Политическая история Римской империи

Циркин Юлий Беркович

В 177 г. возобновилась война с маркоманами и их союзниками. Римские полководцы одержали победу, но положение оставалось угрожающим. И в следующем году Марку пришлось, пробыв в Риме всего полтора года, вместе с Коммодом снова отправиться на театр военных действий. Там в военном лагере в г. Виндобоне 17 марта 180 г. Марк Аврелий умер. Помпеян и другие друзья покойного принцепса вывели к солдатам 18-летнего Коммода, и те приветствовали его как императора.

Вскоре вопреки советам друзей отца (наиболее активным среди них был Помпеян), настаивавших на продолжении похода вплоть до северного океана, Коммод заключил мир, по условиям которого побежденные враги должны были выдать дезертиров и пленных, частично разоружиться, поставить в римскую армию контингенты маркоманов и языгов и не воевать с другими племенами, но при этом они восстанавливали свой контроль над отчужденной ранее полосой вдоль Дуная. Это решение поддержали люди из непосредственного окружения императора, но не все. Разногласия по поводу заключения мира или продолжения войны показывали, что на вершине римской власти не было единого мнения по поводу дальнейшего курса. Коммод склонился на сторону тех, кто считал, что удержание завоеваний на левом

берегу Дуная будет стоить слишком много сил и средств, каких у Империи было уже не так много. Это означало, что он вернулся к оборонительной политике Адриана. Решившись на заключение мира, молодой император дал ясно понять, что следовать политике своего отца он не намерен, как и поддаваться влиянию его друзей и ближайших соратников. К тому же он тяготился условиями военной жизни и стремился как можно быстрее вернуться к столичным удовольствиям. Тем не менее ему все же пришлось несколько месяцев оставаться на Дунае. За это время он договорился с отдельными племенами, после чего последовало и заключение общего мира. На левом берегу реки была создана буферная зона, которая, по идее, должна была предотвратить новые вторжения германцев. Те были вынуждены даже принять условие устраивать свои собрания только в определенном месте и под контролем римского центуриона, так что говорить о полностью капитулянтской линии Коммода не приходится.

Осенью 180 г. Коммод, в скором времени принявший победные титулы Германского и Сарматского Величайших, вернулся в Рим и 22 октября отпраздновал пышный триумф.

Коммод. Усиление кризисных явлений. Из 19 лет правления Марка Аврелия не менее 17 ушло на войны. И особенно опасными врагами оказались не традиционные враги парфяне, а германцы. Они не раз прорывали имперские границы и даже опустошали часть Италии. Победы над ними требовали все большего напряжения сил. И в этом плане отказ от завоеваний Марка, заключение мира, в какой-то степени обезопасившего, хотя бы и на время, дунайскую границу, и укрепление косвенного влияния Рима на приграничные германские племена явились довольно дальновидными шагами. Все это ясно говорило о наступавшем кризисе, но было не единственным его признаком. Пустела казна, что было результатом не безумного мотовства императора, как это было в I в., а усиливавшихся экономических затруднений. Исчерпание испанских серебряных рудников и разорение золотых рудников Дакии, вызванные варварскими вторжениями, уменьшили приток драгоценных металлов, что не могло не сказаться на римской монете. Она стала портиться: в золотой становилось все больше серебра, в серебряной — меди, что вело к инфляции и безудержному росту цен. Города уже не могли самостоятельно справляться с росшими трудностями, и император стал все чаще назначать туда специальных кураторов из числа сенаторов. Они помогали городам, но при этом вмешивались в их дела. Поддержка Авидия Кассия, оказываемая им некоторым городам, свидетельствовала о недовольстве, по крайней мере восточных городов, императорской властью. Следовательно, кризис начал угрожать городам, т. е. основным ячейкам античного общества. При Коммоде эти кризисные явления усилились и стали дополняться кризисом «верхов».

Во внешней политике Коммод вернулся к линии Адриана и Антонина Пия. Как и во времена этих императоров, главной его целью стала защита уже существовавших границ, а не завоевание новых земель. Были заново перестроены и укреплены валы, защищавшие имперские границы в Верхней Германии, Реции, Африке. Армия, стоявшая в Реции, была увеличена на 6 тыс. легионеров и значительное количество воинов вспомогательных частей, там были построены новые крепости. Эти меры укрепили римские границы, но это, конечно, не означает, что военные действия не велись. Сарматы пытались вторгнуться в Паннонию. Провинция была заново укреплена, но полностью сдержать напор варваров эти укрепления не смогли. Римляне, однако, сумели отбить варварское вторжение и восстановить границу.

Более серьезное положение сложилось в Британии. Северные племена прорвались через вал Антонина. Наместник Британии Ульпий Марцелл разбил врагов, что дало Коммоду повод принять титул Британского. Однако жесткий характер Марцелла вызвал недовольство среди воинов, и они подняли мятеж, попытались даже провозгласить нового императора, предложив стать им легату одного из легионов Приску. Тот отказался, а Марцелл в скором времени был заменен П. Гельвием Пертинаксом, опытным генералом и администратором, в свое время умело управлявшим несколькими провинциями и успешно воевавшим с хаттами, маркоманами и др. Несколько позже солдаты выступили и против Пертинакса, которому с трудом удалось спастись. Этими неурядицами в римском лагере воспользовались каледонцы, снова вторгшиеся в римскую Британию. В результате римские гарнизоны покинули вал Антонина и были отведены на вал Адриана. Это означало, что какую-то часть провинции римляне потеряли.

События в Британии положили начало изменению положения в армии. Пожалуй, впервые после гражданских войн конца республики и, может быть, начала правления Тиберия солдаты выступили против собственных командующих и даже самого императора. Если мятеж Авидия Кассия был провозвестником более поздних генеральских узурпаций, то выступления солдат в Британии предвещали бунты рядовых воинов, пытавшихся решать судьбу государства по своему усмотрению.

Внутренняя политика Коммода стала возвращением уже не к линии Адриана, а Юлиев-Клавдиев и Домициана. В том противоречивом политическом строе, каким был принципат, усиление императорского элемента за счет полисно-республиканского (в римских условиях сенатского) проходило постоянно, но темп его был различен. На это влияли разные факторы, но в условиях росшего самовластия императора большое значение приобретали его личные качества. Коммод гордился тем, что он был рожден в порфире. Все его предшественники либо рождались тогда, когда их отцы были еще частными людьми, либо они были усыновлены правящими императорами. Коммод же родился 31 августа 161 г., когда его отец уже почти 6 месяцев был императором. В его глазах это обстоятельство поднимало его и над сенатом, и вообще над всеми людьми. Это, конечно, привело к определенным конфликтам, которые усугублялись чертами характера молодого императора, воспитанного

в условиях двора и безудержной лести. Марк Аврелий пытался дать сыну хорошее образование, но оно длилось недолго. Хотя среди учителей будущего государя были риторы и философы, он гораздо больше увлекался спортом и играми. Отец рано стал брать его с собой в походы. Находился Коммод при отце и в момент его смерти на Дунае. Поэтому, хотя уже при жизни Марка Коммод имел все императорские полномочия, кроме верховного понтификата (верховным понтификом он стал после смерти Марка), реального опыта управления и командования у него не было. Это позволяло окружению нового императора в большой степени влиять на него. В результате очень скоро двор Коммода стал ареной придворных интриг.

Коммод вступил на трон в 180 г. после 84-летнего правления императоров, каждый из которых (кроме, естественно, первого — Нервы) был усыновлен своим предшественником, Это было вызвано отсутствием у принцепсов родных сыновей, но уже воспринималось как установленное правило. Император назначал своим преемником человека, наиболее подходившего для управления таким огромным государством, как Римская империя. Таким образом осуществлялся принцип, некогда провозглашенный Гальбой: трон должен занимать более всего достойный этого. Поскольку в Римской империи не было твердого правила наследования трона, то при этом сосуществовали две тенденции — династическая и основанная на достойности претендента. Антонины — от Нервы до Антонина Пия — сумели сочетать обе. Они избирали достойного, но путем усыновления включали его в свою семью. Такой принцип наследования власти считался самым оптимальным и в значительной степени являлся основой политической стабильности этой эпохи. Наличие у Марка Аврелия родного сына и явное стремление императора именно ему передать власть вызывало недовольство. Недаром только слух о смерти Марка и, следовательно, восхождении на трон Коммода сразу же вызвал выступление Авидия Кассия. Династичность активно поддерживалась римской толпой. Для всадников и чиновников разного ранга важна была сама фигура императора, которому они служили независимо от способа достижения им власти. Но у сенаторов переход власти, совершенный в узком кругу правящего дома, вызывал неприятные ассоциации с Юлиями-Клавдиями и последним Флавием. И уже одно это наряду с самыми дурными качествами нового принцепса вызывало напряжение между двумя силами — императором и сенатом.

В политической и идеологической сферах ясно выделились две позиции. Одна — во внешней политике: продолжение завоеваний вплоть до северного океана, а в перспективе до границ вселенной; при переходе власти наследование трона наиболее достойным; во внутренней политике: соблюдение паритета между императорской властью и сенатом и сохранение за сенаторами не только экономических и социальных, но и политических привилегий; в идеологическом и бытовом плане следование традициям, в том числе в образе жизни.

Коммод. Рим, палаццо Консерваторе

Другая позиция была прямо противоположна первой. Она предусматривала во внешней политике не завоевания, а оборону существующих границ; в наследовании власти — переход ее к родному сыну, тем более порфирородному; во внутренней политике — курс на откровенное самодержавие; в религии и идеологии вообще презрение традиций и в конце концов ставка на прижизненное обожествление. Эти две позиции были свойственны принципату как дуалистическому политическому строю имманентно. В раннем принципате их противостояние было обострено социальным составом сената и чрезвычайностью и личным характером власти принцепсов. Но они не исчезли и в позднем принципате. Они вошли в конфликт при Домициане и частично в конце правления Адриана. Умелые действия и характер других Флавиев и Антонинов в большой степени заретушировал их противостояние. Грубый и импульсивный характер Коммода довел это противостояние до жесткого конфликта. Разумеется, нельзя представлять, что столкнулись два блока — сенатский и императорский. В сенате существовали различные силы, и часть сенаторов, особенно провинциального происхождения, и «новые люди» в сенате, обязанные своим присутствием там Марку и Коммоду, обычно поддерживали императора. С другой стороны, и при императорском дворе не было единства. При самодержавном (или стремившемся к самодержавию) дворе обычна борьба различных придворных клик, результатом которой являются взлеты и падения очередных фаворитов. Все это было свойственно и двору Коммода.

Оставляя сына своим преемником, Марк надеялся на продолжение им его политики. Поскольку Коммоду в момент прихода к власти не было еще 19 лет, умиравший император поручил оберегать (а фактически контролировать) его своим ближайшим и опытным соратникам. Среди них ведущую роль играл Тиб. Клавдий Помпеян, за которого он после смерти Вера выдал свою дочь Луциллу. Другими членами этого своеобразного комитета были тесть Коммода Л. Фульвий Бруттий Презент и муж кузины Марка Витразий Полллион. Значительное место занимал Г. Ауфидий Викторин, старый друг и соученик Марка, занявший пост префекта Рима. Эти и другие люди во власти должны были гарантировать продолжение прежней политики и обеспечить хорошие отношения между новым императором и сенатом. Однако отказ Коммода от продолжения войны и заключение им, несмотря на возражения Помпеяна и других «опекунов», мира с германцами показали, что юный принцепс не желал считаться ни с заветами отца, ни с его соратниками. Правда, до резкого разрыва дело еще не дошло.

22 октября 180 г. Коммод, как уже говорилось, вернувшись в Рим, отпраздновал пышный триумф над германцами, во время которого на колеснице рядом с ним находился его личный слуга, спальник Саотер, являвшийся и его любовником. Официальной обязанностью последнего было держать золотой венок над головой триумфатора. Но Коммод открыто целовал Саотера и продолжал это делать во время следующего празднества. Этот вызывающий акт наглядно демонстрировал нежелание принцепса считаться с самыми элементарными нормами морали и соблюдать римские традиции. И очень скоро Саотер занял положение всемогущего фаворита. Он активно использовал его для собственного обогащения, однако, как это часто бывает при дворах, долго на этой высоте не удержался.