Политическая наука №2 / 2013. Религия и политика

Кудряшова Ирина

Документ продемонстрировал антисоциалистические взгляды церкви: «Социалисты предлагают уничтожить частную собственность… но предложения эти непригодны… и несправедливы» [RN, 1891, p. 2]. По мнению РКЦ, «собственность согласна с законами природы» [RN, 1891, p. 3], и «великим заблуждением [является то], что один класс общества естественно враждебен другому, что сама природа велела богатым и бедным постоянно воевать друг с другом» [RN, 1891, II 2].

Энциклика заложила основы «третьего христианского пути», направленного на преодоление недостатков и капитализма и социализма и предполагающего сохранение частной собственности в сочетании с долей

государственного вмешательства, «согласующегося со здравым смыслом, с естественным законом и с предписаниями Божественной мудрости… и ведущим к общественному и частному благу» [RN, 1891, III]. Относительно церкви она гласит, что «в ее помощи никогда не будет недостатка, и вмешательство ее будет тем плодотворнее, чем меньше стеснена ее свобода действий» [RN, 1891, IV]. Хотя в документе ничего не говорится об отношении к демократии, можно все же отметить поддержку Львом XIII развития гражданского общества. Исходя из позиции, что «разъединенные рабочие ничем не защищены от бессердечия хозяев и жестокости неограниченного соперничества» [RN, 1891, I], он считает, что «вступать в общества – естественное право человека, государство же обязано охранять естественные права, а не нарушать, [так как] запрещая союзы, оно пришло бы в противоречие с основным принципом своего существования» [RN, 1891, IV].

Понтифик подготовил почву для последующей трансформации как доктрины РКЦ, так и активизации роли ее самой в мире, и, по мнению Р. Нибура, «вывел церковь из изоляции» [цит. по.: Cale, б. г., p. 14]. В частности, в послании отмечено: «Церковь не довольствуется тем, что указала целительное средство… Она всячески старается учить, наставлять и воспитывать людей и через епископов и весь клир распространять повсюду свое спасительное учение» [RN, 1891, IV]. В энциклике «Centesimus Annus» (CA), посвященной сотой годовщине «Rerum Novarum», папа Иоанн Павел II (1978–2005) указал, что «позиция, занятая Папою… присвоила Церкви почти что “права гражданства” в изменяющейся общественной жизни, и это право в еще большей степени утвердилось впоследствии» [CA, 1991, p. 4].

Лев XIII рассматривал права (в первую очередь трудящихся) на собственность, ассоциации, достойную зарплату через призму всеобщего блага и обязанностей по отношению к другим членам общества. Его последователи Пий XI (1922–1939) и Пий XII (1939–1958) продолжали развивать идеи прав человека и их связи с человеческим достоинством, и «к 1948 г. католические идеи прав человека были достаточно развиты, чтобы оказать косвенное, но значительное влияние на Всеобщую декларацию прав человека» [Carozza, Philpott, 2012, p. 21].

Однако до середины 1960-х годов «католическая церковь обычно приспосабливалась к авторитарным режимам и нередко легитимировала их» [Хантингтон, 2003, с. 89]. В тот период она еще не определилась в своем отношении к демократии и диктатуре, подчеркивая нейтралитет относительно типа режима, выбранного большинством для достижения всеобщего блага. По мнению Льва XIII, «пока уважается справедливость, людям не стоит препятствовать в выборе для себя формы правления, которая больше подходит или их предрасположенности, либо институтам и традициям их предков» [Diuturnum, 1881, p. 7]. Такая позиция не помешала РКЦ заключить конкордаты с Муссолини (1929), Гитлером (1933) и Салазаром (1940), но в дальнейшем она была переосмыслена. Как считает А. Гертцке, «авторитарные режимы давали церкви привилегии в обмен

на церковную легитимацию режима, что лежало в основе их сотрудничества» [Hertzke, 2009, p. 50]. У. Гаррисон полагает, что исторически РКЦ отдавала предпочтение монархии, так как там, где появлялась демократия, она ассоциировалась с революционными и часто с антирелигиозными идеями. И только в США, где у церкви не было престижа, привилегий и собственности, она могла позволить себе пойти вместе с демократическим движением [Garrison, 1946].

Впервые идея борьбы с диктатурой и абсолютизмом прозвучала в рождественском радиообращении Пия XII в 1944 г. Он, в частности, сказал, что необходимо «более агрессивно противостоять концентрации диктаторской власти и призывать к системе правления, которая будет сохранять достоинство и свободу граждан» [BH, 1944, p. 12], так как демократия является «постулатом природы, дарованным разумом» [BH, 1944, p. 19]. По его мнению, главная угроза демократии – толпа с ее переменчивыми настроениями: «Массы – бесформенное множество, движимое только извне, – основной враг демократии и ее идеалов свободы и равенства» [BH, 1944, p. 22, 23, 27]. Как и наследовавшие ему понтифики, он настаивал, что «демократическое правление получает свою власть благодаря ориентации на общее благо и может потерять ее вследствие деспотизма масс» [Carozza, Philpott, 2012, p. 21].

Папа Иоанн XXIII (1958–1963) продолжил отстаивать идеи прав человека и, подчеркивая значимость Всеобщей декларации прав человека, выявил отличия между секулярным и католическим пониманием этих идей. Как было указано в энциклике «Pacem in Terris» (PT), написанной во время Второго Ватиканского собора (1962–1965), права человека проистекают из его природы и достоинства. В ней понтифик не развивал идеи демократии, но отмечал, что «осуществление общего блага составляет смысл существования органов власти, которые должны осуществлять его… сообразно требованиям исторической обстановки» [PT, 1963, p. 32]. Кроме того, «общее благо требует, чтобы органы власти способствовали созданию условий, при которых у всех членов социума была бы возможность беспрепятственно осуществлять права и исполнять обязанности» [PT, 1963, p. 38]. Для этого каждый человек должен иметь право «на уважение личности, на свободу в поиске истины, на свободу мысли и выражение своего мнения… на объективную информацию» [PT, 1963, p. 7].

Второй Ватиканский собор явился поворотным моментом для закрепления идей либеральной демократии, прав человека и толерантности в доктрине католической церкви. Одним из его главных документом стала «Dignitatis Humanae» (DH), Декларация о религиозной свободе, в которой говорилось, что «право на религиозную свободу действительно зиждется на том достоинстве человеческой личности, которое познается и Словом Божиим, данным в Откровении, и самим разумом» [DH, 2004, c. 337]. Декларация предусматривала это право для всех граждан, так как «сама природа людей, являющихся личностями, т.е. одаренных разумом и свободной волей, а потому и наделенных личной ответственностью, побуждает и нравственно обязывает всех и каждого искать истину, и прежде всего ту, которая относится к религии» [DH, 2004, c. 338]. Для этого люди должны «обладать психологической свободой и вместе с тем свободой от всякого внешнего принуждения» [DH, 2004, c. 337]. Право на религиозную свободу должно было стать гражданским правом, охраняемым государством.

Конец ознакомительного фрагмента.