Полковник Гуров. Компиляция (сборник)
Шрифт:
Помогая реаниматологу подключать систему трансфузии, она заметила нацеленный в ее сторону излишне внимательный взгляд Буксира. Поняв, что приставаний не избежать, девушка решила пойти на хитрость: в какой-то момент встретившись взглядом с бандитом, сняла марлевую маску, перед этим скособочив рот и изобразив что-то типа наиглупейшей улыбки. Увидев ее лицо, Буксир несколько опешил и даже отшатнулся. Ну а когда Нина, нарочно коверкая слова, спросила его, сопровождая это бессмысленно-дурацким смешком:
– Фьтьо, понфафилафь? Тья? – Низанов, переменившись в лице, встревоженно
– Это что за пугало огородное? Да тебе самой лечиться надо! Слышь, Склифосовский, медсеструху какой-нибудь другой замени! Кто такую дуру сюда на работу принял?!
Врач, вовремя сообразивший, что к чему, лишь развел руками:
– Хорошие, уважаемый, из Горбылева уже давно разбежались. Есть только те, что есть. Да она ничего, соображает нормально. Главное, ее не трогать, и все будет в порядке.
По словам Нины, этой женской хитрости ее научила прабабушка, которой с родителями довелось побывать в немецкой оккупации. Ей было лет десять, когда в их село вошли немцы. Первым делом фашистская солдатня кинулась стрелять кур, резать свиней, рыться в сундуках и гоняться за женщинами. И тогда, чтобы не стать добычей чужаков, многие женщины немедленно превратились в замарашек. Они ходили в драной, грязной одежде, мазали лица сажей, а кто-то и навозом. Кто-то даже имитировал чесотку, которой немцы боялись как огня.
– Прабабушка, помню, все смеялась, когда рассказывала об этом. Идет она по улице в рванье, изгвазданная коровьей «лепешкой», навстречу фрицы. Скривятся: «Тьфу, руссише швайне!» Ну и – слава богу!
Кроме того, Нина вспомнила, что у нее где-то дома валяется блокнот, потерянный Буксиром. Случилось так, что он выронил его из кармана своего «крутяцкого» пальто, помогая санитаркам выгрузить приятеля из машины. Но ему отчего-то думалось, что блокнот он «посеял» в реанимации, поэтому на следующий день, что называется, «поставил на уши» все отделение, требуя, чтобы его вернули. Судя по всему, для Буксира он был чем-то очень важен, поскольку он то угрожал расправой, то предлагал за блокнот огромные деньги. Лишь когда задерганный его наездами завотделением сам стал пациентом своего же отделения по причине сердечного приступа, Низанов наконец-то отстал.
А Нина, дня через три после этого подходя к крыльцу больничного корпуса, неожиданно заметила что-то темное, просматривающееся под снежком в стороне от дорожки. Подняв это «что-то», она поняла, что это и есть тот самый блокнот, который потерял Буксир. Первым делом была мысль вернуть потерянное владельцу. Но, поразмыслив, Нина передумала. Во-первых, такой тип, как Буксир, мог ляпнуть, что в блокноте находилось нечто очень ценное, и потребовать его возвращения. Да и написанное в блокноте могло оказаться секретной информацией. А всякий, узнавший чужой секрет, безусловно, очень рискует оказаться под ударом. Во-вторых, она не могла забыть и простить того, что случилось с Олей и Иваном. А то, что нападение и издевательства заказал Буксир, Нина не сомневалась, поэтому спрятала блокнот у себя дома и даже думать о нем забыла…
Весьма сжато передав Гурову основные моменты этого разговора, Стас в заключение особо подчеркнул, что уже
– Весь вопрос – каким образом его получить. Думаю, мы сегодня уже и так нарисовались в больнице более чем достаточно. Кстати, вас с Ниной во время разговора никто не заметил? Я уже не говорю о том, что ваш разговор кто-то мог и подслушать…
– Да нет, все нормально было – мы в открытой беседке посидели, поговорили, – пожал плечами Крячко. – За обстановкой я следил внимательно. То есть ты считаешь, что взять у Нины блокнот Буксира нужно будет не кому-то из нас, а другому человеку? Предполагаешь слежку?
– А что ее предполагать?! Она идет полным ходом. Я примчался на Гончарную, был в дороге максимум семь минут – ну, пока все эти чертовы кочки пропрыгал, а наши оппоненты-конкуренты там уже побывали! Лихо? Я уже сейчас опасаюсь за безопасность Нины. Она сегодня работает до вечера? Вот! Как бы ее эта шваль не сцапала по дороге домой.
– И что ты предлагаешь? – спросил Станислав с тенью озабоченности на лице.
– Давай Володьку подключим. Пусть поизображает из себя ее ухажера. И она через него же пусть передаст нам блокнот. Других вариантов я не вижу, – предложил Лев, периодически поглядывая в зеркало заднего вида, – не замаячил ли где-то сзади «хвост».
– Давай! – доставая телефон, охотно согласился Стас. – В общем-то ты, конечно, прав – вариант очень даже неплохой. И за Нину можно быть спокойным, и блокнот получим… Эх, чую, в нем такие «бомбы замедленного действия», что кое-кому тут и небо с овчинку покажется… Одно хреново: подкрепиться не додумались! А есть-то уже хочется!..
Он набрал номер Григоренко и, услышав отзыв, поинтересовался его планами на остаток дня и вечер. Узнав, что примерно через час тот будет полностью свободен, Крячко заговорил в своей обычной «деловито-приколистской» манере:
– Ну, тогда, Володя, слушай внимательно. Если все, что мы с Львом Ивановичем тебе поручим, пройдет тип-топ, можешь сверлить дырочку под орден и менять погоны на майорские. Кстати, ты холостой? А-а-а, уже холостой! Тоже неплохо. Суть дела такова. В ЦРБ работает медсестра Нина Березина. Она сейчас как бы в нашей команде. Но есть опасения, что по этой самой причине по пути домой на нее могут напасть. А посему сегодня вечером ее надо будет сопроводить до дому. Это первое. Второе. Нина даст тебе одну там ерундовину, а ты передашь ее нам. Сумеешь?
– Вполне! – откликнулся тот. – Мне номер Нины сбросьте, чтобы можно было определиться, во сколько и где ее забрать.
– Моментик! Ща сброшу… Да, Володя! Понятное дело, на встречу с девушкой придешь в «гражданке». Стиль «романтико-провинциале». Океюшки? Набираю и сбрасываю…
Отправив эсэмэску, Стас тут же созвонился с Ниной. Та, услышав его, очень обрадовалась.
– Знаете, тут так иных заколотило! Наша кобрища хвост, конечно, поджала, – сообщила она, – но по углам – шипит и шипит… Ой, аж тошнит от ее шипения! Вы что-то хотели спросить?