Полет нормальный
Шрифт:
— Для закалки характера? Интересно… — Давид спрыгнул с подоконника, отряхивая штаны и пиджак, — так сразу ответить не могу, тут подумать нужно. Выглядит хорошо, даже слишком хорошо. Хм… попробую расписать подробно — может, есть какие подводные камни.
* * *
… — сложный человек это, Коба, — задумчиво сказал сидящий напротив Сталина Киров.
— Понятно, что сложный, — усмехнулся в усы Иосиф Виссарионович, — простые сидят в норках, аки премудрые пескари[38], никому не нужные.
Сталин помрачен, недобро сощурившись, и Сергей Мироныч улыбнулся криво. Он и сам знал таких пескарей. Вынесло их волею случая наверх, да и уцепились, не скинешь. Ладно бы почти безобидные персонажи, вроде тех, кто помогал таскать Ильичу бревно на знаменитом субботнике…
Немало пескарей и среди старых большевиков, мода одно время на борцов с режимом была. Одно только членство в левой партии неприятностей почти не давало, если человек борьбой не занимался, а всё больше изобличал аккуратненько берущего взятки городничего. Нередко за рюмочкой водки с этим городничим… чтоб без лишних ушей! Зато борец!
Правда, такие партийные пескари всё больше у эсеров обретались[39], но и у меньшевиков их немало. В семнадцатом эти меньшевики перековались в большевиков, оставшись по сути всё теми же.
Ради укрепления рядов пришлось их даже оформить задним числом большевиками, с дооктябрьским партийным стажем[40]. Аукнулось потом и не раз ещё аукнется… но тогда выиграли битву за умы и сердца.
— Анархист, говоришь? — Продолжил Сталин.
— Да. Знаешь… на еврея местечкового похож[41]. Из тех, кого родители в своё время увезли ребёнком совсем из Российской Империи, да потом не раз ещё переехали. Все культуры чужие, даже по повадкам видно.
— Везде чужой? Космополит, значит… что ж, на этом этапе оно и к лучшему. Человек хочет помочь Советскому Союзу, и уже помог немало. Глянул я список добра, что он на катере через границу привёз. Внушительно.
— Так значит…
— Пусть. Не будем вглядываться в прошлое этого интересного человека. Пока. Оформи его на работу в Ленинграде. Порученцем, что ли… Ну да тебе на месте видней.
Глава 8
— …. Работа с молодёжью, работа на опереженье — вот наша задача, — вещал с трибуны харизматичный эксперт из США, поминутно показывая в улыбке лошадиные зубы, — не ждать, пока сформируется так называемая субкультура, а формировать её самим. Удивлены?
Американец обвёл нас глазами, сверкнув в улыбке керамикой.
— Вижу, некоторые из вас удивлены… А как же демократия, спросят они? Демократия…
Слушаю его внимательно, как-никак моё направление работы в БФФ[42] на ближайшие годы. Работа интересная, яркая, позволяющая раскрыть лидерские качества и на практике применять знания психологии и социологии.
— … нужно смотреть правде глаза. Мы живём в двадцать первом веке, и сегодня перед нами стоят другие вызовы. Всё большую роль получают люди-творцы, способные менять реальность просто фактом своего существования. Благодаря интернету человек, живущий в Гонконге или Мельбурне, может за считанные дни стать родоначальником
На большом экране начали мелькать лица, названия брендов, общественных организаций и благотворительных фондов.
— Знакомо? Каждый из вас может привести десятки примеров, как неожиданно изменялся мир благодаря интернету. Пока изменения происходят в области моды, туризма, кулинарии или сексуальных свобод, всё нормально. Нормально — пока это происходит в рамках демократических ценностей.
Остановившись, лектор посмотрел на нас уже без улыбки.
— А если нет? Если атаку через интернет начнут иракские террористы, рекламируя свои так называемые ценности? Или того хуже, русские фашисты захватят власть в России?
— Россия, — морщусь мысленно, — опять Россия как негативный пример. Понятно, что для США эта страна вечный враг — даже сейчас, когда там произошли демократические реформы. Но так расставлять акценты… Впрочем, их право — каждая страна имеет право проводить свою политику, а сильная страна может при этом не оглядываться на мнение других.
— Сильный лектор, — с ноткой восхищения говорит Вольф с несколько излишней громкостью, специально для начальства. Гроссман изрядный жополиз, что-то у него с роднёй сильно не в порядке. То ли нацистами были, то ли наоборот — коммунистическими бонзами в ГДР. По нынешним временам неизвестно ещё, что хуже… для янки.
— В ЦРУ других не держат, — важно кивает сосед. С трудом удерживаюсь от усмешки — жопу лизать для карьеры полезно, но не настолько же открыто!
— А ты что думаешь? — Обратился ко мне Вольф.
— Дурачок… думает, что после такого вопроса можно либо поддакнуть, показывая собеседника альфой, либо опровергнуть, выставляя себя оппозиционером в глазах начальства.
— Интересно, — киваю и чуть потягиваюсь, — но есть спорные моменты, которые интересно было бы обсудить. Возможно, я что-то недопонял, а возможно, лектор упростил отдельные вещи для понимания студентов.
Досада на лице Вольфа смешит, с трудом сохраняю на лице привычную доброжелательную отстранённость. Не первый раз уже пытается подсидеть меня, выставить нетолерантным варваром. На первый взгляд получается… вот только некоторые маячки отчётливо говорят мне, что проваливается сам Вольф.
Излишняя демонстрация верности, тем паче такой неуклюжей, говорит… да много чего говорит о нём. Отсутствие гибкости, например. Неумение вести интриги, плохая актёрская игра.
А вот принятие демократических ценностей как некоего фундамента, вкупе с готовностью обсудить с архитектором детали, говорит об умении и (что особенно важно) желании думать. В рамках, но всё же…
— Браун! — Приходит эсмска от куратора, — задержись, поговорить надо.
Пропустив поток стажёров и молодых сотрудников, среди которых замечаю и начинающих политиков, прохожу к входу и вижу фигуру куратора в дверях кафе через дорогу. Терпеливо, как и положено немцу, жду сигнала светофора, хотя машин поблизости не наблюдается.
Анекдоты из серии Фюрера на вас нет[43] смешны не только русскоязычным, но и немцам. Но… мы живём в Германии и правила положено соблюдать. Даже если они кажутся нелепыми.