолжал заниматься своим делом. А тут еще, как на грех, его супруга неудачно оступилась, и сильно подвернула ногу. Возникла опухоль, да такая, что бедная женщина не могла даже ступить на ногу. Лекарь прописал ей полный покой и травяные примочки.
Господин Цзы-вэнь громогласно сокрушался, но душа его ликовала. Однако, не тут-то было!
Осознав, что ее супруг получил неограниченную свободу действий, госпожа Цзы-вэнь пошла на крайние меры. По ее указанию нашли прочную веревку, длина которой укладывалась в размеры усадьбы. Один ее конец, госпожа Цзы-вэнь собственноручно привязала к ноге супруга, а другой к своему запястью. В любой, произвольно выбранный ею момент времени, она дергала за веревку, и хозяин дома должен был тут же предстать перед грозными очами своей половины. Таким образом, ее контроль над поведением легкомысленного супруга приобрел почти абсолютный характер.
Прислуга хихикала по углам, а сам господин Цзы-вэнь, приветливо улыбаясь, делал вид, что ничего не происходит.
Узнав всю подоплеку дела, Ильхан изумленно хмыкнул, но на следующий день общался с привязанным господином Цзы-вэнем, сохраняя полное спокойствие во взоре.
– Вам, господин Ильхан, обязательно следует поговорить со стариком Чэном. Больше его о Золотой Гусенице в нашем уезде не знает никто. – Посоветовал господин Цзы-вэнь. – Шутка ли, человек сорок лет занимается этим делом! Это вам не веревку плести!
С учетом положения собеседника, последнее сравнение показалось Ильхану несколько двусмысленным. Поблагодарив хозяина усадьбы, он направился к дому Чэна.
Господин Цзы-вэнь проводил гостя тоскливым взглядом, и совсем уже собрался идти обедать, как взор его наткнулся на смазливую служанку, идущую в направлении курятника.
Мысленно он прикинул время, прошедшее с момента последнего вызова к своей повелительнице, и решил, что может и не успеть.
Его разбирали гнев и досада человека, которому мешают заниматься любимым делом.