Полночное свидание
Шрифт:
Сжав ладонями голову Сильвии, он впился в ее губы голодным, требовательным поцелуем. Его язык проник ей и рот, и она с наслаждением встретила его, переплетая со своим языком. Они стонали, сжимали друг друга в объятиях, их тела спивались в единое целое.
Они вжимались друг в друга, их разгоряченные тела были мокрыми от пота, их сердца бешено стучали, дыхание было тяжелым и прерывистым. Лежа на огромной кровати, они никак не могли заставить себя разжать объятия.
Это событие останется в их памяти навсегда — минуты неизъяснимого блаженства, невероятной нежности и полной искренности. Они смаковали
Когда Хилтон почувствовал, что она успокоилась, он выпустил ее из своих объятий и лег рядом с ней. Вскоре он заснул, так и не услышав ее признания:
— Хилтон, я люблю тебя. Я люблю тебя, дорогой.
Хилтон проснулся с первыми лучами солнца и посмотрел на спавшую рядом с ним возлюбленную. Она лежала на спине, и ее длинные волосы рассыпались по подушке. Хилтон, укрыв ее одеялом, поднялся и начал одеваться. Он знал, что должен уйти, и уйти именно сейчас, пока она не проснулась. Она ясно дала ему понять, что он ничего для нее не значит, и что он ведет себя совсем не по-джентльменски.
Хилтон подошел к комоду, вынул из кармана ее серьги и изумрудное кольцо, положил их рядом с чулками и алыми подвязками.
Подойдя к кровати, он склонился, чтобы посмотреть на нее в последний раз. Его рука невольно потянулась, чтоб погладить ее по щеке, но на полпути замерла, так и дотронувшись до ее лица. Он схватил накидку и тихо закрыл за собой дверь.
Сильвия открыла глаза, когда зимнее солнце осветило комнату. Улыбаясь счастливой улыбкой, она повернулась к Хилтону… Но постель была пуста!
И тут она все поняла! Он бросил ее, как дешевую проститутку! Щеки ее загорелись от стыда и унижения, и она долго рыдала на смятой постели. Наконец рыдания прекратились, слезы высохли, и ее глаза потемнели от ненависти. Она ненавидела Хилтона Кортина, и это чувство вытеснило из ее груди все прочие эмоции. Во всем, что произошло между ними, виноват только он. Он заманил ее в эту комнату, он пустил в ход свое обаяние, перед которым она не смогла устоять. Это он шептал ей ласковые слова и осыпал поцелуями ее тело. Но ведь так же он обращался с каждой своей любовницей, и она была просто одной из них. А она расслабилась и даже объяснилась ему в любви! Наверняка он уже забыл о ней, ведь десятки женщин влюблялись в него — благородные, красивые, богатые.
Сильвия подошла к комоду и вздрогнула: рядом с чулками лежало изумрудное кольцо ее матери. Она взяла его и невольно улыбнулась. Ее не интересовало, где Хилтон нашел его. Главное — ее кольцо снова вернулось к ней. Надев его на палец, она спросила себя: только ли это кольцо осталось ей на память о Хилтоне Кортине?
Глава 23
В погруженной во мрак столовой горела единственная свеча, и маленькое слабое пятно света освещало сидящего за столом человека. В мерцающем свете блестела голова Горгоны на эбеновой трости, издававшей глухой звук, когда человек, сидевший за столом, рассеянно постукивал ею по ладони. Жуткие тени плясали на потрескавшихся обоях, а вдоль плинтуса нагло бродила мышь. Воздух в комнате был спертый, пропитанный зловонием, исходившим от давно не мытого тела. Хайд Рэнкин отложил в сторону трость, взял столовый
очесав под мышкой, Рэнкин закричал в тишину дома:
— Джонс! — На его узком лбу вздулись вены. — Джонс, чтобы твоя черная задница была здесь сию же минуту!
Джонс, стройный, с хорошими манерами чернокожий, выполнявший роль дворецкого в пришедшем в упадок поместье «Ривербенд», возник в дверях с круглыми от страха глазами.
— Да, масса Рэнкин?
— Подойди ближе, Джонс! — Рэнкин глотнул виски и поднял дьявольскую трость. — Иди сюда, чтобы я мог тебя видеть. — Слуга повиновался. — Джонс, ты знаешь, что два дня назад миссис Рэнкин ушла от меня?
— Ужасно жалко, масса Рэнкин, — выдавил из себя слуга.
— Значит, знаешь, — холодно заметил Рэнкин. — А Бетти Лу? Ей тоже жаль?
При упоминании жены Джонс побледнел и закивал головой:
— Да-да, и ей жалко, масса.
Прищурив глаза, Хайд Рэнкин одним взмахом руки смел со стола весь фарфор и засмеялся, увидев, как черный раб задрожал.
— Страшно, Джонс? — с угрозой спросил Рэнкин. — Похоже, это единственный способ привлечь внимание таких, как ты.
Негр опустил голову, боясь встретиться со взглядом этого дьявола, который был теперь его хозяином. Он в который раз пожалел, что не забрал жену и двоих детей и не скрылся в болотах, как это сделали многие рабы с тех пор, как Хайд Рэнкин поселился в «Ривербенде».
— Приведи сюда Бетти Лу, Джонс.
— Но, масса, она убирает на кухне. Она…
Рэнкин посмотрел на чернокожего холодным тяжелым взглядом.
— Когда я разберусь с ней, она не сможет больше заниматься уборкой! — Рэнкин снова сел на стул и поскреб волосатую грудь. — Бетти Лу нашептала моей жене ужасные вещи, и миссис Рэнкин от меня ушла. — Он посмотрел на дрожавшего негра. — Приведи сюда жену и раздень ее.
— Нет, масса Рэнкин. Лучше выпорите меня. — Напуганный негр начал расстегивать рубашку. — Это я виноват, — с мольбой произнес Джонс. — Порите меня, а не мою жену.
И тут в полутемную комнату неслышно вошла Бетти Лу. Молодая негритянка подошла к столу и улыбнулась хозяину.
— Масса Рэнкин, — заявила она спокойным решительным тоном, — вы не должны пороть Джонса. Он знает секрет, который сделает вас богатым.
— Секрет? Что за секрет, Джонс? Ты и вправду собираешься сделать меня богатым?
Негр с упреком посмотрел на жену.
— Масса Рэнкин, но я ничего не знаю.
— В «Ривербенде» спрятано золото, — вмешалась в разговор Бетти Лу. — Давным-давно пираты закопали его где-то здесь, на плантации.
— Золото на моей земле? — Глаза Рэнкина заблестели.
Что ж, вполне возможно. Пират Лаффит спал с Сериной Фэрмонт и сделал ей ребенка. И может быть, он подарил ей эту плантацию вместе с золотом. — Где оно спрятано, Джонс?
— Масса, я не знаю. Я только слышал об этом.
— Он не знает, масса, — снова вмешалась Бетти Лу, — но некоторые рабы знают.
Глаза Рэнкина заблестели от возбуждения, и он вскочил со стула. Взяв в руки трость, он подошел к Бетти Лу вплотную. Она бесстрашно смотрела ему в глаза, не двигаясь с места. Схватив ее за курчавые волосы, Рэнкин притянул ее лицо к себе.