Полное собрание рассказов
Шрифт:
— Подождите здесь. Я вас сразу позову, когда министры будут готовы.
Майлз смотрел из окна приемной на медленные потоки уличного движения. Прямо под ним стояла странная бесцельная преграда из камня. Прохожий, очень пожилой мужчина, минуя ее, снял шляпу, словно бы приветствуя знакомого. «Зачем?» — подивился Майлз. Потом его позвали к политикам.
Они были одни в кабинете, если не считать какой-то молодой женщины с отталкивающей внешностью. Министр отдыха и культуры указал на большое кресло из кожзаменителя:
— В ногах правды нет, малый.
— Не столь радостная оказия, увы, как наша предыдущая встреча, — промолвил министр благоденствия.
Майлз
— Трагедия в Маунтджое явилась печальной утратой для дела пенологии.
— Но великое дело перевоспитания будет продолжено, — возгласила молодая женщина с отталкивающей внешностью.
— Более величественный Маунтджой непременно поднимется из пепла старого, — сказал министр.
— Гибель этих благородных заключенных не была напрасной.
— Память о них всегда будет вдохновлять нас.
— Да, — кивнул Майлз. — Я видел передачу.
— Вот именно, — произнес министр. — В самую точку. Тогда вы, по-видимому, высоко оцениваете ту перемену, какую случившееся вызвало в вашем собственном положении. Из того, как мы надеялись, первого в нескончаемой череде успехов вы превратились в единственного, каким мы располагаем. Не было бы преувеличением заявить, что все будущее пенологии — в ваших руках. Само по себе уничтожение замка Маунтджой всего-навсего неудача. Печальная, самом собой, однако такая, которую можно отнести к болезням роста великого движения. Увы, есть и темная сторона. Я, помнится, говорил вам, что наш великий эксперимент был проведен только после преодоления внушительного противодействия. Теперь — только это между нами — противодействие сделалось крикливым и неразборчивым в средствах. Развернута, по сути, целая кампания слухов, что пожар не был случайным, что его устроил один из тех самых людей, кому мы стремимся служить. Эту кампанию необходимо пресечь.
— С нами не так-то легко совладать, как им кажется, — взял слово министр отдыха и культуры. — Мы, старые псы, тоже знаем фокус-другой.
— Вот именно. Контрпропаганда. Вы наш экспонат А — неопровержимое свидетельство триумфа нашей системы. Мы намерены отправить вас в поездки по всей стране с лекциями. Мои коллеги уже составили ваше выступление. Сопровождать вас будет присутствующая здесь мисс Цветочек, которая станет демонстрировать и разъяснять модель нового Маунтджоя. По-видимому, вы не откажетесь и сами на нее взглянуть. Мисс Цветочек, пожалуйста, модель.
Все время, пока шел разговор, у Майлза перед глазами торчал громоздкий, укрытый простыней предмет на столике возле окна. И вот мисс Цветочек сняла с него покров. Майлз задохнулся от восторга.
Представший предмет был знакомой стандартной коробкой, поставленной стоймя.
— Внеплановая работа, — пояснил министр благоденствия. — В поездке вас снабдят чем-либо более замысловатым.
Майлз не сводил глаз с коробки.
Она подходила. Она в точности встала на место, заполнив пустоту его сознания, удовлетворяя все потребности, выработанные в нем образованием. Обусловленная личность осознала свою надлежащую предопределенную среду обитания. Все остальное было нереальным: сады Маунтджоя, тонкий, в трещинках фарфор Клары и окладистая борода стали добычей затухающего сна.
Человек-модерн обрел дом.
— Есть еще один вопрос, — продолжал министр благоденствия. — Бытового свойства, но не столь уж и неуместный, как может казаться. Успели ли вы обзавестись привязанностью в Спутник-Сити? Ваше досье дает основание
— Какие-нибудь напасти из-за баб? — пояснил министр отдыха и культуры.
— A-а, да. Большая напасть, — ответил Майлз. — Только с этим покончено.
— Видите ли, совершенное перевоспитание, полная гражданственность должны включать в себя супружество.
— До этого не дошло, — сказал Майлз.
— Это следует подправить.
— Народу нравится, когда парень женатый, — вновь заговорил министр отдыха и культуры. — Да чтоб пара детишек.
— Для них вряд ли время найдется, — пожевал губами министр благоденствия. — Однако мы полагаем, что психологически вы окажетесь более привлекательны, если рядом с вами будет жена. Здесь присутствующая мисс Цветочек прошла полную необходимую подготовку.
— Внешность обманчива, малый, — сказал министр отдыха и культуры.
— Итак, если у вас нет предложений по альтернативной кандидатуре…
— Ни единой, — отчеканил Майлз.
— Сказано, как подобает сироте. Я предвижу великолепную карьеру для вашей пары.
— Когда мы сможем развестись?
— Будет вам, Пластик, будет. Вы не должны заглядывать слишком далеко вперед. Прежде всего то, что прежде всего. Мисс Цветочек, вы уже получили необходимое позволение от своего руководства?
— Да, министр.
— Тогда — в путь. Вы оба. И да пребудет государство с вами.
С совершенно умиротворенным сердцем Майлз последовал за мисс Цветочек в Канцелярию регистрации браков.
Потом настроение изменилось.
Во время церемонии Майлз чувствовал себя не в своей тарелке и суетливо крутил в руке что-то маленькое и твердое, найденное в кармане. Это оказалась все та же зажигалка, самый ненадежный механизм. Он надавил на рычажок, и — о чудо! — мгновенно выпорхнул язычок пламени, сияющий драгоценным камнем, венчальный, благовещущий.
БЭЗИЛ СИЛ ОПЯТЬ НА КОНЕ, или ВОЗВРАЩЕНИЕ ПОВЕСЫ
Миссис Ян Флеминг
«Дорогая Энн!
В этой старческой попытке вернуться к манере моей молодости я вновь воскресил героев ранних своих романов, которые Вы, конечно же, забыли, даже если и читали.
Бэзил Сил — герой книг „Черная беда“ (1932) и „Не жалейте флагов“ (1942). За прошедшее десятилетие у него, по моему недосмотру, изменился цвет глаз. В конце последней книги он подумывает жениться на недавно овдовевшей и очень богатой Анджеле Лайн, которая уже много лет была его любовницей. В этой книге вновь появляется и эстет Эмброуз Силк. Питер, лорд Пастмастер, появился в „Упадке и разрушении“ (1928) под именем Питера Бест-Четвинда. Его мать, впоследствии леди Метроланд, появилась там же, а потом в „Мерзкой плоти“ (1930). Аластер Дигби-Вейн-Трампингтон был в 1928 году любовником леди Метроланд, а в 1942 году — мужем Сони.
Олбрайт — персонаж новый; это попытка извлечь что-то из престранного новомодного мира, который приоткрылся для меня благодаря Вашему гостеприимству.
Я предпочел бы заменить название тем, которое дал в подзаголовке, но мне сказано было, что это попахивает надувательством, ибо те, кто читал этот рассказ в „Санди Телеграф“ и „Эсквайре“, станут ждать чего-то нового, то есть будут введены в заблуждение.
Нежно любящий Вас Ваш кузен