Полночь

Вильегас Алеся

Вздрогнув, ощущаю горячее дыхание на шее и медленно поворачиваю голову вправо, встречая серость чужих глаз.

— Знаешь, что мы делали? — прикусив губу, интересуется Купер.

— Мне пле…

— Мы занимались любовью. Снова и снова. Тебе ведь не знакомо это чувство, верно?

Он медленно отстраняется от меня, а я, тяжело сглотнув, опускаю взгляд куда-то в лакированную поверхность стола.

И словно вихрем

в голову возвращаются воспоминания. Болезненные. Выдирающие душу из тела. Крепко схватившиеся за глотку, чтобы не орала как в тот раз. Не стонала, не плакала, не молила, чтобы он остановился.

Не отталкивала, впиваясь в руки парня.

Не…

— Ты такая красивая, — шепот. И почему эти слова впервые за проведённое с ним время кажутся такими фальшивыми?

Такими неправильными. Не относящимися ко мне.

Мотаю головой, сжимая ноги. Он усмехается.

Опускается на кровать и подползает ко мне. Словно змей, задержавшись сверху.

Холодные губы касаются моей щеки, медленно направляясь к краю моих, и как только касаются их, кажутся такими неправильными. Не моими. Не теми, что я когда-то знала.

Стараюсь расслабиться, но всё, что выходит сделать — лишь ощущать его прикосновения.

Ничего не значащие. Не приносящие ни единого удовольствия.

Губы — исследуют грудь и смыкаются на соске. Руки — разводят ноги шире. Холод — исходит от него.

И как только мужские пальцы касаются меня там, я прикрываю глаза в надежде почувствовать хоть что-то, но единственное — боль.

Выворачиваюсь. Пытаюсь сомкнуть ноги. Остановить его.

Упираюсь ладонями в мужскую грудь, а затем скольжу ими по рукам к тому месту, где уже оставила следы. Где уже молча сказала «нет».

Вдох.

Резкий толчок.

Без слов. Без чувств. Без нежности.

— Нет, стой, — молю я, пытаясь его оттолкнуть.

Но он не слышит. Он входит дальше, а я чувствую, как от боли по щекам катятся слёзы.

— Остановись, — оборванный всхлип в надежде, что боль перекрасится. — Дэвид, пожалуйста.

Выходит, рычит мне на ухо и резко

переворачивает на спину, подняв на колени. Я хватаюсь руками за простыни. Пытаюсь найти хоть какую-то опору, чтобы почувствовать себя защищённой, но всё, что я ощущаю — лишь боль.

— Дэвид, прекрати, — кричу я, ощущая, как что-то тёплое скатывается по внутренней стороне моих бёдер в то время, как он продолжает. — Дэвид!

К горлу подступает тошнота, а всё вокруг беспощадно вертится, словно я на карусели. Падаю лицом вниз, ощущая, как он остановился и протяжно стону, когда он выходит из меня.

Сползает на пол, стянув со своего члена презерватив, и вытирает окровавленные руки о белые простыни.

Крепко сжав челюсть, сквозь пелену я вижу лишь тёмно-карие глаза, что смотрят прямо мне в душу, пока по щекам скатываются горячие слёзы.

Слёзы той боли, что я пережила.

Я не могу остановить себя. Сжимаю под столом в кулак край чёрного платья и всё еще смотрю…смотрю, не отрываясь, в глаза того, кто сейчас видит меня насквозь. Оголённую. Незащищённую. Открытую.

И он первый, кому я позволяю видеть свою душу настолько насквозь.

— На этом всё. Если появятся какие-то новости, докладывайте Джессике, — указывает Чарльз, и я тут же встаю, намереваясь сбежать оттуда, где меня в буквальном смысле душит.

Цепляюсь ногой за стул, слыша рядом смешок, и отталкиваю его от себя, направляясь к двери так быстро, насколько мне хватает сил и дыхания.

Но не тут то было.

Грубая мужская рука цепляется за моё плечо, и я оказываюсь прижата Дэвидом Купером между проходом и лестницей, что ведёт вниз.

— Мы не договорили, — качает он головой.

Меня охватывает паника.

— Отвали от меня, — пытаюсь оттолкнуть, но попытки отдаются болью в груди.

— Что-то ты совсем непослушная, Джейд, — качает он головой, одной рукой проникая мне под платье. Я тут же скрещиваю ноги. — Перестань, я ведь вижу, что ты хочешь повторить. Только давай на этот раз без криков.

— Я сказала — иди к чёрту, — хватаясь руками за шиворот его рубашки, выкрикиваю я.

Он лишь кашляет, но не отпускает меня. Прижимается ещё сильнее, надавливая на живот. Рука скользит выше и касается груди, почти того места, где Уэльс оставил метку.

— Можешь кричать на весь коридор, но, как и тогда, так и сейчас, тебе никто не поможет, Шлюшка-Прайс, — резкий смешок, вплеснувшийся горячим дыханием мне в губы и громкий вдох от резкого удушья.

Холодный поток ветра тут же ударяет мне в лицо, как только Купера откидывают на пол, а я стою, прижавшись всем телом к стене, пытаясь отдышаться.