Полезный Груз
Шрифт:
– Я один из самых известных адвокатов в мире. Меня зовут господин Пицетти. Мне нужно говорить с вашим начальством. Прямо сейчас.
Прочтя на лице лейтенанта сомнение, Пицетти повторил медленно, будто ребенку:
– С вашим начальством. Прямо сейчас.
И начальство вскоре прибыло. Выглядело оно устало но подтянуто, и сносно умело объясниться по-английски. Поняв намерения Пицетти, начальство пожало обтянутыми мундиром плечами и сказало лейтенанту по-русски:
– Ну если он так хочет. Если выходят – надо хватать. А если заходят –
Лейтенанту это не понравилось. Тем не менее Пицетти, сунув руки в карманы щегольских брюк, прошел через оцепление и направился ко входу в здание неспешным шагом, давая захватчикам внутри время, чтобы его разглядеть в бинокли и через камеры слежения. У входа его встретил один из захватчиков – в форме войск специального назначения, с автоматом наперевес. И спросил по-русски:
– Вы с телевидения? Продюсер?
Пицетти понял и ответил по-английски:
– Я не продюсер. Я законник. Адвокат. И я могу вам помочь.
Захватчик выхватил радио и что-то отрывисто в него сказал. Ему ответили. Он еще некоторое время беседовал по радио, а затем сказал на плохом английском:
– Пожалуйста идите внутрь.
И Пицетти зашел в здание.
В зале суда сидели, сбившись в кучу в углу, прокурор, судья, адвокат, подозреваемые, свидетели, и зрители. Захватчики стояли с автоматами по периметру, их было семь человек. Остальные очевидно распространились по зданию, контролируя выходы и окна. К Пицетти подошел здоровенный мужик сурового несколько провинциального вида, с волосами ежиком, и спросил по-английски, что именно Пицетти может сделать.
– Я могу помочь вам провести в жизнь ваш план, – объяснил Пицетти. – Насколько я понимаю, вы собираетесь произносить речь, с тем, чтобы ее показали по всем программам, желательно не только Москвы и России, но и вообще всем программам мира.
Главный молчал. Пицетти кивнул и продолжил:
– Сперва вы изложите мне суть речи. Потом я договорюсь с властями и телевизионщиками. Я внесу в вашу речь некоторые поправки…
– Зачем поправки? – главарь захватчиков нахмурился.
– Потому что вы человек военный, и убеждать штатских не умеете.
– Почему вы так думаете?
– Потому что вы устроили этот цирк, который возможно еще будет стоить людям жизней, вместо того, чтобы просто уговорить нужных людей. Если честно, я бы сам эту вашу дурацкую речь произнес, потому что вы обязательно напортачите, ляпнете что-нибудь эдакое, мимо текста, и никакие телезрители вам сочувствовать не будут, а будут, наоборот, питать к вам неприязнь. Но у меня нет под рукой хорошего синхронного переводчика, найти его за короткий срок невозможно, а на вас рассчитывать, сами понимаете, не приходится.
– Почему же? Вот сейчас ведь мы говорим по-английски.
– Ваш английский примерно как мой русский. Я знаю слов сто или двести. Делу это не поможет. А переводчик…
В этот момент взгляд Пицетти, вяло бродивший по заложникам, остановился на знакомом лице. Пицетти улыбнулся.
– Лопухин!
Лопухин,
– Нашелся переводчик, – объяснил Пицетти повстанцу. – Связь у вас с кирасирами есть?
– Э … есть, – сказал главарь.
– Соединитесь и скажите, что господину Пицетти нужно как можно скорее переговорить с господином Президентом. Номер его кирасиры наверняка знают.
– Знают? – переспросил главарь.
– Они и американского президента номер знают. И французского тоже. Ну а уж своего – точно.
Лопухин, протерев лоб и щеки носовым платком, встал чуть по одаль. Один из захватчиков переместился ему в тыл на всякий случай.
Господин Президент неожиданно внимательно, и не перебивая, выслушал известного адвоката. И сказал на чистом английском, с оксфордскими интонациями, коим так восхищались все политики мира:
– Господин Пицетти. Я не совсем понимаю, почему вы решили, что я мог бы как-то повлиять на отношение спецназа к репортерам, или на самих репортеров. Если спецназовцы не любят репортеров, возможно, у них есть для этого основания. Я не воспитатель, у меня нет полномочий указывать ребятам, кого любить, а кого не любить. Министр Внутренних Дел отдал приказ оцепить здание – учитывая ситуацию, решение совершенно правильное. Приказ выполнен. Не пускать в здание репортеров приказа не было. Скорее всего репортеры сами бояться туда заходить. Если зайдут, и внесут телекамеры – опять же, у меня нет полномочий указывать телекомпаниям, что нужно пускать в эфир, а что нет. СМИ у нас свободные, как вам хорошо известно, господин Пицетти. О захватчиках разговор отдельный. Есть международная конвенция, подписанная почти всеми странами мира. Не мне вам о ней рассказывать.
– Господин Президент, – сказал Пицетти. – В числе заложников…
– Я знаю, – перебил его Президент. – И мне очень жаль. Никому не пожелаешь оказаться в таком положении. Условия захватчикам известны. Самое лучшее, что они могут сделать – это сложить оружие и сдаться прямо сейчас. Но я почему-то уверен, что они этого не сделают.
– Я вас понял, господин Президент. Скажите пожалуйста – не как официальное лицо, а просто как гражданин России. Какой телеканал в данный момент популярнее всего? С каким каналом мне связаться, чтобы договориться о трансляции?
Президент хохотнул.
Вы думаете, что сможете их уговорить?
Постараюсь, господин Президент. Какой канал предпочитаете вы лично?
Президент еще раз хмыкнул и сказал:
– Ну, что ж … Попробуйте «Буст», они у нас самые скандальные, и умеют эффектно преподнести. Про меня говорят гадости каждый день по многу раз. Вот увидите, я на них в конце концов в суд подам. Знаю, что мне это не к лицу, но доведут они меня! Обратитесь прямо к директору, его зовут Валентин Шапиро. Очень консервативный парень, терпеть не может, когда ему указывают, будьте с ним помягче. А вдруг согласится!