Политическая цензура в СССР. 1917-1991 гг.
Шрифт:
На деле комиссия почти не занималась «изучением проблем» и «теоретических вопросов», а готовила и принимала решения по конкретным случаям. По давней аппаратной традиции все решения, исходившие от структур ЦК, имели силу «постановлений ЦК», главным образом секретных или совершенно секретных. Часть вопросов обсуждалась на заседаниях комиссии с приглашением лиц, не являвшихся ее членами, но имеющих отношение к этим вопросам. По другим вопросам принимались заочные решения путем «опроса». По своему характеру деятельность комиссии ничем не отличалась от той, которую осуществляли Президиум и Секретариат ЦК КПСС. Однако наиболее важные вопросы культуры, особенно имеющие международный резонанс или скандальный оттенок, рассматривались на уровне Президиума ЦК КПСС. Так, 23 октября 1958 г. было принято постановление Президиума ЦК КПСС «О клеветническом романе Б. Пастернака», в котором была дана резко отрицательная характеристика романа, а главное – прямые указания (строго секретно) о развязывании кампании травли писателя в печати и ССП: о публикации фельетона в «Правде», выступлениях известных писателей в прессе о том, что «присуждение Пастернаку Нобелевской премии можно оценить как развязывание холодной войны» [803] .
803
АП
Несколько иной характер приняла деятельность идеологической комиссии ЦК, образованной решением Президиума ЦК от 3 ноября 1962 г. Из ее ведения были изъяты международные вопросы и вопросы спорта, «наблюдение» за работой конкретных учреждений, но были добавлены вопросы управления и контроля над народным образованием (общим и специальным). Но, пожалуй, самым ее существенным отличием являлось изменение статуса: она не принимала никаких постановлений, а только обсуждала проекты, выносила предложения и готовила проекты постановлений для их утверждения на Секретариате и Президиуме ЦК. Существенные перемены произошли и в составе, что также свидетельствовало о снижении статуса комиссии. Первым ее председателем был назначен секретарь ЦК, заведующий Отделом пропаганды и агитации ЦК КПСС по союзным республикам Л.Ф. Ильичев. В 1965 г. его сменил П.Н. Демичев – секретарь ЦК, кандидат в члены Президиума (Политбюро) ЦК. В первый состав комиссии вошли заведующие отделами ЦК, руководители ведомств, главные редактора газет (В.И. Снастин, А.В. Романов, А.Г. Егоров, В.А. Кириллин, Д.А. Поликарпов, В.А. Степаков, П.А. Сатюков, А.И. Аджубей, В.П. Степанов, С.П. Павлов). В дальнейшем в персональный состав комиссии вносились изменения, а сама она была упразднена постановлением Политбюро в мае 1966 г. [804]
804
Идеологические комиссии ЦК КПСС. 1958-1964. Документы. М., 1998. С. 25-26.
В центре внимания идеологических комиссий был прежде всего основной вопрос, от которого во многом зависел не только фасад, но и фундамент государства: должна ли культура служить «высоким партийным идеалам», другими словами, быть на службе партии, или же перед ней стоит задача объективного и бесстрастного поиска истины, любым путем добыть и открыть правду народу. Культурно-политические события 1953-1957 гг. и 1958-1964 гг., значительные сдвиги в общественном дознании указывали на то, что, наряду с поляризацией между «верхами» и «низами», на высших этажах власти также не было единства в непринципиальных идеологических подходах. Это давало, в пределах образующихся противоречий, определенную свободу действий в принятии конкретных практических решений по вопросам культуры. Отсюда и превратные представления, что по отдельным фактам можно судить об этом времени как о времени «оттепели». На деле же это означало лишь то, что шел поиск, во-первых, новых форм управления и контроля, ослабленных в 1956-1957-х гг., а, во-вторых, идеологической платформы, которая концентрировалась вокруг вышеназванного главного вопроса: о целях и задачах культуры. Именно на заседаниях идеологической комиссии речь шла о том, что является «полезным» или «вредным» для страны «в условиях культурной и политической открытости вредным влияниям буржуазной среды». Образовавшийся разрыв между привычными мерами охранительства, запретами, окриками и очернительными кампаниями и реальной культурно-политической ситуацией, динамичное развитие которой невозможно было предсказать и отрегулировать старыми методами, свидетельствовал о явном кризисе системы. Затянувшийся диалог между консерваторами и либералами закончился победой приверженцев догматических подходов, что было закреплено на июньском пленуме 1963 г.
В качестве инструмента, который мог позволить выйти из кризиса, снова рассматривались резервные возможности репрессивных органов, усиление роли и расширение функций которых произошли в соответствии с постановлением Президиума ЦК КПСС и СМ СССР № 134-46 от 5 февраля 1960 г. «О внесении изменений в структуру КГБ при СМ СССР и его органов на местах и сокращении штатной численности». По новому штатному расписанию идеологией занималось 2-е Главное управление (контрразведка). Это продолжалось до 1967 г., когда в связи с изменениями в политической системе руководства страной «борьба с идеологической диверсией» была вновь выделена в специальное 5-е управление, так хорошо известное в среде советской интеллигенции [805] . Можно с уверенностью сказать, что именно в этот период КГБ совместно с соответствующими отделами и комиссией ЦК осуществляли политическую цензуру, разворачивали борьбу против отдельных направлений в литературе и искусстве и представляющих их писателей, художников и др. О конкретных «оперативных» действиях и разработках свидетельствуют многочисленные репрессии, известную роль в которых играл Главлит. Одновременно Главлит информировал и сигнализировал ЦК и КГБ обо всех случаях нарушения их распоряжений или антисоветских выступлений, ставших известными цензуре из своих источников. Таким образом замыкалась эта треугольная фигура управления обществом.
805
Кокурин А., Петров Н. КГБ: Структура, функции, кадры (1951-1967) // Свободная мысль. 1998. № 2. С. 110-126.
Так, 6 июля 1960 г. КГБ информировал ЦК об антисоветской деятельности в Москве и Ленинграде, где «существовали группы лиц, увлекающихся абстрактной живописью и так называемым левым направлением в поэзии, в кругу которых высказываются пессимистические и антисоветские настроения». Сообщалось, что «некоторые из них установили связь с представителями капиталистических стран и пытаются использовать ее во враждебных Советскому Союзу целях». Вот только несколько характеристик, которые давались в этой связи: «Гинзбург А.А., 1936 года рождения, еврей, беспартийный, со средним образованием, без определенных занятий, автор идеологически вредных, упадочных стихотворений. Среди своего окружения ведет антисоветские разговоры, стремится часть имеющихся у него стихотворений, а также картин так называемых левых художников передать за границу, усиленно ищет знакомства с иностранцами, занимается жульничеством и подделкой документов, под его руководством выпускается печатаемый на машинке нелегальный журнал “Синтаксис”, в котором помещаются идеологически вредные и антисоветские произведения. Некоторые близкие Гинзбурга высказывают изменнические настроения, возводят клевету на советский строй и руководителей партии и Советского
Успенский (литературный псевдоним Косицкий) К.В., 1915 г. рождения, член Союза писателей СССР, проживает в Ленинграде, за антипартийные высказывания в 1944 г. исключен из КПСС. Среди своего окружения систематически ведет злобные антисоветские разговоры, клевещет на политический строй в СССР, поддерживает преступные связи с иностранцами, по его выражениям, “…Советская власть поедает сама себя, она обречена на гибель… вы живете в полицейском государстве…, социализм построен руками заключенных…, Америка оказывает сдерживающее действие на наших фашистов…, советский режим опрокинул нас в допугачевские времена…” Враждебные взгляды Успенский навязывает собеседникам, склоняет их на свою сторону, у себя на квартире хранит антисоветскую литературу, полученную им из-за кордона. В ходе проверок материалов на Гинзбурга и Успенского установлено, что они поддерживали между собой связь на почве неприязни к советскому строю. В целях пресечения враждебной деятельности Успенского и Гинзбурга имеется в виду провести следствие и привлечь их к уголовной ответственности. В отношении остальных участников этих групп намечается провести профилактические мероприятия с привлечением широкой общественности из числа писателей, художников и другой интеллигенции, придав широкой гласности имеющиеся материалы на этих лиц» [806] .
806
РГАНИ.Ф. 5. Оп. 30. Д. 320. Л. 15-16.
Несмотря на все увеличивающийся поток дисциплинарных мероприятий, проводимых «треугольником», в 1960 г. произошел определенный перелом в установившемся соотношении и понимании границ возможностей творчества. В письме председателя КГБ
А. Шелепина Н.С. Хрущеву в связи с предстоящим 17 июля 1960 г. приемом интеллигенции на госдаче «Семеновское» он информировал о настроениях советской интеллигенции и ее реакции на проводимые партией и правительством мероприятия. Как отмечается в письме, «подавляющее большинство интеллигенции одобряет политику, проводимую Коммунистической партией и Советским правительством, высоко оценивает успехи нашего государства в миролюбивой внешней политике, достижения социалистической экономики, а также меры, направленные на дальнейшее развитие социалистической демократии и улучшение материального благосостояния советских людей». Для демонстрации этого были приведены высказывания тех, которые еще в недавнем пошлом отличались известным недоверием к проводимым мероприятиям, «заблуждались» в своих политических выводах («артист Большого театра Чудновский, кинорежиссер Кармен, поэты Кирсанов и Безыменский, в отличие от таких, как Паустовский и сатирик Ландау») [807] .
807
Там же. Д. 491. Л. 32-41.
В это время театр, который постепенно выходил из «межвременной спячки» после известных разгромов театрального мира второй половины 1940 – начала 1950-х гг., переживал период творческого и интеллектуального расцвета. Знамением времени стала посмертная реабилитация, позволившая вернуть удостоенных этой запоздалой милости государства в историю искусства, в том числе и театрального. «Старики» свободно вспоминали театральные потрясения своей молодости, «молодежь» заново открывала своих соотечественников – новаторов не только советской, но и мировой театральной культуры. И, прежде всего, все, что было связано с творческой школой В. Мейерхольда, М. Чехова и других. Сквозь щели в «железном занавесе» в СССР стали «просачиваться» зарубежные сценические коллективы, для которых отринутые победившей классической школой Станиславского имена являли собой эталоны режиссерского мастерства. Постепенно под этим воздействием советский театр стал делаться разнообразным. И в смысле репертуара, и с точки зрения художественно-постановочных решений.
Решительным прорывом к новому сценическому реализму стало открытие театра-студии «Современник» в Москве. В Ленинграде в 1956 гг. А. Товстоногов начинает создавать новый театр, открытием которого явилась постановка в 1959 г. спектакля «Идиот» по Ф.М. Достоевскому с И. Смоктуновским в главной роли. В Москве В. Плучек и С. Юткевич, возрождая традиции Мейерхольда, ставят «Клопа» В. Маяковского. В этих условиях театр становится объектом пристального внимания властных органов. КГБ ищет удобоваримые формы контроля и воздействия на один из наиболее абстрактных видов искусства, в котором текст и конечный результат творчества – спектакль – отдалены друг от друга на расстояние, вмещающее в себя замысел режиссера, актерское мастерство, интерпретацию, мимику, жесты и многие другие составляющие. Новые реалии КГБ охарактеризовал как «групповщину среди драматургов»: «вокруг Арбузова и в меньшей мере Розова сложилась группа драматургов: Штейн, Зорин, Шток, Шатров, Аграненко, Володин и др., которые сплочены на нездоровой основе “борьбы” с драматургией “сталинского режима”, с так называемыми “правоверными лакировщиками”, к числу которых эта группа относит таких советских драматургов, как Корнейчук, Погодин, Софронов, Вирта, Мдивани и др.». Однако главное место оппозиционера, по мнению КГБ, занял приверженец названной группы драматургов главный режиссер театра «Современник» О. Ефремов, поставивший недавно идейно порочную пьесу «Голый король». Ефремов так определял роль театра в условиях своеобразной социалистической гласности: «Нам говорят: “Дела у нас в стране идут хорошо”. А мы со сцены должны нести подтекст: “Ой ли?”»
В качестве оплота абстракционизма был назван поселок Лионозово, под Москвой, в котором проживал художник-абстракционист О. Рабин и его единомышленники, которых посещали иностранцы и известные советские литераторы: И. Эренбург, Б. Слуцкий, Л. Мартынов. Однако одним из главных проявлений вольнодумства, по мнению КГБ, являлось постоянное дискутирование в творческой среде вопроса о политической цензуре, в частности о роли редакторов и их низкой квалификации. «Многие возмущаются раздутыми штатами редакций и журналов. Писатель Федин говорит, например, что было хорошее время, когда на одного редактора приходилось 20-30 авторов, а сейчас на каждого писателя по 10 редакторов и по 10 человек из подсобного аппарата, а среди редакторов наблюдается взяточничество, стремление к наживе за счет гонорара за редактируемое произведение. По мнению писателя Привалова, «легион редакторов паразитирует на теле нашей литературы. Дело это нужно упорядочить и перестроить так, чтобы оно не тормозило, а помогало общеписательскому делу». Такие же мнения существовали в театральной и кинематографической среде [808] .
808
Там же. Д. 319. Л. 138-144.