Полет Ящера
Шрифт:
– Видимо, нашлось кому, – я по мере сил изобразил задумчивость. – Впрочем, есть одна идейка. Полагаю, это те же самые люди, что напали на ресторан «Южный».
– «Южный»?
– Ну да! Сколько народишку там перелопатили – страсть!.. Кстати, версия действительно неплохая! Было бы полезно, если б вы покопались в этом направлении.
Костиков метнул на меня внимательный взгляд, но я сделал вид, что ничего не замечаю.
– А если говорить о помпе, так это лишний аргумент в пользу изощренности моего противника. Кому-то очень хотелось поквитаться со мной. Просто до жути! Возле «Южного»
– Вероятно, подумают о вас не самым лучшим образом.
– Вот и ответ на ваш вопрос, – я поставил кофейную чашечку на стол, со вздохом откинулся на спинку кресла. – Таким образом цель неизвестного злодея достигнута. Я безнадежно скомпрометирован.
– Тон однако у вас не безнадежный!
– На том стоим. А вам я все-таки посоветовал бы заняться рестораном.
– Гмм… К событиям возле ресторана «Южный» мы как-нибудь еще вернемся, а сейчас хотелось бы узнать подробнее о вчерашнем вечере.
– Это пожалуйста! Все, что помню!.. Только не забывайте, в меня влили несколько стаканов коньяка. Насильно. Я, кажется, уже сообщал об этом… Так что прошу великодушно извинить. Многих существенных деталей могу попросту не воспроизвести.
– Ничего, мы понимаем. Тем более, не так уж много нам и осталось. В целом картина ясна, вот только… – офицер полистал свой потрепанный блокнот, поводил по страничкам указательным пальцем. – Такой еще момент, Павел Игнатьевич. И момент, я бы сказал, политический. Видите ли, в те же самые часы, когда вас видели в «Техасе», там произошел инцидент с двумя гражданами Соединенных Штатов. С ними грубовато обошлись, полностью раздели, выставили на улицу. Из посольства нам уже звонили, думаю, подтвердят запрос и в письменной форме.
– Ого! Нота протеста? Это из-за двух-то молодцов?
– Что-то вроде того.
Я пожал плечами.
– Увы, ничего определенного сказать не могу. Вели себя эти парни и впрямь разнузданно, хотя выставлять их на улицу голыми…
– Разнуздано? Что вы хотите сказать?
– Только то, что сказал. Ребятки громко кричали, ругали посетителей, кажется, даже пытались всучить окружающим какую-то наркоту. За это, верно, и поплатились. Народец-то у нас больше к водке приучен, сами знаете. А эти давай скандалить, связями пугать…
– Секундочку! Кого вы имеете в виду? Террористов?
– Да нет же! Я говорю об этой штатовской парочке. Не знал, правда, тогда, кто они такие, но в ресторане эти орлы занимались, пардон, таким непотребством, что затрудняюсь даже передать.
– Вы ничего об этом не рассказывали!
– Так и ноты никакой не было, чего рассказывать. Нам международных скандалов не надо. Появилась нота, появятся и факты.
– Подождите, как же так? Если действительно происходило что-то противозаконное со стороны этой пары, мы просто обязаны знать.
– Ну, коли настаиваете, могу просветить. Друзей своих попрошу, чтобы состряпали заявления по всей форме…
– Состряпали?
– А что? Слово не нравится? Совершенно напрасно. Слово-то доброе, можно сказать,
– Прямо потоком? – один из офицеров ехидно прищурился.
– Можете не сомневаться. Безобразиям нет места в нашем обществе. Иностранец ты или нет, закон один для всех. Или я не прав?
Офицерик пожал плечами, а я укоризненно покачал головой.
– Честное слово! На месте этих парней я просто помалкивал бы в тряпочку. Нагрешил – так не вякай. А они еще и в посольство жаловаться побежали! Даже стыдно как-то! В конце концов – тут им не Мексика с Колумбией. Живем, слава Богу, в правовом цивилизованном государстве.
Подняв на меня глаза, следователь немо открыл рот, часто захлопал глазами. На помощь ему поспешил Костиков.
– Кажется, мы понимаем, что вы хотите сказать. Эти двое ммм… В общем они и впрямь оказались членами мормонского братства, хотя и уверяют, что в ресторане вели себя вполне прилично.
– Ничего себе прилично! – я хрюкнул. – Один с тремя да прямо на глазах окружающих – это, по вашему, прилично? Вы народ-то поспрашивайте! Там же свидетелей было не пропихнуться. Обязательно подтвердят.
– Вы хотите сказать, подтвердят ваши слова?
– Гарантирую!
– Хорошо, хорошо, – Костиков замахал руками. – Об этом побеседуем после.
– Как это после? – я патриотично задышал. – Давайте прямо сейчас. Расставим, как говорится, все точки над «и». Я ж не просто так болтаю, мне за державу обидно. Что это еще за слепое преклонение перед всем западным? Кончились, кажется, времена бироновщины! Они у нас молодежь атакуют по всем фронтам, мозги неокрепшие пудрят, а мы – молчи? А если не могу? То есть, значит, молчать? Если меня совесть как бы гложет?
– Да вы у нас никак в славянофилы записались? – в голосе Костикова промелькнула нескрываемая насмешка. – Вот уж не замечал, Павел Игнатьевич! Простите великодушно, чего нет, того нет.
– Разумеется, нет! Разве кто настаивает на обратном? Уж если куда меня и записывать, так скорее не в славянофилы, а в неславянофобы. Ву компрене?
– Своих не люблю, чужих ненавижу, так что ли?
– Не перебарщивайте. При чем тут ненависть? Скажем так, – неприязнь. Легкая и вполне объяснимая. Иначе говоря – неприязнь к иноземным нашествиям. Мало вам хана Батыя с Ливонскими рыцарями? А солдаты Антанты? А немецкие орды Адольфа?… Или вот яблоки из Европы – вы их пробовали? Они же все насквозь в восковой пленке! Специально для далекой России заливают и везут. Якобы для пущей сохранности плодов. Только вот ведь закавыка! Воск из организма практически не выводится. Спросите у тех же медиков! А значит, в перспективе – это кожные высыпания, камушки в почках и разномастные опухоли! Прошу понять меня правильно! Надо будет облобызать брата европеоида, – непременно лобызну, но только сугубо на нейтральной территории.