Полковник Гуров. Компиляция (сборник)
Шрифт:
– Он прав, – с трудом поднимаясь, остановил его Гуров. – Спасибо, что напомнили. Но, может быть, вы сами позвоните? Вы же все знаете.
– Мне не по статусу, – кратко ответил Ребров.
– Тогда я вас попрошу выяснить две вещи. Первое. Все о муже Лавровой – вдруг у него первая семья была, из которой его Анастасия увела, и теперь бывшая жена жаждет мести.
Кто его родители – может, она не дает им с внуком общаться или что-то в этом духе. Вот они и решили, что, если ее не будет, они смогут забрать его к себе, потому что ее родители уже старые, и им опеку не дадут. Второе. Как себя чувствует теща Найденова, Зинаида Леонидовна Жемчужина, кто ее навещает
– Завтра утром информация будет у вас, – пообещал Ребров. – До свидания! Мой номер у вас есть, вызывайте в любое время.
Он вышел, а Гуров, взяв спутниковый телефон, кивком показал Воронцову на комнату отдыха.
– Конечно, звони откуда тебе удобно, – согласился тот.
Лев зашел туда и закрыл за собой дверь, а Юрий Федорович тихонько спросил Крячко:
– Насчет деда и бабки малыша – понятно, подобные случаи бывали. Насчет мести со стороны первой жены – тоже. Но неужели Гуров решил, что за всеми этими убийствами может стоять старуха в инсульте?
– Федорыч, как Лева говорит, он сейчас собирает все камни, какие ему только попадутся, потому что не знает, какой может пригодиться. Но в порядке бреда можно предположить, что после смерти дочери старуха из-за любви к внуку могла что-то такое замутить: типа, чтобы Найденов снова не женился и всю свою любовь и заботу дарил исключительно сыну. Актуальную любовницу уже убрали, потенциальную попытались, но неудачно. Боюсь, что будет второй заход.
– Ага! А попутно еще двух человек «замочили». Не-е-е, Василич! Это уже перебор! Это на сколько же лет вперед она должна была услуги киллера оплатить?
– Так я же и говорю: в порядке бреда, – повторил Стас. – Скажи лучше, какую машину ты мне завтра дашь?
– Я тебе сегодня, – подчеркнул Воронцов, – дам «уазик», потому что на другой ты там не проедешь.
– Жаль! Не больно-то в нем на заднем сиденье выспишься. Ладно! Где наша ни пропадала! И в Якутии, и на Урале, и в Ростове-на-Дону. Да по всей стране пропадала! Чего ж для Белогорска исключение делать?
– Для Волгограда, – поправил его Юрий Федорович.
Они говорили все это только для того, чтобы не заснуть, потому что устали оба зверски. Ждали Гурова, а его все не было.
– Да что он там, «Санта-Барбару», что ли, пересказывает? – не выдержав, возмутился Крячко и решительно распахнул дверь, а там.
Гуров спал, сидя в кресле с телефоном в руке. Его, что называется, срубило.
– Интересно, поговорить-то успел? – шепнул Воронцов.
– Даже если не успел, я его все равно будить не дам! – решительно заявил Стас.
– Да никто и не собирался. Делать-то что будем? На диван перетаскивать? Или в кресле оставим?
– Если на диван, то где ты спать будешь? Или домой поедешь?
– Ага! Приеду, пожелаю жене доброго утра и поеду обратно, – съязвил Юрий Федорович. – В дежурке раскладушка есть. Но можно и диван разложить.
– Давай рассуждать. Из нас троих самый ценный кадр – Лева. Он должен хотя бы немного поспать. Тебе завтра целый день работать, тоже отдых требуется. Мне шесть часов ехать, так что хоть в дороге покемарю. Вывод: Леву – на диван, тебя – на раскладушку, меня – в гостиницу.
– Зачем в гостиницу? В том кабинете, что я Гурову выделил, диванчик есть.
– Тогда давай Гурова кантовать, а потом и сами расфасуемся. Ну! Вира помалу!
В результате очень скоро бережно раздетый до трусов Лев, который
Совершенно безумная суббота наконец-то закончилась, но уже начавшееся воскресенье обещало быть не менее напряженным.
Проснувшись, Гуров не сразу понял, где находится, но, оглядевшись, узнал комнату отдыха Воронцова, а, посмотрев на часы, пришел в ужас – было десять часов утра. Кроме него в комнате никого не было, его вещи были аккуратно сложены на стуле, на столе стояло что-то, накрытое салфеткой, – видимо, завтрак, а рядом с тарелкой лежала записка: «Зеленое полотенце чистое, одноразовые станки в ящике рядом с раковиной». Ну, что ж, вполне исчерпывающе. Вход в мини-санузел с душевой кабиной был прямо из комнаты, и Лев стал спешно приводить себя в порядок, он и так уже много времени на сон потерял. Надевать вчерашнюю рубашку было неприятно, но тратить драгоценное время на поездку в гостиницу, где свежую еще и подгладить, может быть, придется, он себе позволить не мог. Наскоро заглотив завтрак, Лев приоткрыл дверь и осторожно заглянул в кабинет – а вдруг он будет не вовремя?
– Заходи, дорогая, я еще не сплю, – раздался до боли знакомый голос язвы-Савельева.
– А ты-то здесь с какого перепуга? – удивился Гуров. – Ты же с Кулаковым разрабатывал политическую версию покушения на Найденова. Или теперь убедился, что был не прав, и решил поучаствовать в настоящем расследовании? Так мы уже как-то без тебя справляемся.
– Вот за что я вас нежно люблю, Лев Иванович, так это за вашу открытость и прямолинейность, – приветливо сказал Степан, с трудом поднимаясь из кресла. – Что думаете, то и говорите, невзирая на личность собеседника. Режете, так сказать, правду-матку. А о вашей тактичности вообще легенды ходят. Но в данном конкретном случае это был выстрел вхолостую. Я версию проверил, убедился, что вся местная оппозиция состоит почти поголовно из не допущенных до жирного куска бизнесменов, которые, не смирившись со своей горькой судьбинушкой, продолжают активно к нему рваться всеми возможными способами. А некоторые идеалисты, кои имеют честь состоять у вас в друзьях, являются редким не только для Белогорска, но и для России исключением. Много времени это не заняло, а потом мы занимались прикладной деятельностью, которую благополучно завершили. А сюда я пришел, получив распоряжение руководства, – он глазами показал на потолок, – всемерно помочь вам в вашем многотрудном деле. Если моя помощь вам не нужна, известите руководство, и я с большим удовольствием пойду отсыпаться, а потом отбуду в родные пенаты.
Пока Савельев все это говорил, Гуров смотрел на него сначала раздраженно, а потом, заметив красные от недосыпа глаза, то, как он неуклюже вылезал из кресла, – и это ловкий, как черт, Степан! – и неестественно неподвижную левую руку, все понял и разозлился уже всерьез:
– Степа! Ты же ранен! Тебе в госпиталь надо! Какая тебе сейчас работа? Я Александрову скажу, что ты все свои грехи отмолил, так что иди лечиться!
– Ну, ничего-то от вас не скроешь, Лев Иванович! Только ранен-то я не в голову, – парировал парень. – А насчет грехов, так я их этой ночью надолго вперед отмолил, теперь могу ни в чем себе не отказывать – мне все простится!