Полигон

Анин Александр

– Да все я понимаю!
– горячился начальник экспедиции.
– Конечно, у вас есть полномочия на проведение контрольного бурения по вашему плану. Но вы несете ответственность только за эту часть работ, а три сухих скважины подряд - они ведь висят на мне, и за график работ в целом будут спрашивать с меня!

Разошлись, так и не придя к какому-нибудь устраивающему обе стороны решению.

Вечером, прежде чем заснуть, Виктор долго ворочался на жестком топчане, все думал, что можно сделать, чтобы помочь геологам.

Было у него в резерве одно ноу-хау. Он его давно вынашивал. Вот если бы можно было его применить, тогда, может быть, и удалось бы уложиться в пять-семь дней. Но с этим ноу-хау не все

пока было ясно.

...В одну из экспедиций пришлось ему работать в группе геологов, которая занималась поиском залежи нефти в труднодоступном районе. Подобраться к ловушке можно было только наклонно-направленной скважиной и только с большого расстояния. Для минимизации этого расстояния геологи скрупулезно прощупывали недра сейсморазведкой. Была создана подробная карта подземного рельефа и на ее основе был разработан оптимальный технологический план бурения. И все же, несмотря на тщательную проработку вопроса, по ходу буровых работ пришлось несколько раз корректировать траекторию скважины. Делалась эта корректировка практически на ощупь: если в кернах обнаруживались следы нефти, шли дальше, если эти следы начинали исчезать, возвращались на предыдущий уровень и меняли направление.

Анализируя показания самописцев, Виктор обратил внимание на одну деталь: между градиентом скорости отраженной волны, измеренной вдоль направления на центр ловушки, и зенитными углами скважины в точках замера существовала устойчивая корреляция. В другой экспедиции он попросил поисковиков установить вибраторы в нескольких заранее им рассчитанных точках - и результат повторился. Значит, в тот, в первый раз, все было не случайно.

Чтобы выяснить природу этого явления, которое про себя он назвал "флуктуации градиента скорости отраженной волны", и разработать на его основе какой-то рабочий инструмент, нужно было провести специальные исследования, а для набора статистики - поставить серию экспериментов. Но случай для проведения таких исследований все не представлялся. В следующем году он женился, потом родился Антошка. Работа, студенческие стройотряды, защита диссертации - в общем, жизнь закрутила. Пришлось решение этого вопроса отложить до лучших времен. Но лучшие времена наступать не торопились, и все это время его ноу-хау продолжало пребывать в ранге идеи.

Имел ли он право сейчас применять способ, который существовал пока только на уровне идеи? Он приехал сюда не ради сомнительных опытов. В случае неудачи пострадает его репутация как специалиста, как ученого, а геологи в поисках месторождения будут отброшены еще дальше назад.

Во всем этом деле смущало еще одно обстоятельство: даже если эксперимент окажется удачным, и они выйдут на нефть, это бурение ему как контрольное все равно не зачтется. Ведь задача бригады - подтвердить те положения его методики, которые присутствуют в технической записке и которые Трегубов видит как базовые при разработке Методических указаний.

Но, с другой стороны, геологи ищут так нужную стране нефть. И он может помочь им выполнить задачу и наверстать упущенное время, если вместо трудоемких и продолжительных геофизических исследований с прочесыванием всего района попробует применить этот способ. Не зачтут ему это бурение как контрольное? И в методические указания не войдут составной частью его новации? Ну и что? Мир от этого не рухнет.

Так-то оно так... Только как тогда быть с решением коллегии? Она ведь, как сказал Трегубов, считает, что его методика может быть положена в основу разрабатываемого документа. Вот это "может"... Что в нем зашифровано? Если его истолковывать, как установку, тогда его затея с этим ноу-хау может быть расценена, как нарушение плана по контрольным бурениям, и на него всей тяжестью ложится вина в срыве правительственного задания. Ну а если оно означает, что возможна альтернативная

редакция методических указаний? Что тогда?.. Ведь сказал же Трегубов, что надо разрабатывать запасной вариант. Геологи-практики с большим опытом составляют очень сильное лобби в рабочей группе. А они считают, что действующий документ испытан годами. Достаточно подправить его с учетом последних достижений геологической науки, и он вполне будет удовлетворять требованиям. В свое время в его создании участвовали очень грамотные люди, академики. И хоть написан он давно, но ведь работали же до сих пор по нему геологи - и ничего. С каждым годом добыча нефти только росла.

...Чем дольше он тасовал в мыслях варианты возможных решений, взвешивал все "за" и "против", тем больше склонялся к мысли: он может и должен помочь геологам. В конце концов нефть важней его амбиций, важней его репутации.

37

Утром они с начальником экспедиции сели в его газик и два дня колесили по району. Делали геологическую съемку, помечали на карте точки для сейсморазведки, брали на заметку подходящие для установки вышки участки. За ними следом шли сейсморазведчики, прощупывали недра своим мощным вибратором.

Уже первые прикидочные расчеты позволили наметить наиболее удобный для установки вышки участок, и начальник экспедиции дал команду на перемещение туда бурового оборудования. А Виктор с аспирантом удалились в вагончик и сутками сидели за своими расчетами. Расшифровывали показания самописцев, составляли подробную карту подземного рельефа, вычисляли зенитные углы для различных участков траектории скважины, чертили. К исходу пятого с начала полевой работы дня технологический регламент бурения был готов. Подготовительный этап строительства скважины был завершен.

До окончания монтажа бурового оборудования оставалось недели полторы, и Виктор решил использовать это время, чтобы съездить в Москву. Надо было доложить обстановку Трегубову, поработать над текстом Методических указаний. Но сначала надо будет поговорить с Симбирцевым. Рассказать ему о ситуации, объяснить, почему не мог поступить иначе. Может быть, он подскажет, как можно поправить положение.

Он передал все дела аспиранту, снабдил его подробными инструкциями и первым же вертолетом отбыл с буровой в районный центр, а оттуда - поездом в Усть-Каменогорск.

В Усть-Каменогорске он первым делом отправился на переговорный пункт. Симбирцев оказался на месте. Виктор объяснил ему, откуда и по какому поводу звонит. Выслушав его рассказ, проректор посоветовал по приезде в Москву к Трегубову с визитом не спешить. Сначала он хотел сам переговорить с ним.

– Геннадий Степанович разбил группу на две подгруппы, - сказал он. - Одна будет готовить вариант методических указаний на основе вашей методики, другая будет ретушировать действующий документ. Обстановка в рабочей группе сейчас такова, что вторая подгруппа только и ждет от вас первого сбоя, чтобы возобновить атаку на вашу методику. Я попробую уладить с Геннадием Степановичем вопрос в рабочем порядке. Но прежде нужно подобрать подходящий участок, на котором можно будет провести бурение, и договориться с Трегубовым, чтобы его засчитали, как контрольное.

Разговор с Симбирцевым не принес облегчения. Более того, слова проректора об обстановке в рабочей группе подтолкнули Виктора к догадке, что выбор площадок и их очередности - все это неспроста, все это подстроено специально, чтобы сделать поставленную перед ним задачу невыполнимой и завалить его методику, поставить под удар его репутацию как ученого.

Но какова тогда здесь роль Трегубова? Он что - не видел всего этого, или видел, но ничего не мог сделать? А, может быть, не хотел сделать? А если не хотел, тогда зачем все эти его реверансы в адрес методики Виктора?