Полное собрание сочинений в трех томах. Том 1, Мольер Жан-Батист

Полное собрание сочинений в трех томах. Том 1

на обложку

Мольер Жан-Батист

Шрифт:

Агнеса.

Но этой встречи вы предвидеть не могли. Клянусь, и вы себя не иначе б вели.

Арнольф.

Пусть так. Скажите же мне обо всем пространно.

Агнеса.

Вы не поверите, как все случилось странно. Однажды на балкон присела я с шитьем, Как вдруг увидела: под ближним деревцом Красивый господин; он взор мой, видно, встретил И тут же вежливым поклоном мне ответил, И я, невежливой прослыть не захотев, Ответила

ему, почтительно присев. А после нового учтивого поклона Вторично отвечать пришлось и мне с балкона; Затем последовал и третий в тот же час; Ответила и я немедля в третий раз. Он ходит взад-вперед и, лишь подходит ближе, Все кланяется мне, и с каждым разом ниже, И я — мой взгляд за ним внимательно следил — Тотчас же кланялась, когда он проходил. И если б темнота ночная не настала, Я б, верно, без конца все то же продолжала, И не сдалась бы, нет, а то, избави бог, Невежливей себя меня почесть он мог!

Арнольф.

Так-так!

Агнеса.

Наутро же, едва я дверь открыла, Ко мне какая-то старушка приступила, Шепча: «Дитя мое! Пусть бог вас оградит И вашу красоту надолго сохранит! Не для того господь вас сотворил прелестной, Чтоб зла виновником был дар его небесный. Да, надо вам узнать: вы причинили зло, Вы в сердце ранили кого-то тяжело».

Арнольф (в сторону).

О, чтоб ко всем чертям мерзавка провалилась!

Агнеса.

«Я в сердце ранила?» Я страх как удивилась! «Да, — говорит она, — вы ранили как раз Того, кто был вчера недалеко от вас». «Ума не приложу, — старушке я сказала, — Уж не с балкона ль что тяжелое упало?» «Нет, — говорит она, — глаза всему виной: От взгляда вашего страдает наш больной». «Как! — изумилась я. — О боже! Зло от глаза! Откуда же взялась в глазах моих зараза?» «Да, — говорит, — они всю пагубу таят. В них есть, дитя мое, вам неизвестный яд. Бедняжке не шутя опасность угрожает, И если, — добрая старушка продолжает, — Откажете ему вы в помощи своей, То будет он в гробу на этих днях, ей-ей!» «О боже! — говорю. — Коль так, и я страдаю, Но чем ему помочь — никак не угадаю». «Его, — сказала та, — нетрудно излечить: Он хочет видеть вас и с вами говорить, Чтобы от гибели его предохранили Те самые глаза, что горе причинили». «Ну, — говорю, — коль так, я помогу всегда; Он может хоть сейчас прийти ко мне сюда».

Арнольф (в сторону).

Ах, ведьма гнусная, разносчица отравы! За эти происки ты жди в аду расправы!

Агнеса.

Так он пришел ко мне, и хворь с него сошла. Ну в чем, скажите мне, вина моя была? И как, по совести, могла я согласиться Дать умереть ему и не помочь лечиться, Когда мне жалко всех, кто горе перенес? Цыпленок ли умрет — и то не скрою

слез.

Арнольф (в сторону).

В ее невинности сомненья невозможны; Виною мой отъезд, увы, неосторожный. Она без помощи оставлена была В добычу хитрости и всем соблазнам зла. Повеса же, боюсь, готов на что угодно. Как знать, не слишком ли он вел себя свободно?

Агнеса.

Что с вами? Сердитесь вы на мои слова? Или, по-вашему, была я не права?

Арнольф.

Нет. Расскажите мне о том, что дальше было, Как вел себя ваш гость, как время проходило.

Агнеса.

О, если б знали вы, как счастлив стал он вдруг, Как с первого же дня прошел его недуг, Какую мне поднес шкатулку из эбена, Как деньгами дарил Жоржету и Алена, Вы полюбили бы его не меньше нас!

Арнольф.

Но что же делал он, когда бывал у вас?

Агнеса.

Он клялся мне в любви, в любви великой силы, И говорил слова, и все мне были милы, Так милы, что ни с чем их не могу сравнить. Бывало, лишь начнет об этом говорить, Как что-то сладкое щекочет, задевает, Сама не знаю что, но сердце так и тает.

Арнольф (в сторону).

О тягостный допрос о тайне роковой, Когда допросчик сам томится в пытке злой!

(Громко.)

Но, эти нежные рассказывая сказки, Не пробовал ли он с тобой затеять ласки?

Агнеса.

О да! Он у меня охотно руки брал И их без устали все время целовал.

Арнольф.

Ну а не брал ли он у вас чего другого?

(Заметив, что она смущена.)

Ух!

Агнеса.

Он…