Полное собрание сочинений. Том 26

Толстой Лев Николаевич

*№ 19.

Но гость не слушалъ.

— Откуда у тебя эта лошадь? — повторялъ гость перемнившимся голосомъ.

Хозяинъ оглянулся.

— Какая?

Онъ съ удивленіемъ замтилъ, что гость его съ измнившимся лицомъ смотрлъ на пгаго мерина, на которомъ халъ табунщикъ, и гладилъ рукою его костлявую голову.

— Да что ты? Этотъ одеръ-то? Да ну, табунная лошадь какая то!

— ⁷⁰ Нтъ, ей Богу, ну дв капли воды мой пгой. Ну дв капли воды мой Хлыстомръ, съ которымъ я въ 30-хъ годахъ видлъ столько горя и радости. — И онъ ласкалъ

его рукой. Хлыстомръ вроятно узналъ стараго хозяина, онъ закрылъ лвый глазъ, глядлъ однимъ правымъ и на правомъ глазу вка его нервически дрожала. Табунъ отдалился въ это время. Отъ того ли, что онъ отдалился, или оттого, что Хлыстомръ узналъ хозяина, но онъ попробовалъ заржать, чего онъ уже давно не длалъ.

— Видишь, узналъ! Постарли мы съ тобой, Хлыстомрушка! — грустно сказалъ гостъ и, шлепнувъ его большой рукой по крупу, пошелъ съ хозяиномъ разсматривать другихъ лошадей.

*№ 20.

но гость не слушалъ. Онъ смотрлъ на пгаго подъ табунщикомъ.

— Да, да, — говорилъ онъ разсянно. — Откуда у тебя пгашъ этотъ?

— Ты взгляни, — говорилъ хозяинъ, не отвчая, — ноги взгляни, струна...

— Да, да. Откуда у тебя пгашъ этотъ? — повторилъ гость. — Хозяинъ оглянулся.

— Этотъ одеръ-то? Купили гд то на ярмонк.

— Помнить, я теб говорилъ, —сказалъ гость, — про своего знаменитаго Холстомра, — ну дв капли воды, пжины такія же. Охъ, лошадь же была.

Холстомръ вроятно не узналъ стараго хозяина.

*№ 21.

Можетъ быть такіе ⁷¹ люди непріятны бываютъ, но ⁷² этотъ человкъ, сидвшій за чайнымъ столомъ, такъ очевидно былъ счастливъ и ⁷³ доволенъ своимъ счастьемъ, что сердце радовалось глядя на него, <несмотря на то, что у ⁷⁴ него была французская бородка съ хвостиками, а у ⁷⁵ нея такъ много ненужныхъ и некрасивыхъ брильянтовъ.>

*№ 22.

Онъ былъ одтъ въ военную шинель ⁷⁶ мундира коннозаводства. Военный пальто былъ все таки такой, какого бы никто себ не сдлалъ, кром богача, блье тоже. Часы были тоже англійскіе. Сапоги на какихъ-то чудныхъ въ палецъ толщины подошвахъ, очень можетъ удобныхъ для ходьбы по лондонской мостовой, но не для <мягкихъ> устеленныхъ листьями дорогъ русской деревни. Но ужъ, видно, такъ надо было.

*№ 23.

и добрые отъ счастья, особенно ухаживали за бднымъ Никитой. Видъ счастья его друга и молодой еще боле заставлялъ его обратившись къ своему прошедшему пасть духомъ.

*№ 24.

Онъ досталъ свою сигарочницу.— У меня есть очень хорошія, попробуй моихъ; и въ глазахъ его мелькнулъ опять страхъ и безпокойство: не подумалъ бы его юноша пріятель, что у него нтъ хорошихъ сигаръ.

Мари поторопилась отвернуться. Ей ужасно жалко было его. Она знала его еще во всемъ блеск и ежели бы только онъ захотлъ, могла быть и его.

— Нисколько. Вы сметесь надо мной, — сказала она и улыбнулась своей красивой доброй улыбкой.

*№ 25.

Хозяинъ разсказывалъ, наивно

и добродушно хвастаясь своимъ богатствомъ и не замчая, какъ больно это было его гостю.

*№ 26.

— Онъ прогорлъ, — сказалъ Серпуховской и опять испуганно посмотрлъ кругомъ. Онъ проигралъ Никит 120 тысячъ. — Что ты не играешь? — Нтъ. — Абаза чертовски играетъ теперь американскіе, знаешь? — Нтъ. Онъ разсказалъ ему. — Я ужъ не играю. Такое несчастье, не можешь себ представить! — Онъ замолкъ. Жена ушла. Онъ оглянулся. — Что жъ ты долго? — Да вотъ до бговъ самъ поведу, а потомъ за границу. — Будешь ужинать? — Какъ вы? — Мы ужинаемъ, только надо раньше. Фрицъ. Накрылъ столъ. Тоже съ штуками. Сифоны, куколки на пробкахъ. Она не вышла, хозяинъ все выбгалъ къ ней. — Нездоровится, знаешь, она беременна... За ужиномъ Серпуховской выпилъ много кром водки передъ ужиномъ. — Давай выпьемъ бутылочку.

*№ 27.

Онъ помолчалъ. Славный малый! — подумалъ хозяинъ и подлилъ ему вина. У Серпуховскаго были слезы какъ будто. Онъ видимо разсердился на себя, выпилъ. — Ну какой же рзве всхъ у тебя детъ? Нечего длать было, хоть и не хотлъ онъ отвта, а надо было отвчать. Хозяинъ отвтилъ. — Изъ молодыхъ кобылъ вчера прозжали безъ 5 секундъ. — Хорошо, только дв лошади бжали рзве. Д[обрый] и Полканъ. — Нтъ, братъ, не дв, a рзве Полкана и Добраго бжала моя лошадь, Хлыстомръ. Ты его не знавалъ у меня. Да что, ты былъ мальчишка. Хлыстомръ у меня былъ.

*№ 28.

— Обжитъ, вонъ у меня пгой заложенъ, я для рдкости у барышника купилъ, давайте кто хочетъ пари? Я предлагаю 1000 р. — Ну полно врать. — Я говорю пари, — сказалъ С[ерпуховской] тмъ тономъ увренности, силы и чистоты, которымъ онъ врно говаривалъ въ старину. — Съ кмъ хотятъ бгу. Вызвались Воейковъ и Сип., назначили день, пріхали на бгъ. Пустили Лебедя и моего. — Пять секундъ раньше пришелъ, 1000 р. выигралъ пари. Покупали у меня, не продалъ. — Точно такой, какъ твой пгой. Ушелъ спать одинъ и долго вспоминалъ ночь проигрыша и молодость и любовь.

Страница черновой рукописи 1885 г. «Холстомера».

(Размер подлинника).

Теперь умирать, хоть бы пришелъ кто нибудь. — Надо занять или поиграть или соблазнить ее. Ахъ я подлецъ! Подлецъ! вспомнилъ Шев. треплящимъ по плечу. Онъ зашелъ къ нему у него просить денегъ, и говоритъ: я подлецъ. — На другой день онъ ухалъ, денегъ было мало въ кошельк на стол.

*№ 29.

Серпуховской ходилъ взадъ и впередъ. Я подлецъ — застрлиться, нтъ. Водки.

*№ 30.

Позвольте цыганамъ продать. — Нтъ, собакамъ ржутъ же. Заржьте. Утро тихое, ясное. Табунъ пошелъ въ пол. Хлыстомръ остался, пришелъ страшный человкъ, повелъ его. Зарзали. Собаки рвутъ, кобель особенно. Лошади шарахаются.

Прошло нсколько мсяцевъ. Хозяинъ сказалъ жен: — Можешь себ представить, Серпуховской пьетъ запоемъ водку и болнъ такъ, что ему, говорятъ, не долго жить.

————

**[ДРАМАТИЧЕСКАЯ ОБРАБОТКА ЛЕГЕНДЫ ОБ АГГЕЕ.]