Полигон
Шрифт:
Да, он понимал: его отъезды в экспедиции, в строительные отряды, просиживания по вечерам в библиотеке в период работы над диссертацией - все это вносило определенную долю в понижение индекса сердечности, доверительности, привязанности, терпимости - тех составляющих, которые являются базовыми для создания хорошей атмосферы в семье. Но что он мог сделать? Это была его работа.
...В первые дни после его возвращений из поездок Татьяна старалась сдерживать себя, пыталась хотя бы внешне выглядеть спокойной, доброжелательной. Но надолго ее не хватало, и она быстро скатывалась к обычному своему состоянию. Снова становилась нетерпимой к любому его высказыванию, которое не совпадало с ее точкой зрения, раздражалась по любому даже
Каждый раз он возвращался из командировки с надеждой на перемены к лучшему в их отношениях. Ведь за время его отсутствия у каждого было время подумать, положить на чаши весов свои доводы и доводы супруга, чем-то поступиться, с чем-то согласиться, сделать переоценку ценностей, попытаться понять друг друга. Но, вопреки его чаяниям, этого не случалось.
Без конфликтов в семье не бывает, они часть жизни. Он не был идеалистом, понимал это и честно пытался разобраться в ситуации, нащупать возможные пути к установлению добрых отношений. Но каждую его попытку вывести ее на откровенный разговор она использовала для того, чтобы в очередной раз обрушить на него вал претензий, обвинений в пренебрежительном отношении к ее проблемам, к проблемам семьи с переходом на уничижительные замечания по поводу его достоинств. В такие минуты наружу выступала истинная ее ипостась, которую она обычно тщательно скрывала, маскируясь под благовоспитанную светскую даму с хорошими манерами.
39
При такой атмосфере в доме надо ли добавлять к сказанному, что интимная жизнь их еле теплилась. Выполнение супружеского долга стало для Татьяны неприятной обязанностью. Редкие минуты близости тяготили ее. После этого она поворачивалась к нему спиной и вздрагивала от каждого его прикосновения.
Однажды после очередной размолвки, это было в субботу, она ушла из дому и появилась только на следующий день. По возвращении сказала, что навещала маму. Он не стал проверять, посчитал недостойным опускаться до выяснения истинных причин ее отсутствия - так он для себя сформулировал свою позицию. На самом деле он банально смалодушничал. Он боялся узнать правду.
После этого случая в их отношениях наступило временное замирение, но потом все пошло по-старому.
Они все больше отдалялись друг от друга.
И однажды - случилось это во время очередного обострения отношений, когда он выслушивал в свой адрес дежурный набор упреков, - на него вдруг всей тяжестью навалилось ощущение непоправимой утраты, утраты чего-то большого и важного, что составляло стержень его жизни: он отчетливо осознал, что семьи не получилось, той семьи, о которой он мечтал, модель которой вынашивал в своем сознании с юношеских лет, размышляя о смысле жизни, о своем месте в ней, о своем будущем. И если до сегодняшнего дня любовь к сыну была тем, что удерживало его от решительных шагов, то сейчас он понял, что так дальше жить не сможет, потому что так жить нельзя. Нельзя, чтобы Антошка ежедневно наблюдал пусть даже и хорошо завуалированную неприязнь. Чтобы вырасти правильным человеком, ребенок должен жить в атмосфере любви, согласия, уважительных отношений. Разлад между родителями для него - тяжелая психологическая травма. В таких случаях он вынужден принять чью-то сторону, а это корежит ребячью психику.
Все последующие дни его не покидало ощущение безысходности, неотвратимости свалившейся на него беды. Рушилось все, и масштабы разрушения были таковы, что разрушенное не поддавалось восстановлению. И он принимает трудное решение, решение, которое он выстрадал через мучительные размышления, через беспощадное самоуничижение, через боль расставания с любимым сыном.
В ЗАГСе им дали на примирение полгода. Эти полгода были одними из самых тяжелых в его жизни. Пытаясь воздействовать на него, Татьяна развернула бурную деятельность с использованием всего арсенала женских
Однажды он появился на старой квартире, чтобы забрать кое-что из личных вещей. Увидев его, Антон спросил: "А ты где был"? Этот вопрос сразил его, привел в замешательство. В нем было и недоумение чистого душой существа, еще не знающего человечески драм, не знакомого с изнанкой человеческой жизни, и щемящая, рвущая душу на части грусть. А еще - слабая надежда... Виктор не был готов к этому вопросу, не знал, что ответить, мямлил что-то нечленораздельное про работу и, вконец стушевавшись, поспешно ретировался, пообещав все объяснить попозже.
...В этот раз, чтобы исключить всякие накладки, он заранее позвонил Татьяне и предупредил о своем визите. Идя на встречу, волновался: ведь ему многое надо было сказать сыну, и нужно подобрать такие слова, чтобы быть убедительным и, в то же время, не оттолкнуть, не разрушить тех непрочных еще между ними мостиков взаимопонимания и доверия, что он тщательно выстраивал все последнее время.
Антон шел в этом году в первый класс, поэтому первым делом они отправились в Детский мир и купили ему все, что нужно иметь первокласснику - от экипировки до ластика и линейки. После этого поехали на ВДНХ. Покатались на аттракционах, зашли в павильон "Космос", поднялись на борт Ту-104, посидели в кафе.
Потом у Виктора был нелегкий разговор с сыном. Татьяна, конечно, уже информировала Антона по поводу их отношений, и здесь у Виктора не было никаких иллюзии: она, конечно, все изложила так, что во всем был виноват отец.
Виктор рассказал Антону, что уезжает работать в Сибирь. В общих чертах обрисовал, чем будет заниматься на новой работе. Но видеться они все равно будут регулярно. Виктор будет ему звонить, писать письма. Просил отвечать на его письма, пусть коротенько, пусть несколько слов. Заверил, что, несмотря на разлад между родителями, Антон остается для него самым близким и дорогим человеком и всегда может рассчитывать на его помощь.
Антон слушал рассеянно, вопросов не задавал. Может быть, он еще не до конца прочувствовал серьезность ситуации, воспринимал ее, как временное явление. А, может быть, он уже примирился со своим новым положением, привыкает обходиться без отца. Виктор боялся этого примирения, боялся, как бы эта привычка не переросла у него в отчужденность.
Расставался он с сыном в подавленном состоянии, в сильном сомнении относительно результативности своей миссии. Что ж, время покажет, удалось ли ему быть убедительным, расположить к себе Антона, внушить ему, что он вопреки всем обстоятельствам его любит. А пока приходилось надеяться на лучшее, на то, что прожитые ими вместе шесть лет не прошли просто так, что они оставили какой-то след в памяти и в душе не только у него, но и у сына, что у Антона сохранилась привязанность, потребность в общении с отцом.
40
Закончив свои московские дела, Виктор вернулся на Веерную. Нина осталась в Москве зачищать незаконченные дела и подбирать команду с прицелом на будущий телецентр Полигона.
Прокладка дороги на карьеры к этому времени была уже завершена, и оттуда сплошным потоком шли так необходимые сейчас строительные материалы: щебень, бутовый камень, песок. В Песках их переваливали на железнодорожные платформы, затем по Транссибу доставляли на Веерную, где военные разбирали их на восстановление южного участка автомагистрали. Из своих ста тридцати пяти километров они отремонтировали семьдесят и к августу планировали управиться с ремонтом остальной части.