Полет нормальный
Шрифт:
— Садись, — пригласил куратор. На столе уже стоит кофе в закрытом пластиковом стакане, и выпечка. Очень кстати, лекция затянулась почти на три часа и я здорово проголодался.
Беседуем ни о чём, успеваю заметить знак внимание, после чего куратор пальцами правой руки отстукивает азбукой Морзе кодовое слово.
Чуть погодя на почту придёт файл или ссылка на какой-то сайт… всегда по-разному. Тайны эти по большому счёту тренировочные, часть занятий.
Стажёрские программы несколько отличаются. Меня вот последнее время на внимательность к деталям тренируют, учат
Среди будущих коллег полно тех, кто в принципе не способен заметить такие мелочи, у них другие таланты. Соответственно, и подготовка отличается.
— Кого работать будешь, не знаю, — почти открыто говорит куратор, пряча губы за стаканчиком, — все материалы тебе пришлют. Пароль получил. Задание не тренировочное — работать придётся не случайного обывателя, а человека, интересного нашей службе.
Улыбаюсь его словам, как хорошей шутке — отыгрываю на случай наблюдения. Велика вероятность того, что начиная с этого часа буду добывать информацию о человеке, а БФФ отслеживать — как я это делаю. Потом оценки… не мне, понятно, в личное дело.
Учиться тяжело, тем более я иду по программе для одарённых, совмещая стажёрство в БФФ с учёбой в университете. Одарённость в моём случае означает уголовное прошлое… Таких в Службе много.
Считается, что из прошедших по краю, но так и не свернувших на тёмную сторону, выходят хорошие агенты. Доля авантюризма, здоровый цинизм и чувство меры… раз уж удержались. Ну и специфические уличные навыки и повадки.
Домашние мальчики и девочки после университетов подчас быстрее заучивают языки и блистательно сдают теоретические предметы. Зато могут впасть в ступор от элементарной для одарённых ситуации — необходимости снять проститутку, к примеру. Или поработать карманником.
Зато карьера у них быстрей идёт — при начальстве-то. И глаже, потому как не ошибается тот, кто ничего не делает, а штабные быстро осваивают умение оказываться непричастным в случае провала проекта.
* * *
Брат хочет с тобой встретиться, — нехотя сказал Зак, ковыряя оладья.
— Который из них? — Отрываюсь от завтрака, стараясь сдержать зевоту.
— Вуди.
— А… — Вуди произвёл на меня не самое приятное впечатление. Слишком он… хорёк, — что-то конкретное?
— Сказал, что хотел бы обсудить возможности бизнеса в Латинской Америке.
— Напиши… или созваниваться будете?
— Созваниваться, — Зак сонный, в последнее время он совсем осовел.
— Скажи, что я не против встретиться, сейчас… — открываю ежедневник, и переписываю свободные дни и часы на выдранный лист, — в доме или…
— Вне дома, — сразу отреагировал друг, — знаешь…
— Можешь не объяснять, — отмахиваюсь я, отдавая листок, — отношение с роднёй сугубо твоё дело. Не ты первый, не ты последний с родными не ладишь. Ты лучше скажи, что сонный такой?
— Так… — Зак явно засмущался. Молчу, потягивая кофе, и Мартин не выдержал, — Пишу я… всякое.
— Давай своё всякое, — приказываю я, — самому ведь хочется показать.
— Ну как? — нервно
— Сейчас… что? А, здорово! Слушай, реально здорово! Отличные рассказы получаются, даже править ничего не хочется, законченные произведения.
— Скажешь тоже… — порозовел Зак, забирая тетрадку.
С Вуди встретились за ужином в немецком ресторанчике. В последнее время они начали теснить популярные итальянские, слишком уж часто с началом гангстерских войн там начали стрелять.
Старший брат Зака за прошедшее время изрядно растолстел… хотя скорее даже оплыл. В России шапочный знакомый отца выглядел похоже, но у него столь специфическая внешность была, скажем так, профзаболеванием. Не помню, как называлась должность, но человек всё время с кем-то встречался, договаривался… Встречи в российских бизнес кругах в те годы проходили в ресторанах, да с непременным посещением бань со всеми полагающимися атрибутами — выпивкой и блядями.
Зарабатывал знакомый хорошо, но к сорока годам обзавёлся обрюзгшей физиономией, дряблым животом до колен и кучей сопутствующих болячек. Не считая циничного, хотя скорее даже выгоревшего взгляда на жизнь.
— Не надо вина, — останавливаю официанта и поясняю Вуди:
— Режим. За университет плотно выступаю, не хочу подводить команду и братство.
— Понимаю, — одобрительно сказал мужчина, но на лице отразилась тень раздражения, — а я всё-таки выпью. Дорога тяжёлой выдалась.
Мартин не спешил перейти к делу, с интересом расспрашивая о делах братства и учёбе в университете. Рассказываю легко, для таких вот случаев заготовлены экспромты и юмористические миниатюры.
— Ты говорил, что у тебя неплохие связи в Латинской Америке? — наконец-то перешёл к делу Мартин.
— И от слов своих не отказываюсь, — подтверждаю, вытерев рот салфеткой, — для почти безвестного датчанина очень даже достойные. А вот для Вуди Мартина…
Пожимаю плечами и жду ответную реплику.
— Вуди Мартина интересуют связи с гаучо[44] и другим людьми того же сорта, — выдавил улыбку мужчина.
— Неплохие, — усмехаюсь в ответ, вспоминая Родригеса. То и сам тот ещё… гаучо, а авторитет анархистов в этой среде выше Эвереста. Идеология социальной справедливости и бесконечной свободы, вместе с привычкой анархистов решать проблемы стрельбой и взрывами южноамериканским ковбоям близки и понятны.
— Что ж…, — Вуди стал серьёзным, — как ты относишся к экспедиции Уокера?
— О, как всё стало интересно…
В Латинской Америке Уокер само воплощение Сатаны, даже в двадцать первом веке многие латиноамериканцы считали его хуже Гитлера. Масштаб, конечно, не тот, но нельзя сказать, что он не старался!
В тысяча восемьсот пятьдесят пятом году недоучившийся адвокат Уокер вторгся на территорию Никарагуа, где и захватил власть. Началась самая беззастенчивая колонизация страны белыми переселенцами из США, поддержанная правительством Штатов. Дел они натворили… одно только восстановление рабства чего стоит! Не говоря уж о геноциде.