Политическая наука №2 / 2013. Религия и политика
Шрифт:
Осознание того, что огромные массы индийцев «пребывают в постоянной готовности к переживанию оскорбления, поддаются на малейшую провокацию, на мельчайшее подстрекательство и пустяковое раздражение», побудило ученых-гуманитариев и активистов гражданского общества провести 12–13 октября 2012 г. в Делийском университете конференцию «Состояние обиды / обиженности: чувство, политика и цензура». В меморандуме о проблематике, которая включала как «оскорбленные чувства» разного порядка – «религиозные», «кастовые», «этнические», «лингвистические» и т.д., так и атмосферу насилия, сопровождающую функционирование этого феномена, говорилось об «авторитарном государстве», которое «производит и стратегически обеспечивает условия для разнообразных проявлений оскорбленности, чтобы в зародыше исключить любую угрозу для собственной конституционной власти и уничтожить любой намек на инакомыслие». Меморандум также подверг сомнению «эпистемологическую обоснованность обиженности / оскорбленности, проявляющейся как претензия, возникающая всего лишь из ощущения потенциальной угрозы, даже не
Таким образом, не только конфессиональные и / или иные группы, но и государство становится игроком и даже «выгодополучателем» от «разыгрывания карты оскорбленных чувств». Об этом свидетельствует и другой вывод, следующий из анализа «Движения» и «Агитации», которые возникли для «защиты» индусских святынь и во многом воспроизвели средневековую риторику и догмы. Собственно тиртхи, т.е. святые места индуизма, всегда представляли собой «фокус политических интересов», а не «локус» вообще [Bakker, 1992, p. VIII]: они не только легитимировали правителя, чья власть определяла их благополучие, но и становились оберегами для политии, на чьей территории находились. Именно поэтому Индия в целом традиционно опоясывала себя священными символами, создавая и рекомендациями теологических трактатов, и перемещениями паломников защищенное и освященное пространство – мандалу. Главные тиртхи находились по четырем сторонам света: шиваитские Бадринатх и Рамешварам охраняли земдю индуизма на севере, в Гималаях, и на юге, у вод Индийского океана; вишнуитские Джаганнатх-Пури и Дварка – на востоке, на берегу Бенгальского залива, и на западе, на берегу Аравийского моря. Иногда – под воздействием требований realpolitik – их замещали другими святынями. Кроме них, тиртхи во внутреннем пространстве субконтинента служили своего рода пограничными столбами в эпоху, когда географические знания не доминировали, а охраняемых границ не существовало 44 .
44
В XVIII в. правители Маратхской конфедерации, преследуя свои геополитические интересы, манипулировали индусскими тиртхами и превращали военные экспедиции в паломничества, и наоборот. О тиртхах и паломничествах (тиртхаятра) как способах освоения и присвоения пространства [см.: Глушкова, 2008].
Геополитическая потребность оформления несуществовавшего до 1947 г. государства реанимировала старую традицию, которая зазвучала в трудах историков-«националистов» и лидеров антиколониальной борьбы, когда идея общеиндийского кружения между разнообразными святынями продвигалась как объединяющая Индию (в отличие от Пакистана) сила 45 . Цитату о Кашмире, Канья-Кумари и Амарнатхе «отца нации» Махатмы Ганди, конечно, использовали множество раз, и я даже удивилась, не обнаружив отсылок к его другому высказыванию, где фигурировал и Рам-сету (под именем «Сету-бандх»): «Как ты полагаешь, о чем думали наши предусмотрительные предки, когда назначали Сету-бандх на юге, Джаганнатх-[Пури] на востоке и Хардвар на севере местами паломничества?.. Они понимали, что Индия – неразделенная земля, изначально сделанная такой самой природой. Тем самым они утверждали, что это одна нация…» (цит. по: [Sopher, 1987, p. 366]).
45
Эта мысль даже нашла подтверждение в посвящении «бесчисленным паломникам, чьи следы придали смысл Индии как культурной целокупности», вынесенном в начало, пожалуй, самого известного труда об индусских местах паломничества [Bhardwaj, 1983].
В самый разгар «искусственного наращения Амарнатха» в 2006 г. «Indian Express» цитировала выжимки из идеологического рупора РСС «Organiser», где говорилось, что «само паломничество в Амарнатх намного важнее, чем источник происхождения ледяного фаллоса, ожидающего в конце пути» [IE, 29.06.2006]. Далее приводилось объяснение, что «паломничество связано не только с шиваитским символом… Оно связано с широкой проблемой культурного единства и образа Индии от Кашмира до Канья-Кумари, от Катхиавара до Камурупа, существующих тысячи лет в умах и душах людей, определяющих интеллект, эмоции, жизнь, литературу и философию Индии». Ссылка на анонимную редакционную статью в «Organiser» появилась через неделю после того, как те же слова уже были напечатаны в «Indian Express» в статье Джагмохана, еще одного бывшего губернатора штата Джамму и Кашмир и министра культуры и туризма в правительстве НДА. Перечислив все те же географические символы на букву «К», расположенные в Индии по четырем сторонам света, Джагмохан завершил: «Великое историческое значение паломничества заключается в присущей ему интегрирующей силе, признать которую необходимо. Когда некоторые люди упоминают о взаимосвязи Кашмира с Индией исключительно в терминах статьи 1 и статьи 370 Конституции 46 , я поражаюсь их невежеству. Они не осведомлены, что эта взаимосвязь значительно глубже. Она существовала тысячи лет в умах и душах людей и дала Индии интеллект и эмоции, жизнь и литературу, философию и поэзию, ее насущные потребности и
46
Статья 1 указывает – с отсылкой к Приложению I, состав Индии; статья 370 устанавливает – в качестве временного постановления – особый, по сравнению с другими штатами, статус Джамму и Кашмира.
47
Здесь обыгрывается мифологема, называющая число богов в индусском пантеоне.
Проблемы со «скрепами» до сих пор не завершены. Индийское правительство медлит с вынесением окончательного вердикта и назначает все новые и новые комитеты для выработки окончательного проекта по углублению дна в Полкском проливе, подразумевая при этом щадящие для «индусских чувств» варианты. Каждую весну и лето наступает «рецидив» межконфессиональной вражды в Джамму и Кашмире и льется новая кровь. Газетная информация, озаглавленная «Паломничество к Амарнатху прошло мирно», сопровождается фотографией пограничного патруля со стационарным пулеметом, установленным на высокой точке в горах [HT, 06.08.2009]. Мусульмане Кашмирской долины озабочены угрожающим ростом численности паломников к Амарнатху. Сайед Али-шах Гилани, лидер «Всепартийной конференции хуррият» («Свобода»), утверждает: «Индия преобразовала паломничество к Амарнатху в военный проект, чтобы продолжить оккупацию Кашмира» и «Населению в разных частях Индии настойчиво рекомендуют отправиться в паломничество в Кашмир». При этом он ссылается на рекламную литературу, сообщающую, что «подъем к гималайской святыне не только обеспечит освобождение индивидуальной индусской души, но и станет актом солидарности с нашими доблестными пограничниками, которые, защищая наши рубежи, ведут войну с врагом». Гилани также ссылается на других мусульманских лидеров Кашмира, называющих паломничество «коммуналистской агрессией, лишенной каких бы то ни было признаков религиозного благочестия» [IE, 02.09.2012].
Так, благодаря индийским СМИ хиндиязычного хартленда, страна досконально знает о ситуациях внутри и около одной из пещер в предгорьях Гималаев и на морском дне между Индией и Шри-Ланкой, что пробуждает сопричастность к происходящему и стягивает индийское пространство, укрепляя «воображаемую общность» общим болевым синдромом индусов. Бессмысленно игнорировать факт, что социальные и политические науки вошли в XXI в., существенно преобразившись под воздействием такого явления, как «эмоциональный поворот».
Условные сокращения названий индийских газет:
[A] – «Aj»
[AU] – «Amar Ujala»
[DJ] – «Dainik Jagran»
[Hind] – «Hindustan»
[HT] – «Hindustan Times»
[NT] – «Navbharat Times»
[RS] – «Rashtriy Sahara»
[AA] – «The Asian Age»
[H] – «The Hindu»
[IE] – «The Indian Express»
[P] – «The Pioneer»
[T] – «The Telegraph»
[TI] – «The Times of India»
[Tr] – «The Tribune»
Глушкова И.П. Филологический анализ идеологической риторики. Маратхи в поисках национальной идеи // Восток. Афро-азиатские общества: история и современность. – М., 2002. – № 4. – С. 5–24.
Глушкова И.П. Боги здесь и сейчас: индусская мифология как инструмент создания индусской идентичности // Южная Азия: конфликты и компромиссы / Е.Ю. Ванина, А.А. Куценков (отв. ред.). – М.: ИВ РАН, 2004. – С. 169–256.
Глушкова И. Религиозная идентичность и политика национальной интеграции в Индии // Религия и конфликт / А. Малашенко, С. Филатов (отв. ред.). – М.: РОССПЭН, 2007. – С. 223–265.
Глушкова И.П. Подвижность и подвижничество. Теория и практика тиртхаятры. – М.: Наталис, 2008. – 496 с.
Глушкова И.П. Индия: культура и религия как стражи / нарушители общественного порядка, (с 1980-х годов по начало XXI в.) // Разговор с Мариной и Олегом Плешовыми: политические символы и реалии Южной Азии / Е.Ю. Ванина, С.Е. Сидорова, А.В. Устенко (отв. ред.). – М.: ИВ РАН, 2010. – С. 300–355.
Мак-Люэн М. Понимание медиа: внешние расширения человека. – М., Жуковский: КАНОН-пресс-Ц, Кучково поле, 2003. – 464 с.
Ройтман Л. Обращение к сенатору Джону Ф. Керри / Новая Свобода. Радио Свобода в изгнании. – Режим доступа:(Дата посещения: 27.10.2012.)
Anand S. A different reading. If the Ambedkar-conceived Constitution can be amended 97 times, can’t a textbook, which has to be treated as a work-in-progress, be amended? – IE, 24.05.2012.