Полное собрание сочинений. Том 1

Толстой Лев Николаевич

[3] Матушка им ла одно изъ т хъ лицъ, которыя не хороши, но чрезвычайно пріятны; особенно же зам чательно было какъ ея лицо, такъ и талія аристократическимъ отпечаткомъ. — У нее были большія, черныя и всегда влажныя глаза, полузакрытыя в ками и р сницами съ добрымъ и страстнымъ выраженіемъ. Глаза ея отличались т мъ, что пространство между ними было уже, ч мъ того требуютъ правила живописи. Носъ былъ, хотя довольно широкъ въ ноздряхъ, но чрезвычайно сухъ и, хотя въ общемъ контур неправиленъ, но линіи, составлявшія его, вс были изящны. Губы довольно толстыя и влажныя носили отпечатокъ главной черты характера ея — воспріимчивости — они безпрестанно перем няли выраженіе: то улыбка веселія, то улыбка горести, но всегда была улыбка. — Что въ особенности составляло прелесть ея лица, это было всегда одинаковое выраженіе глазъ и рта. Зубы неправильныя, р дкія, но б лыя. Очеркъ лица неправильный, продолговатый въ особенности къ подбородку, но опять таки линіи, составлявшія его, им ли особенную прелесть. Уши среднія, руки и ноги длинныя и сухія. Прибавьте къ этому прелестныя черныя волосы, средній женскій ростъ, маленькой пушокъ на верхней губ , и вотъ вамъ общій очеркъ наружности моей матушки, какою я ее зналъ, т.е., когда ей было л тъ около 30. Теперь я объясню, что можетъ быть вамъ неясно въ этомъ описаніи. Во-первыхъ, я сказалъ, что матушка была аристократически сложена. — Я нахожу, что то, что называютъ выраженіемъ, не столько зам тно въ лиц , сколько въ сложеніи. Наприм ръ я всё называю аристократическимъ сложеніемъ, не н жность и сухость рукъ и ногъ, но всё: линіи рукъ, bras, ⁵⁶ плечь, спины, шеи. Принято мн ніе, не знаю почему, что порода узнается по оконечностямъ. Д йствительно, оконечности части самыя сложныя, но никакъ не самыя н жныя и красивыя. Притомъ-же мало-ли, по какимъ причинамъ форма ихъ можетъ изм ниться, и судить по нимъ нельзя. Вс линіи, составляющiя [4] очеркъ сложенія, н жны, потому что они линіи р зкія, и линіи, составляющія очеркъ спины, груди, шеи, гораздо красив е ч мъ линіи рукъ, ногъ, лица. — Отступи природа на волосокъ отъ этой линіи, которая составляетъ красоту, — красота потеряна. — Въ душ каждаго челов ка вложенъ идеалъ красоты. Прикладывая вс д йствительные типы къ этому, нельзя не зам тить два главныя отступленія — типъ плебейскій, р зкость линій, и типъ аристократической, мягкость и н жность. Не только по сложенію я привыкъ отыскивать эти два типа, но я составилъ себ физіологію по т лосложенію. Жал ю, что наука эта не идетъ впередъ. Эта наука полезна и возможна. Но мн кажется, что не такъ за нее взялись, — не по форм головы, но по движенію лица должно заключать.

Я отличаю по сложенію людей добрыхъ, злыхъ, хитрыхъ, откровенныхъ и особенно людей, понимающихъ и непонимающихъ в щи. Высокая грудь — челов къ добрый и энтузіастъ. Впалая и выдавшіяся спинныя позвонки — челов къ, склонный къ жестокости и скрытной. Впалый животъ и выдавшіяся лопатки челов къ непонимающiй в щей, и наоборотъ, и мало ли еще у меня прим тъ. (Вы не знаете, что я называю понимающими и непонимающими людьми. Объяснюсь посл .) Женщинъ гораздо трудн е отличить по этой метод , потому что большая часть ихъ сложенія скрыта. Въ особенности т хъ, которыя од ваются въ платья. Отъ этого то и утвердилось мн ніе, что трудно узнать женщину. — Мода носить мало юбокъ есть только стремленіе къ откровенности. — Я сказалъ, что матушка им ла улыбку горести. Надо объяснить вамъ. Красивое и пріятное движеніе губъ я называю улыбкой. — Надо вамъ сказать, что я красоту м ряю по улыбк . — Когда лицо хочетъ улыбаться и этимъ движеніемъ губъ д лается некрасив е, я называю дурнымъ; [5] то лицо, которое остается такимъ же, улыбаясь, я называю обыкновеннымъ. То лицо, которому улыбка прибавляетъ красоты и перем няетъ, я называю красивымъ. — Верхъ красоты это то лицо, которое плачетъ и остается красивымъ. Такое лицо было у Maman. — Я сказалъ, что особенно зам чательно было въ лиц матушки это всегдашнее в рное отношеніе выраженія глазъ и губъ. — Зам тьте, это-то отношеніе есть то, что называютъ пріятнымъ выраженіемъ. Есть люди, у которыхъ одни глаза см ются — это люди хитрые и эгоисты. Есть люди, у которыхъ ротъ см ется безъ глазъ, это люди слабые, нер шительные, и оба эти см ха непріятны. Мн кажется, что по движеніямъ лица и по отношенію движеній этихъ между собою, должна бы заключать физіологія, а не по шишкамъ на голов . — Не думайте, чтобы я былъ пристрастенъ. Д йствительно матушка была ангелъ. Впрочемъ, можетъ быть, я и пристрастенъ, но сколько бы я ни искалъ, я бы не могъ найдти недостатковъ въ характер ея и дурныхъ поступковъ въ жизни, исключая несчастной страсти ея къ отцу моему. На это, однако, я привыкъ смотр ть такъ, какъ на несчастіе, которое постигло все наше семейство, и въ которомъ я не могу обвинять своей матери. Вы тоже въ молодыхъ л тахъ потеряли матушку, поэтому поймете это чувство страстной любви, обожанія и грустной привязанности къ памяти той, которой существованіе вы не ум ли обсуживать, а только чувствовали. Отецъ мой живъ, и ежели я его часто обвиняю, обсуживаю его д ла и не чувствую къ нему десятой доли того чувства, которое питаю къ памяти матушки, то это оттого, что я не могу не судить его. — Какъ не больно, не тяжело мн было по одной срывать съ него въ моихъ понятіяхъ зав сы, которые закрывали мн его пороки, я не могъ не сд лать этого. А какая можетъ быть любовь безъ уваженія? Ежели бы я не боялся обвиненія въ парадоксальности, я бы сказалъ, что великое зло, когда родители переживаютъ полное развитiе своихъ д тей [6] по крайней м р при теперешнемъ положеніи общества — это, хотя противуестественно, но справедливо. — Вы знаете отца моего, каковъ онъ теперь. Вс говорятъ, что онъ пріятный старикъ, мн же онъ непріятенъ, или потому что я его слишкомъ хорошо знаю, или потому, что я зналъ его еще св жимъ и молодымъ мужчиной. — Большой статн[ый] ростъ, см шная довольно походка, привычка дергаться, маленькія, с ренькія, всегда см ющіяся глазки, большой орлиной носъ, губы неправильныя, которыя, когда еще у него были зубы, какъ то неловко склабились, и недостатокъ въ произношеніи, пришепетываніе, кажется, ничего не могли им ть пріятнаго, но очень нравились. Со вс мъ этимъ онъ въ свое время и былъ, что называли homme `a bonnes fortunes. ⁵⁷ — Что онъ нравился женщинамъ, это еще можно объяснить страшнымъ сладострастіемъ этаго челов ка. — Страсть эта должно быть научила его тому, что нужно, чтобы нравиться имъ. Но главная черта его характера это то, что онъ нравился вс мъ: старикамъ, людямъ должностнымъ, статскимъ, военнымъ, ученымъ и въ особенности т мъ, кому хот лъ нравиться. Онъ ум лъ взять верхъ надъ т мъ, надъ к мъ хот лъ. Не бывши никогда челов комъ большаго св та, онъ водился съ людьми и высшаго круга и вс хъ возможныхъ круговъ, ежели люди эти были ему нужны, и всегда такъ, что былъ уважаемъ. Онъ зналъ ту крайнюю м ру самонад янности и ув ренности въ себ , которая возвышала его и не оскорбляла другихъ. — Онъ ум лъ быть оригинальнымъ, но не до крайности; онъ употреблялъ оригинальность тогда, когда она нужна ему была, зам няя св тскость или богатство. Онъ ум лъ всегда показывать одну выгодную сторону своей жизни. Былъ скроменъ тамъ, гд нужна была ему скромность, надм ненъ тамъ, гд надм нность была полезна. Ничто не могло заставить показать его свое удивленіе, въ какомъ бы онъ ни былъ неожиданномъ блестящемъ положеніи; казалось, что онъ для этаго и рожденъ былъ. Однимъ словомъ, онъ былъ то, что по французски называютъ «un homme [7] de tact», a по Русски практической челов къ. Но съ такими способностями къ практической жизни я не встр чалъ ни въ одномъ. челов к , кром отца. Во всемъ онъ былъ чрезвычайно изященъ и зналъ въ в щахъ толкъ. До сихъ поръ не знаю, есть ли у него религія, и в ритъ ли онъ во что нибудь, такъ гибки его правила и взглядъ на в щи. — Къ старости у него образовался изв стный взглядъ на в щи, но не на основаніи ни моральныхъ, ни религіозныхъ правилъ, но на основаніи т хъ случаевъ, которые были счастіемъ въ его жизни. — Вы знаете, какъ онъ увлекательно говоритъ. Эта способность сод йствуетъ гибкости его правилъ. Онъ ту же в щь въ состояніи разсказать какъ милую и умную шутку и какъ низкую подлость. Вообще онъ челов къ страстный и любящій прекрасное, но не въ отвлеченномъ, а въ искуствахъ. — Главныя дв страсти его женщины и карты. ⁵⁸ — Какъ онъ ум лъ объигрывать людей до посл дней копейки и оставаться имъ пріятелемъ, я р шительно не понимаю. Онъ какъ будто д лалъ одолженіе людямъ, которыхъ обиралъ. Игралъ ли онъ чисто или н тъ, я объ этомъ не стану божиться. Знаю только то, что никогда во все время его игры никто ему не см лъ д лать никакого зам чанія. Онъ во всю свою жизнь выигралъ больше 1 ¹/ ₂милліона. — Своимъ обращеніемъ онъ очень гордится въ душ и въ провинціи д йствительно можетъ прослыть и прослывалъ за челов ка высшаго круга. Я же терп ть не могу этотъ умъклубный — см сь офицерскаго, игорнаго, св тскаго и трактирнаго. — Но впрочемъ, зач мъ такъ подробно описывать его. Ежели вы прочтете до конца мои записки, то, хотя и знаете его, познакомитесь еще лучше съ его задушевной стороной.—

<У меня прежде еще были набросаны н которыя сцены изъ моей жизни и вс зам чательные случаи въ моей жизни, т.е., такія случаи, въ которыхъ мн передъ собою нужно было оправдаться. Вотъ изъ этихъ то отрывковъ и съ дополненіями собственно [8] для васъ написанными, и составились эти записки.>

12 Августа 1833. — Былъ хорошій день. — Иванъ Карловичъ разбудилъ насъ, какъ и обыкновенно, въ 7 ¹/ ₂часовъ. — Д тскій верхъ разд лялся на дв половины площадкой, окруженной точеными, но некрашенными перильцами, на которыхъ лежали особыми кучками наши три курточки, панталончики и манишки; подъ каждой парой стояли у старшаго желанныя сапоги, у меньшаго презр нныя башмачки. Съ одной стороны площадки была наша спальня и класная. — Класная была комнатка въ три маленькихъ окна, обв шанная съ одной стороны старыми географическими картами, искусно подклеенными К[арломъ] И[ванычемъ], съ другой стороны были дв полочки — одна наша, д тская. На ней были всевозможныя учебныя книги въ переплетахъ и безъ, стоючи и лежа. Только ⁵⁹ дв , не помню, какія то переплетенныя книги всегда чинно стояли с краю, а потомъ пойдутъ низенькія, большія, оборванные кусочки. Все туда же бывало нажмешь и всунешь, а то иначе не отпускались въ садъ, покуда не приведешь въ порядокъ Die Bibliothek.Другая полочка была занята в щами, для употребленія самаго Карла Иваныча. Были на ней 8 книгъ его собственныхъ и приобр тенныхъ по случаю, частью во время его жительства у насъ, частью еще у Спазиныхъ, отъ которыхъ онъ перешелъ къ намъ 8 л тъ тому назадъ. Въ числ книгъ этихъ была Библія, которую онъ читалъ по воскресеньямъ. Географическій словарь, который онъ часто читалъ, и Анекдоты Фридриха Великаго, которые онъ р дко выпускалъ изъ рукъ. На этой же полочк стоялъ глобусъ, хлопушка для мухъ изъ сахарной бумаги собственнаго изд лія, `a bas jour изъ наклеенной картинки моднаго журнала и еще н которые в щи. На третьей ст н вис ли 2 линейки — одна изр занная для нашего употребленія, другая новинькая, собственнаяКарла Иваныча, которую онъ больше [9] употреблялъ не столько для линеванія, какъ для поощренія къ прилежанію. Рядомъ вис ла черная доска, на которой въ первомъ д тств нашемъ Карлъ Иванычъ отм чалъ большими крестами невоздержаніе въ постел — за большой и кружк[ами] за маленькой, а въ то время, о которомъ я пишу, отм чались очень дурныя поступки вообще крестами, а шалостейкружками. Подл этой доски дверь въ спальню, надъ которой Карлъ Иванычъ мелом писалъ обыкновенно свой календарь. Такимъ образомъ:

M. D. M. ⁶⁰

5 6 7

и т.д. За дверью еще доска для чертежей, печка, а за печкой уже изв стная ст на съ картами. — Въ середин комнаты столъ съ оборванной черной клеенкой, изъ подъ которой видны изр занные края. Кругомъ жесткія деревянные табуреты безъ спинокъ. — Въ этой комнат происходило наше образованіе. Всего памятн й мн одинъ уголъ между печкой и доской, въ которой Карлъ Иванычъ им лъ дурную привычку ставить насъ на кол ни. Какъ помню я заслонку этой печки, вс ея качества и недостатки. Она неплотно затворялась; бывало, стоишь, стоишь, думаешь, Карлъ Иванычъ забылъ про меня, оглянешься, а онъ сидитъ, читаетъ анекдоты Фридриха, и видно, что ему такъ покойно, что онъ думаетъ, что и мн хорошо. Оглянешься, говорю, и начнешь потихоньку закрывать и открывать заслонку или ковырять штукатурку съ ст ны, но ежели по несчастію да отскочитъ (чего и [не]желаешь) большой кусокъ и съ шумомъ упадетъ, одинъ страхъ, право, хуже всякаго наказанія, оглянешься, а Карлъ Иванычъ все также сидитъ и читаетъ Фридриха. Смотришь, вдругъ, о счастіе, начинаетъ подвигать табакерку и нюхать табакъ. Это хорошій признакъ. Обыкновенно передъ т мъ, какъ простить и прочесть нотацію, онъ нюхаетъ табакъ. — Видъ изъ оконъ спальни былъ чудесный: прямо подъ крайнимъ окномъ росла старая изогнутая рябина, за которой видн лась [10] соломенная крыша старой бани, потомъ акаціевыя, липовыя аллеи и р чка, которая течетъ за садомъ. Высунувшись изъ окна, видна была внизу направо терасса, на которой сиживали вс обыкновенно до об да. Бывало покуда поправляетъ Карлъ Иванычъ листъ съ диктовкой, выглянешь и видишь черную голову maman и чью-нибудь спину и слышишь внизу говоръ; такъ сд лается грустно, досадно. Когда, думаешь, перест[ану] я учиться, все бы сид лъ тамъ, слушалъ бы, и, Богъ знаетъ, отчего, станетъ такъ грустно, что и не зам тишь, какъ Карлъ Иванычъ злится и д лаетъ строгiя зам чанія за ошибки. Изъ класной дверь вела въ спальню. ⁶¹ Какъ можно забыть и не любить время д тства! Разв можетъ возвратиться когда-нибудь эта чистота души, эта невинная, естественная беззаботность и эта возвышенная религіозносентиментальная настроенность, которыми я, не зная ихъ ц ны, пользовался въ д тств ? — Д ти идеалъ совершенства, потому что они им ютъ дв главныя доброд тели: невинную веселость и безпред льную потребность любви. — Бывало какъ заставитъ насъ прочесть молитвы, уложитъ насъ въ чистенькія постели Карлъ Иванычъ, вспомнишь или о томъ, что maman тогда-то плакала, или про несчастную свою исторію, которую разсказ[ывалъ] Карлъ Иванычъ, станешь жал ть и такъ полюбишь его, что увернешься въ од яльце и плачешь, плачешь. Господи, думаешь, дай ему счастіе и позволь мн показать ему свою любовь. — Гд т см лыя [?] молитвы, то чувство близости Богу. Гд т чистыя слезы умиленія? Он не сохли на щекахъ моихъ. Прил талъ Ангелъ Хранитель, утиралъ ихъ и нав валъ сладкія мечты нетронутому д тскому воображенію. Неужели жизнь такъ испортила меня, что нав ки отошли отъ меня ⁶² [11] восторги и слезы эти? — Съ другой стороны площадки была первая комната нашего дядьки, въ которой жилъ онъ, дядька, и лежали вс наши в щи какъ шкапъ съ платьями, колодки, вакса, самоваръ, охотничій снарядъ. Ник[олай] Д. былъ охотникъ и поэтому былъ пріятелемъ съ Карломъ Иванычемъ, который любилъ охоту и ходилъ часто, но убивалъ р дко. Карла Иваныча была

сл дующая комната. Въ ней была высокая постель, покрытая узорчатымъ ваточнымъ од яломъ, комодъ, столъ съ в щами: чернильница, вышитой кружочекъ, кошелекъ, зеркало и другой столъ, рабочій, на которомъ Карлъ Иванычъ клеилъ коробочки (работа, которую онъ очень любилъ и гордился оной) и по именинамъ дарилъ въ нашемъ семейств . Надъ постелью вис ли двое часовъ на кружкахъ и образъ Спасителя, шитой бисеромъ, работы особы, которую Карлъ Иванычъ не называлъ, но про которую съ улыбкой умалчивалъ. — Въ 7 ¹/ ₂вы встали, од лись и, по обыкновенію, пошли съ Карломъ Иванычемъ здороваться внизъ. Батюшка съ матушкой сид ли за чаемъ. Матушка разливала чай, она была въ какомъ-то серомъ [?] капот съ маленькимъ вышитымъ воротничкомъ и безъ чепца на голов ; она не зам тила насъ тотчасъ-же, видно было, что она ч мъ-то очень озабочена; она пристально смотр ла на кончикъ самовара и не поворачивала крана, изъ котораго текла въ чайникъ уже лишняя вода. Услышавъ громкое и обычное «съ добрымъ утромъ» Карла Иваныча она опомнилась и стала съ нами здороваться. У насъ въ семейств ц ловались ⁶³ рука въ руку. Какъ хороши были вс движенія матушки, какъ она ум ла придавать ц ну всякому своему движенію. Поц ловавши мою руку, она взяла меня за голову и откинула назадъ, посмотр ла и поц ловала еще разъ въ глаза. «Хорошо ли спали д ти, Карлъ Иванычъ? Я у васъ поздно вечеромъ [?] слышала, кто-то ходилъ, однако я посылала Машу, она мн сказала, что никого н тъ, а я слышала шаги имянно въ классной. — Это вы в рно Карлъ Иванычъ?»

[12] Б дный Карлъ Иванычъ, какъ онъ сконфузился! Я-же, о д тская невинность, сталъ разсказывать, какъ я вид лъ во сн , что будто Карлъ Иванычъ съ Марфой ночью взошелъ въ класную, взялъ тамъ забытую ермолку, заглянулъ къ намъ и пошелъ съ ней въ свою спальню. Карлъ Иванычъ загор лся, готовъ уже былъ и признаться въ гр х , какъ maman, начавшая съ удовольствіемъ слушать разсказъ моего сна, вдругъ удержала улыбку и спросила такъ естественно и такъ мило: — «Что вы были у папа, д ти? Володя, скажи папа, что, ежели онъ можетъ, чтобы зашелъ ко мн , когда на гумно пойдетъ, да пошли ко мн Никиту, ежели онъ тамъ». Въ то время, какъ maman это говорила съ видимымъ нам реніемъ перебить Карла Иваныча р чь, онъ, б дный, конфузился, а я неумолимо вопрошающимъ взглядомъ смотр лъ на него. Maman встала, подошла къ пяльцамъ, позвонила, вел ла убирать со стола, расположилась шить и сказала Карлу Иванычу съ улыбкой: «нынче, хотя и суббота, (она знала, что въ табельные дни мы повторяли вс зады, что составляло страшную даже невозможную работу) но отпустите д тей пораньше». Карлъ Иванычъ изъявилъ мычаніемъ согласіе, оглянулся на насъ, и мы пошли къ папа.

Пройдя комнату, такъ называемую, офиціанскую,мы взошли въ кабинетъ Папа. Онъ стоялъ подл письменнаго стола и, показывая на бумаги, запечатанные конверты, кучки денегъ, горячился и что-то толковалъ прикащику Никит Петрову, который на обычно[мъ] своемъ м ст , подл барометра, разставивъ ноги на приличное раз[стояніе], заложивъ руки назадъ и приводя за спиною пальцы въ движеніе т мъ быстр е, ч мъ бол е горячился [13] папа, спереди не выказывалъ ни мал йшаго знака безпокойства, но, напротивъ, выраженіемъ лица выказывалъ совершенное сознаніе своей правоты и вм ст съ т мъ подвластности. Папа, не отв чая даже на «съ добрымъ утромъ» Карла Иваныча и не оглянувшись (что тогда мн казалось необыкновенно дерзкимъ поступкомъ), сказалъ только, сд лавъ движеніе къ намъ рукою: «Сейчасъ, Карлъ Иванычъ, погодите д ти» и продолжалъ къ Никит : «Ахъ, Боже мой милостивой, что съ тобой нынче Никита», и папа дернулся плечомъ по привычк и слегка покрасн лъ. «Этотъ конвертъ со вложеніемъ 800 рублей»... Никита подвинулъ счета, кинулъ 800 и сказалъ: «слушаю-съ». Папа продолжалъ: «для расходовъ по экономіи, понимаешь? Деньги, которыя получатся изъ Хабаровки, подашь Княгин . Зд шнія доходы: за мельницу ты долженъ получить 400 рублей, такъ? Залоги должны поступить изъ казны 8,000, такъ?» Никита продолжалъ кидать на кости. «И вообще вс доходы съ Краснаго и съ Малаховки [?], за вычетомъ уплаты въ сов тъ пришлешь ко мн , теперь же въ контор у насъ 21,000, такъ?» Никита см шалъ счеты и положилъ 21 тысячу. «Эти деньги, исключая 1000 р., которыя ты употребилъ на жалованье себ и дворовымъ людямъ, я возьму съ собою. Этотъ же конвертъ ты знаешь?» Я посмотр лъ на надпись пакета. На немъ было написано: «Карлу Ивановичу Келеру». — Папа, должно зам тивъ, что я прочелъ то, чего мн знать не нужно, взялъ меня за плечо и показалъ мн направленіе прочь отъ стола, продолжая говорить. Я понялъ, что это и ласка и зам чаніе, поц ловалъ эту руку [14] и пошелъ къ дверямъ терасы, у которыхъ русачей повалкой, зажмуривъ глаза, на солнц лежала любимая борзая сука Милка. Я весьма сконфуженной сталъ гладить ее, думая совс мъ о другомъ. Отчего нынче мы были допущены присутствовать при занятіяхъ съ Никитою папа, на которые я смотр лъ тогда, какъ на что-то гораздо выше занятій дипломатическихъ кабинетовъ, какъ на занятія, недоступныя никому, кром папа и Никиты. Потомъ что бы значилъ этотъ пакетъ К[арла] И[ваныча]? Папа сказалъ: «прислать ко мн », стало быть онъ детъ. Куда? Надолго-ли? Сов щаніе-же продолжалось. Со стороны папа съ видимымъ нетерп ніемъ — онъ не любилъ говорить при чужихъ — онъ красн лъ и подергивался чаще и чаще. Никита же перем нилъ, наконецъ, выраженіе тупоумія, съ которымъ онъ считалъ нужнымъ слушать приказанія господина, какъ бы говоря: «Извольте говорить, языкъ безъ костей, но все это не такъ, а вотъ я вамъ скажу какъ», на выраженіе, обыкновенное Русскому челов ку, ума и см тливости и, см шавъ все на счетахъ, началъ: «Вы изволили говорить, въ сов тъ заплатить съ м льницы залоговъ и доходовъ. Мельникъ приходилъ, говоритъ: «Ради Бога повремените, помола не было, денегъ н тъ, несчастнымъ челов комъ сд лаете, дайте поправиться, я, дескать, буду еще вамъ плательщикомъ». И въ самомъ д л , сударь, ежели намъ его снять, найдется ли еще по той ц н . На счетъ залоговъ Секретарь Иванъ Аф[анасьевичъ] говорилъ мн [15] въ середу, что дескать доложи А.М., покуда не получится квитанція въ доставк , Журналъ составить нельзя. Я, хотя безъ вашего приказанія, приказалъ два воза муки насыпать въ городъ И[вану] А[фанасьевичу] свести воскресеньи, да Б ляева поблагодарить нужно. Богъ дастъ, черезъ м сяцъ и охлопочу, а въ Сов тъ сами изволите знать, срокъ 14. Новыхъ доходовъ до установки ц нъ трогать нельзя». Видно было, что у Никиты запасъ аргументовъ еще былъ большой, но Папа остановилъ его. «Я распоряженiй: своихъ не перем ню, но ежели въ полученіи будетъ задержка, тогда возьмешь въ сов тъ платить изъ Хабаровскихъ денегъ. Я Княгин самъ скажу». — Никита только сказалъ «слушаю-съ», но въ выраженіи голоса видно было торжество поб ды — ему только и нужно было. Хабаровка было одно изъ им ній матушки, и Никита любилъ, когда, случалось, въ пользу своего им нія папа бралъ изъ ея денегъ взаймы. — Отецъ мой во вс хъ случаяхъ жизни былъ челов къ нер шительной. — Онъ считалъ неблагороднымъ пользоваться деньгами женщины, которая его любила; брать деньги даже взаймы ему нельзя было, потому что онъ былъ игрокъ; вм ст съ т мъ онъ часто пользовался ими. Теперь, наприм ръ, предлагая этотъ разсчетъ Никит , онъ зналъ, что тотъ не найдетъ другаго способа устроить все, какъ взять изъ денегъ Княгини. — Ему нужно было, чтобы кто нибудь выказалъ необходимость сд лать это, и тогда уже сов сть его была покойна. Займы-же эти совершались очень часто и, разум ется, безъ платежа, потому что или отецъ [16] игралъ, или клалъ деньги на хозяйство, что онъ однако, надо отдать ему справедливость, всегда д лалъ очень д льно. — Окончивъ д ла съ Никитой, Папа обратился къ намъ. «Ну, д ти, въ посл дній разъ вамъ нынче учиться у Карла Иваныча, — нынче въ ночь демъ въ Москву: уже вы большіе ребята стали, пора вамъ серьезно работать и ут шать свою maman. Она теперь остается зд сь, и одна для нея будетъ радость — это знать, что вы умны, учитесь хорошо, и вами довольны».

Хотя по приготовленіямъ, которыя мы нед ли за дв могли зам тить, мы и догадывались, что должно случится что-нибудь особенное, но эта неожиданная новость ошеломила насъ. Володя, поц ловавъ руку Папа и помолчавъ немного, опомнился и сдержаннымъ голосомъ, за которымъ слышны были слёзы, передалъ порученіе maman. Вася разр велся. Я не двигался съ м ста, мн стало очень, очень жалко оставить maman, вм ст съ т мъ мысль, что мы стали большіе, и что я могу ут шить maman, пріятно пощекотала мое тщеславіе. «Ежели мы нынче демъ» — подумалъ я — «стало быть классовъ не будетъ, какъ я радъ; а впрочемъ лучше бы в къ учиться, да не оставлять maman и не обижать б днаго Карла Иваныча — онъ и такъ очень не счастливь».

Тысячи такого рода противор чащихъ мыслей мгновенно мелькали въ моей разстроенной голов , и я стоялъ, не двигаясь, съ большимъ вниманіемъ наблюдая быстрое движеніе пальцевъ Никиты... Сказавъ еще н сколько словъ съ Карломъ Иванычемъ, о положеніи барометра и приказавъ Никит не кормить собакъ, чтобы посл об да на прощаньи вы хать послушать молодыхъ гончихъ, папа противъ моего ожиданія отослалъ насъ учиться, [17] ут шивъ однако т мъ, что вечеромъ об щался взять на охоту. — Грустные и разстроенные, пошли мы подъ предводительствомъ еще бол е разстроеннаго Карла Иваныча, ожидавшаго отставки, учиться. — Ученье шло плохо. Одинъ Володя, который всегда былъ твердъ, хотя и не пов сничалъ по обыкновенію и былъ бл денъ, учился, какъ и всегда: вс старые діалоги повторилъ прекрасно и подъ диктовку сд лалъ только одну ошибку. Вася былъ такъ разстроенъ, что отъ слезъ, которыя безпрестанно набирались ему въ глаза, не могъ читать и отъ рыданій не могъ говорить, подъ диктовкуже отъ слезъ, которыя, падая на его тетрадь, м шались съ чернилами, над лалъ такихъ кляксъ, что ничего нельзя было разобрать, какъ будто онъ писалъ водою на оберточной бума г . — Карлъ Иванычъ, находясь сильно не въ дух , поставилъ его въ уголъ, твердилъ, что это упрямство, кукольная комедія, что надобно дать ему «шампанскую мушку» и требовалъ, что[бы] онъ просилъ прощенія, тогда какъ б дный мальчикъ отъ слезъ не могъ выговорить слова. —

Я, какъ и всегда, учился дурно, и поэтому не обратилъ на себя особаго вниманія Карла Иваныча, который безпрестанно ходилъ въ комнату дядьки, и мн слышно было, какъ онъ пов рялъ ему вс несправедливости нашего дома противъ него, и какъ не ум ли ц нить его услугъ и привязанности. —

Я сочувствовалъ его горю, и мн больно было, что два лица, которыхъ я люблю одинаково, — отецъ и Карлъ Иванычъ — не поняли другъ друга. Даже въ моихъ рукахъ в сы правосудія покачнулись бы на сторону Карла Иваныча. Въ кабинет же, который былъ прямо подъ нашими окошками, мн слышны были голоса папа и maman, которые говорили громко, что [18] р дко случалось съ maman. Теперь-же она говорила съ большимъ воодушевленіемъ и, какъ я могъ зам тить, про насъ. —

Впосл дствіи я узналъ отъ Мими, Любочкиной гувернантки, въ чемъ состоялъ этотъ разговоръ. —

Случалось мн слышать и читать, что по устройству дома, расположенію комнатъ какъ-то можно узнавать характеръ хозяина. Этого я не знаю и не ум ю, но что я всегда зам чалъ, такъ это отношенія двухъ людей между собою по расположенiю комнатъ, ежели они оба живутъ въ одномъ дом , въ особенности въ деревн . —

Когда живутъ мужъ съ женою въ одномъ дом , можно зам тить по расположенію дома, кто изъ нихъ первое лицо. По выраженію одного милаго остроумнаго французскаго писателя: Dans l’amiti'e, comme dans l’amour, il y a deux c^ot'es; l’un tend la joue et l’autre embrasse. ⁶⁴ Въ отношеніяхъ отца съ матерью первый подставлялъ щеку, а вторая ц ловала. — У кого на половин было больше окошекъ, были весел е комнаты, изъ чьихъ окошекъ былъ лучше видъ? чья прислуга была лучше пом щена? къ кому входъ былъ красив е и покойн е? отъ чьей половины были ближе фортепіанная, бильярдная, выходъ въ садъ? на чьей половин больше сиживали? гд принимались общіе гости? гд былъ каминъ? на чью половину приносили кактусъ Грандифлору, когда старый садовникъ объявлялъ съ приличною спокойною важностью, что завтра будетъ въ цв ту? къ чьимъ окошкамъ подводили м дв дя, и сбирались д ти и дворня? — Вс эти преимущества были на половин папа. Я ув ренъ, что никогда ни папа и т мъ м н е maman, [19] въ голову не приходило подумать объ этой несправедливости, даже сама maman, которая всему ум ла дать изящный колоритъ, безпрестанно придумывала новыя улучшенія на половин папа и никогда не думала о своей. — Отецъ мой деликатенъ, в жливъ, когда того требуютъ приличія, но того внутренняго безсознательнаго чувства н жной деликатности, которая бы указала ему на это, онъ не им лъ. Съ другой женщиной онъ, бывши такимъ же, какимъ и былъ съ maman, могъ бы называться самымъ внимательнымъ и н жнымъ супругомъ, но съ Maman онъ былъ грубъ, наприм ръ Maman р дко звала его къ себ — она боялась, не пом шать бы ему; онъ же всегда, когда ему было нужно вид ться и ему нельзя было идти самому. — Случалось, что онъ не сейчасъ приходилъ, когда maman звала его, и тогда она сама шла къ нему въ кабинетъ, боясь, не занятъ ли онъ или не огорченъ ли. Въ этотъ день случилось также — maman пришла сама къ нему, только что мы ушли.

Мн кажется, что отецъ д лалъ это сознательно, испытывая свою власть и приучая ее къ ней. Maman была благородно горда, и поэтому не тщеславна, онъ же только тщеславенъ. Поэтому никогда ни въ чемъ онъ не зад валъ ея гордости, а, напротивъ, уступалъ ей. Тщеславія же его она вовсе не зам чала, и они жили мирно.

— Что объявилъ ты д тямъ, mon cher? ⁶⁵ — спросила maman, ус вшись на диванъ.

— Да, очень огорчены б дняжки — и, усаживаясь опять передъ столомъ, съ котораго Никита, наконецъ, понявши вс приказанія, взялъ конверты, бумаги и деньги и скромно вышелъ: «Ну теперь, слава Богу, все кончилъ, остается только самое трудное, уговорить тебя успокоиться и не грустить».