Полночь
Шрифт:
Вспомнил, что остался совсем один.
Подняв левую руку чуть выше, я запускаю пальцы в его волосы, пододвигаясь чуть ближе, и ощущаю его горячее дыхание на своей шее. Оно медленно спускается к месту, где всё ещё болит. Прислонившись к моей грудной клетке лбом, он лишь тихо всхлипывает, размякнув в моих объятиях.
И не нужно было никаких слов, обид или оскорблений. Всё это было так…не к месту. И не потому, что мы были здесь, а потому, что просто нуждались друг в друге. В объятии. В касании. В поддержке.
Я
Он в Джейд.
Глава 16.
Если взять шкалу от одного до десяти, то насколько эта ситуация будет абсурдна, Уэльс?
Лежать сейчас на диване в её гостиной. В её доме. Пялиться в её потолок и слышать, как скулит её собака…а её ли?
Губер, мать его.
Накрыв лицо ладонями, перекатываюсь набок и хмурюсь от пульсирующей боли в висках.
Мне не стоило пить вчера. И позавчера. Не пробовал и не нужно было.
И как я до этого докатился?!
Это же Прайс. Та идиотка из Академии, которая одним своим присутствием раздражала до скрипа зубами. Ага. И та, в чью грудь ты вчера тычился носом, вдыхая всё тот же запах жасмина.
И как я сразу не понял?
Ведь во всей Академии так пахло только от неё. Так пахли все вещи Дэвида, когда он припирался в комнату под утро.
От одной мысли о Купере мне становится ещё хуже. То ли потому, что он пялился на неё, то ли потому, что что лапал ещё шесть лет назад. Интересно, у них что-то есть? И было ли что-то? Потому что после того разговора в коридоре я не обсуждал с ним Прайс. Мне вовсе было не до этого.
За раздавшимся шумом позади послышалось почти неслышное «Ой», и я решил, что с меня хватит. Хватит лежать и думать о том, как всё хреново. Да, хреново, и я вчера всем своим видом доказал это. Опустился в глазах Прайс, как только смог, и был готов к тому, что она уйдет. Посчитает меня слабым.
Но она не ушла.
Мало того: подняла с земли, привезла к себе домой и уложила спать, оставив на журнальном столике стакан воды и таблетку. Видимо, от головной боли.
Почему?
Ведь я вёл себя как дерьмо по отношению к ней. Постоянно кидался грязными словами и оскорблениями в её адрес. Задирал перед друзьями и на глазах у всех одногруппников.
Что изменилось, Прайс?
Перед глазами появляется отец. Он вздымает подбородок и смотрит на меня, как на лучший из тех шедевров, что приобрёл в Париже. Он горд мной.
Неужели наконец-то я делаю всё правильно?
Скорее всего, потому что признаю тот факт, что Прайс занимает восемьдесят процентов моих мыслей, и не пытаюсь выкинуть её из головы, кидая очередное едкое словечко. Как настоящий мужчина.
И как я мог вести себя ТАК рядом с ней?
И я не об Академии, нет. Полторы недели назад, или две. А быть точнее —
Видимо, потеряв отрывок памяти, я потерял навык сдерживать себя: держать язык за зубами даже когда мир рушится прямо на глазах. Когда грёбаные штаны малы, а квартира кажется чужой. Когда ты наступаешь на хвост кота, и тот в сию секунду мстит тебе. Когда Лонг несёт какую-то чушь, а ты всматриваешься в его лицо, потому что оно кажется знакомым.
И…твою мать, как можно было пустить пулю ей в грудь?
Блять.
Откидываю одеяло в сторону и ставлю ноги на пол. Щурюсь от непривычно-яркого света и кидаю быстрый взгляд в сторону окна, оттуда просачиваются лучи солнца.
Впервые за полторы недели с того самого момента.
«— Там, где ты его оставил, — холодный тон Прайс меня нервирует.
Сжав челюсть:
— Да неужели? Там его нет!
И вот оно. Удивление, промелькнувшее в её глазах.
Размышляет о том, что я вернулся? Вернулся за котом или за её телом?
Да, я вернулся, осознав что совершил самую большую ошибку. И именно поэтому следующие слова звучат так правильно:
— Ты выстрелил в меня, хотя я была единственным человеком, который заботился о тебе!»
Да, именно по той долбанной причине я вернулся.
Ты заботилась обо мне.
Какая же ты…идиотка, Джейд.
Идиотка, потому что подпустила к себе так близко. Идиотка, потому что позволила себе заботиться обо мне. Идиотка, потому что…подставляла себя раз за разом, а затем сделала это окончательно, потому что привезла мне мой же пистолет.
Зачем?
Беспокоилась? Но почему?
Этого мне пока не понять.
Вздрагиваю, расплескав воду на ковёр, как только дверь в гостиную открывается и на пороге появляется Губер. Следом за ним идёт Жак, подняв хвост трубой, и выглядит это так, будто он что-то замышляет.
Я ставлю стакан на стол, всё ещё ощущая привкус таблетки, и касаюсь правой ладонью головы Губера. Он виляет хвостом и тихо скулит. Жак наблюдает.
Поднявшись с дивана, еле переставляя ноги, иду на кухню, чтобы получить ещё одну порцию воды, как останавливаюсь в дверях, заметив Прайс.
Она стоит у окна, придерживая кружку…кажется, со своим излюбленным чаем.
Да, со вкусом яблока.
Что-то напевая себе под нос, она оборачивается в мою сторону и резко вздрагивает, приложив ладонь к месту, где сейчас находится шрам. Облегченно выдыхает, а затем её взгляд соскользнёт чуть ниже, остановившись в том месте, где утро более чем доброе.