Полезный Груз
Шрифт:
Оружие он решил с собой не брать – в кого там стрелять? – но диптих на всякий случай сунул в карман.
У входа в особняк стояла группа молодежи, трепались и курили. Муравьев прошел сквозь них. Дорогу ему загородил швейцар и спросил, нет ли у Муравьева пригласительного билета. Муравьев показал ему диптих. Швейцар усомнился в намерениях, но Муравьев положил ему руку на плечо возле шеи и сдавил так, что швейцар стал согласен на всё. Муравьев сделал серьезные глаза и велел швейцару молчать.
Помещения в особняке оказались роскошные, псведо-барочные, с хрусталем,
– Здравствуй, – сказал Муравьев.
Пиночет улыбнулась странной улыбкой. Не стеснительной, а какой-то отвлеченной, что ли. И отвлеченным же тоном ответила:
– Здравствуй. Как дела?
– Замужество – дело серьезное, – сообщил Муравьев, перефразируя шутку какого-то русского классика. – Тебе идет платьице. И туфельки замечательные. И маникюр просто прелесть.
– Не хами, капитан. Я надеюсь, ты не собираешься устраивать скандал.
– Нет, а что?
– Да так, ничего. Было бы скучно и пошло. Как принято у…
– Да, скука и пошлость характерны для моего сословия, – быстро согласился Муравьев. – Но может мы хотя бы подеремся? Ужасно хочется дать тебе в глаз.
– Ты ведь понятливый, а, капитан?
– Да. Наверное.
– Ты ведь понимаешь, что … хмм…
Она призадумалась. Муравьев пришел ей на помощь:
– Не бойся, говори, в моем сословии пошлость – повседневное дело. Говори – «Мы люди из разных кругов, мы друг другу не подходим, у нас нет будущего».
Она пожала плечами и притопнула. В туфельках, несмотря на их солидный размер, не получилось так эффектно, как в клогах.
А Муравьеву захотелось сказать – «Я люблю тебя». И еще захотелось найти ее мужа и испиздить. Вообще захотелось деятельности. Но любая деятельность в данном случае неминуемо привела бы к скандалу, а скандалы – пошлость, принятая в его сословии, и не принятая в сословии Пиночет. Также теплилась где-то надежда, что муж ей надоест со временем (а Муравьев терпелив по-ганимедски), и она сама его испиздит, и придет в один совершенно роскошный вечер на окраину, и найдет с кирариской сноровкой его квартиру, и постучится, и скажет – «Я твоя». Судя по взгляду – таким взглядом смотрят на прислугу – ничего этого не будет.
Да и не за этим пришел сюда Муравьев.
– Я всего лишь выполняю задание, – сказал он.
Она нахмурилась. Будто дворецкий объясняет ей, почему столовое серебро недостаточно начищено.
– Какое задание?
– Вы ведь мне, мадемуазель … простите, мадам … дали задание. По поводу родословной. Я задание выполнил, сведения получил. Вы действительно дочь родителей
Наверное именно теперь и пригодился бы браслет, или часы, или цепочка. Вообще-то можно было догадаться, Муравьев. Ты ведь сыщик. На лицо явное сходство. Правда, Дубстер – светлый шатен. А дылда черная, как сапог. Греческая кровь, наследие крючконосой жопатой неуемной страстной наглой Юридиси Камбанеллис. Вот над чем генетикам следует поломать голову – но как они ее будут ломать? Нет данных, кроме голого факта – зачатие в каспе, скоротечная беременность с годичной задержкой – вот и все данные. Может, она такая же, как мы с Дубстером? Нет, пахнет ее кожа и сексуальная влага крепче. В нашем случае – моем и Дубстера – любой самый слабый одеколон забивает любые наши мгновенно исчезающие запахи.
Много отвлекающих факторов на Земле. На чем мы остановились? А, да, пригодилась бы цепочка. Нет. Не пригодилась бы. «Вот, это принадлежало вашему отцу. Он погиб, спасая людей». Нет. Не будем мстительны, не нужно без причины портить людям жизнь, зачем. Во-первых, сами испортят, умеют, а во-вторых – неблагородно это, нет в этом любви к ближнему. Только вот тоска, дамы и господа – да, это есть. Вот смотрю я сейчас на нее, а мне вовсе не хочется на нее смотреть, а хочется прикрыть глаза и гладить, гладить, ласкать. Что с этим делать? Ничего с этим не нужно делать. Нужно идти. Иди, сыщик.
– Спасибо, – сказала она.
Он улыбнулся. И сказал:
– Всего вам доброго, мадам.
И она улыбнулась – светски. Радуясь, что он так хорошо все понимает, понимает.
И он пошел прочь из особняка.
На улице накрапывал дождь. Муравьев поморщился – следовало переждать дождь, чтобы не попортить взятый на прокат роскошный костюм. Но стоять под навесом у особняка показалось ему занятием невыносимым. И он направился к остановке троллейбуса.
***
«Скатерть» из облаков накрыла Столовую Гору. Неподалеку плескалось ласковое море. В кафе народу было немного. Симпатичная женщина среднего возраста подошла к столку, за которым сидел лысый пожилой благообразный мужчина в красивом летнем костюме.
– Господин Пицетти?
– Да, здравствуйте. Присаживайтесь. Натали Миллер, если не ошибаюсь?
– Это моя девичья фамилия. В замужестве Жубер.
– Наслышан. Кофе?
– Да, спасибо.
Пицетти жестом подозвал официанта, и тот принял заказ.
– Хорошая погода, не находите? – спросила светская Натали.
– Как поживает ваш брат? – спросил Пицетти.
– Думаю, что неплохо. Он хоккейный тренер в Швейцарии, тренирует юношескую команду…
– Да, я знаю. Он мне и рассказал, где вас найти. Судя по всему, у вас натянутые отношения, что для близнецов не типично. У вас двое детей.
– Да. Скажите … мне почему-то знакомо ваше лицо, господин Пицетти.
Когда женщина видит знакомое лицо и начинает вспоминать, откуда оно ей знакомо, говорить с нею о чем-либо совершенно бесполезно – не услышит.