Полка: История русской поэзии

Шубинский Валерий Игоревич

Радость моя паче меры, утеха драгая,Неоцененная краля, лапушка милаяИ веселая, приятно где теперь гуляешь?Стосковалось мое сердце, почто так дерзаешь?Вспомни, радость прелюбезна, как мы веселилисьИ приятных разговоров с тобой насладились.

Противоречивость эпохи проявлялась и в том, что галантные вирши часто сопровождались непристойными акростихами.

Иногда «вирши» писали иммигранты из Германии. Наиболее известный из них – Иоганн-Вернер Паус (1670–1735). Несмотря на серьёзные занятия русской грамматикой, он, как и Белобоцкий, русским языком овладел слабо; об этом стоит пожалеть, ибо Паус первым в России сознательно писал силлаботоникой (по немецкому образцу) – понимая, что рвёт с традицией. Получалось же вот что:

Доринде! что меня

сожгати,Бывати в пепел последи?Тебя я могу нарицатиСвирепу, хоть смеешься ты.Почасте ты рожaм подобна,Почасте и кропивам ровна.

Самый крупный поэт Петровской эпохи (и вообще самый крупный культурный деятель той поры) Феофан Прокопович (1681–1736) был опять-таки выходцем из Киева и закончил свои дни архиепископом Новгородским и первенствующим членом Синода. Человек выдающихся талантов, ума и образования и такой же выдающейся мстительности, непревзойдённый оратор и неутомимый интриган, Феофан был одной из ярчайших фигур своего времени. В поэзии он отдал дань школьной драме («Владимир», 1705), первым попытался создать героический эпос («Епиникион», 1709, – про Полтавскую битву), перекладывал псалмы, писал тексты кантов («За могилою Рябою», 1711, – отклик на неудачный Прутский поход). Но лучшее в его наследии – короткие стихи последнего десятилетия жизни, многие из которых имеют русский и латинский варианты. «Плачет пастушок в долгом ненастии» (1730) – аллегорическое изображение опалы Прокоповича и возвышения его врагов при Петре II:

Прошел день пятый, а вод дождевныхнет отмены.Нет же и конца воплей плачевныхи кручины.Потщися, Боже, нас свободитиот печали,Наши нас деды к тебе вопитинаучали.

Портрет Феофана Прокоповича кисти неизвестного художника. Середина XVIII века [26]

Другие стихи той поры, отражающие события государственного масштаба («На Ладожский канал», 1733) или мелочи монастырской жизни (эпитафия скончавшемуся иеродиакону-мизантропу, шуточный панегирик пиву, которое варит отец-эконом), не менее гибки по стиху и выразительны. Но для Прокоповича поэзия не была главным делом.

26

Портрет Феофана Прокоповича кисти неизвестного художника. Середина XVIII века. Wikimedia Commons.

Прокопович в конце жизни работал в диалоге с более молодыми авторами. О некоторых из них, как о Петре Буслаеве (ок. 1700 – до 1755), дьяконе московского Успенского собора, мы не знаем почти ничего. Буслаеву принадлежит «Умозрительство душевное, описанное стихами, о переселении в вечную жизнь превосходительной баронессы Строгановой Марии Яковлевны» (1734), уникальная в русской поэзии барочная визионерская поэма, местами поражающая изобретательностью и мощью:

Пламенновидны силы крест Христов казали,Тернов венец и ужи, чем Христа вязали,Трость, копие и гвозди – страстей инструменты,От чего трепетали света элементы.

С силлабических стихов начинал Василий Тредиаковский (1703–1769) – будущий теоретик и зачинатель русской силлаботоники. Тредиаковский конца 1720-х, студент Сорбонны, автор галантных стихов по-французски и по-русски и переводчик «соблазнительного» романа Таллемана [27] «Езда в остров любви», совсем не похож на того печального, вечно обиженного и обидчивого труженика, каким он остался в памяти культуры. Его творчество этой поры, например, – очень живая «Песенка, которую я сочинил, ещё будучи в московских школах, на мой выезд в чужие краи» (1726):

27

Жедеон Таллеман де Рео (1619–1692) – французский литератор. Благодаря своему брату был завсегдатаем модного салона мадам де Рамбуйе, где ходили анекдоты о придворной жизни времён Генриха IV и Людовика XIII. Эти рассказы легли в основу «Занимательных историй» – собрания миниатюр из жизни придворных.

Взрыты борозды,Цветут грозды,Кличет щеглик, свищут дрозды,Льются воды,И погоды;Да ведь знатны нам походы.

Дальше Тредиаковский-поэт поражается грозе, виденной им в Гааге, трогательно, хотя немного бессодержательно славит Россию и тут же воспевает «драгой берег Сенски», «где быть не смеет манер

деревенски». И итог этого периода в его творчестве – переводы стихов из «Езды в остров любви», временами обаятельные и даже грациозные в своей неловкости.

Но самым крупным русским поэтом этого начального периода и его блестящим завершителем стал Антиох Кантемир (1709–1744), сын эмигрировавшего в 1711 году в Россию молдавского господаря, композитора и историка Дмитрия Кантемира. История семьи Кантемиров достойна авантюрного романа, сам же Антиох был одним из организаторов дворцового переворота 1730 года, положившего конец конституционным поползновениям Верховного тайного совета, а с 1732-го служил послом России сперва в Англии, затем во Франции. Кантемир родился в Константинополе, вырос в семье, где говорили в основном по-гречески, и все зрелые годы провёл за границей – тем удивительнее его тончайшее чувство русского языка на фоне косноязычия Петровской эпохи.

Ефим Виноградов.

Князь Антиох Кантемир.

Копия с гравюры Вагнера. 1762 год [28]

Кантемир радикально изменил и лексику, и грамматику (полностью отказавшись от славянизмов и перейдя на разговорный язык); он под французским влиянием реформировал силлабику, введя в неё цезуру [29] и обязательное ударение на пятом или шестом слоге тринадцатисложника. Он первым (не считая Германа) стал широко пользоваться перекрёстной рифмовкой и ввёл анжамбеманы (перебросы фразы через строку). Он был единственным из русских силлабистов, обходившимся (в переводах из Анакреонта и Горация) без рифм – с блистательным результатом:

28

Ефим Виноградов. Князь Антиох Кантемир. Копия с гравюры Вагнера. 1762 год. Из книги: Сатиры и другия стихотворческия сочинения князя Антиоха Кантимира. – СПб., 1762. Президентская библиотека имени Б. Н. Ельцина.

29

Интонационная пауза в строке, ритмически разделяющая стих на два или три полустишия. Появилась в античной поэзии для ритмичного чтения гекзаметра.

Земля выпивает дождь,А деревья землю пьют;Моря легкий воздух пьют.И солнце пиет моря;Месяц же солнце пиет.Для чего убо, друзья,Журите меня, что пью?

На современный слух стихи Кантемира напоминают дольник [30] и кажутся необыкновенно живыми и «мускулистыми» рядом со стихами его предшественников и современников.

Из написанного Кантемиром известнее всего сатиры (их десять, в том числе одна приписываемая). Как носитель петровской просветительской идеологии, он высмеивает противостоящие ей пороки: невежество (сатира первая – «На хулящих учение», 1729), «зависть и гордость дворян злонравных», «бесстыдную нахальчивость», коррупцию, гедонизм, пренебрежение воспитанием детей и т. д. Следуя своим учителям, Горацию и Буало [31] , Кантемир проповедует «средний путь», здравый смысл, умеренность. Но не это делает его большим поэтом, а исключительная выразительность, выпуклость его сатирических картин. Как всегда в классицистской сатире (а у Кантемира образцы уже вполне классицистские – Буало, а не цветастые поляки), порок красноречивей и колоритней добродетели:

30

Количество безударных слогов в дольникемежду ударными не постоянно, а колеблется, создавая более изысканный и в то же время естественный ритмический рисунок. «Так стоял один – без тревоги. / Смотрел на горы вдали. / А там – на крутой дороге – / Уж клубилось в красной пыли» (А. Блок).

31

Никола Буало-Депрео (1636–1711) – французский поэт, теоретик классицизма. Автор поэмы-трактата «Поэтическое искусство», в которой сформулировал догмы классицистической поэзии, поэмы «Налой», множества сатир, од и эпиграмм.

Силван другую вину наукам находит.«Учение, – говорит, – нам голод наводит;Живали мы преж сего, не зная латыне,Гораздо обильнее, чем мы живем ныне;Гораздо в невежестве больше хлеба жали;Переняв чужой язык, свой хлеб потеряли.‹…›Землю в четверти делить без Евклида смыслим,Сколько копеек в рубле – без алгебры счислим».

Часто выпуклость, зримость образов Кантемира приобретает метафизический оттенок; можно вспомнить строки, которыми восхищался Иосиф Бродский: