Политическая лирика
Шрифт:
Скользкие обрывки макарон,
Суета базаров италийских
И чужой язык со всех сторон.
Изредка в протоках улиц узких
Не толпой, а вытянувшись в нить,
Вслед за говорящими по-русски,
Вслушиваясь, будут семенить.
Постепенно всё бледней, всё глуше
Память, растворённая в крови,
О России, растерявшей души
И не досчитавшейся любви...
Умирая, лишь вздохнут без гнева,
Вспомнив сквозь сгущающийся мрак,-
Тень крыла, над ним - чужое небо,
Гул винтов, неслышный плач
Кливленд-Сан Диего-Лос Анджелес, 1992-2005
Попутчик Голицер
(перефразировка)
"Не падайте духом, поручик Голицын..." /Михаил Звездинский/
Прощайте, Арбата знакомые лица,
Ушла из-под крыльев родная страна.
Не падайте духом, попутчик Голицер,
Кларнет Оболенскиc, не пейте вина.
По два чемодана всего лишь увозим,
А там, за бортом, где Россия во мгле,
В ночных ресторанах сидят мафиози,
Как прежде, сидят коммунисты в Кремле.
Отец пал в бою, - Сталинград им гордится.
Я плавил металл, чтобы крепла страна.
Где Ваши проекты, конструктор Голицер?
Сержант Оболенскис, надеть ордена!
Не дай Б-г дождаться российского бунта,
Где трупы в крови и руины в золе!
Уходим по небу от пятого пункта,
Чтоб русскими стать на нерусской земле...
Гудит самолёт, рассекая границы,
Чужая страна из-за туч не видна.
Не щурьтесь напрасно, попутчик Голицер,
Кларнет Оболенскис, налейте вина!
Сан Диего-Лос Анджелес, 1995-2000
Сиреневый туман
(перефразировка)
Сиреневый туман над нами проплывает,
Над башнею горит пурпурная звезда.
Таможня не спешит, таможня понимает,
Что с родиною я прощаюсь навсегда.
Звонят в последний раз над башнею
куранты,
И нам щемит сердца прощальный их
мотив,-
Уже мы чужаки, ещё не эмигранты,
Проводит нас Москва, а встретит
Тель-Авив.
Пора, пора взлетaть к Земле Обетованной!
Таможня даст добро, махнём рукой звезде.
Погрузят в самолёт и нас, и чемоданы,
Путь на гору Синай и далее - везде!
Санта Моника, Калифорния, май 2004,
После смерти Сталина
Дела врачей прекращены,
Кто выжил -
А черносотенцы страны,
Как в русский квас опущены:
– Эх, кабы жил Отец и Вождь,
Пошли б у нас погромчики!
Эх, ускользнули ни за грош
Вредители-арончики!"
Зубовным скрежетом грозя,
Глушила чернь "Московскую"
Да пялилась, продрав глаза,
На башню на кремлёвскую:
– Когда ж с неё звезда мигнёт-
Кончать с жидами с этими?..."
Был начат стартовый отсчёт
От Спасских кованых ворот,
А совершился наш Исход
К концу тысячелетия.
Санта Моника, Калифорния, август 2003
По долинам и по взгорьям
(перефразировка)
По долинам и по взгорьям
Мы тащили рюкзаки,
Чтоб с надеждою во взоре
Поменять материки..
И останутся, как в сказке,
Если вспомним невзначай,
Палка докторской колбаски
И грузинский чёрный чай.
Этих дней не смолкнет слава,
Не померкнет никогда:
Мы как беженцы по праву
Покидали города.
Где ты, Питер, где Тбилиси,
Где Одесса, Киев, Львов?..
Навсегда оторвались мы
От родимых берегов.
Мчались на аэроплане
От невзгод и непогод.
И на Тихом океане
Свой закончили поход!
Кливленд - Санта Моника,,
октябрь 1994 -сентябрь 2011.
Моё поколение
Какое нам хмурое выпало детство, -
Теплушки, дуранда и вши.
И крылья с крестами над белой Одессой,
И папы, что в небыль ушли.
Сжимая в ручонках наган
деревянный,
Мы били "врага" бузиной
И, руки раскинув, сшибались в таранах,
И тыл оглашали войной.
А ночью, сложив под щекою ладошки,
Мы видели брошенный дом
И свой самокат, и с повидлом лепёшки,
И - папа сидит за столом...
Какая нам ломкая выпала юность, -
Гремел за оркестром оркестр,
Мы были готовы: -В труде и в бою нас
Проверь, - призывали.
– Отец!"
Взамен наших пап, что под снегом
зарыты
Без красной звезды и креста,
Единственной Верой, Надеждой, Защитой
Он - "мудрый и ласковый" стал.
Мы в жизнь собирались молитвенно