Полное собрание сочинений. Том 27.

Толстой Лев Николаевич

В записи от 7 апреля, видимо, как раз и идет речь о дополнении к «Послесловию», начиная от слов: «Но всё это общие рассуждения», стр. 88, строка 24, где говорится о том, что нельзя принижать идеал Христа до сил и возможностей среднего человека, не могущего вместить требования полного целомудрия. В дальнейшем шла работа над отделкой этой новой — пятой по счету редакции «Послесловия» с указанным дополнением. Записи об этой работе, закрепленной в рукописях №№ 17 и 19—23—в дневнике под 14, 17, 18, 20—24 апреля. 24 апреля записано: «Утро опять писал, окончил». Толстой торопился закончить работу над «Послесловием», чтобы передать ее Черткову через уезжавшего в Петербург И. И. Горбунова, переписавшего последние его копии и специально для этого задержавшегося в Ясной поляне на два лишних дня. (Черткову «Послесловие» посылалось с тем, чтобы он передал его переводчикам — англо-американскому Диллону и датскому Ганзену.) 25 апреля Толстой пишет П. Г. Ганзену: «Послесловие я опять перерабатывал, и кажется, что оно улучшилось. И кажется тоже, что я уже не в силах более его переделывать».

В

дневнике под 25—30 апреля Толстой в связи с «Послесловием» сделал еще такую запись: «К послесловию. Если же пал или пала, то знать, что искупления этого греха нет иного, как освободиться вместе от соблазна похоти и 2) воспитать детей — слуг Богу. 3) Тщеславие есть первое самое грубое орудие совершенствования — орудие против животной похоти. Но потом надо лечиться от лекарства. И это трудно. Боголюбие — больше не знаю». Но первый и второй пункт этой записи развиты в самом начале работы над последней редакцией «Послесловия»: пункт же третий в тексте «Послесловия» не находит себе соответствия.

Дополнение к «Послесловию» написано было, видимо, как возражение Черткову и другим корреспондентам Толстого, говорившим о необходимости указать для большинства людей, не могущих итти по пути абсолютного целомудрия, законность нравственного брака. Уже после того, как это дополнение было начерно написано, Толстой получил от Черткова большое письмо, датированное 12-м апреля, в котором еще раз подробно аргументировалась необходимость такого компромиссного решения вопроса (АТ). В ответ на это письмо Толстой написал Черткову 18 апреля: «Получил ваше письмо и читал с начала ^[374]и со всем сказанным вполне согласен, но еще кое-что нужно» (AЧ). Однако, несмотря на заявленное согласие с доводами Черткова, он, очевидно еще раз обдумавши вопрос, не изменил своей точки зрения на существо брака. Отвечая на письмо Толстого, Чертков писал: «Пожалуйста, пришлите мне поскорее какое-нибудь окончание «Послесловия» в смысле содержания моего письма, с которым вы согласны. Оба переводчика — англо-американский Диллон и датский Ганзен хотят на этих днях отослать «Послесловие» в том виде, в каком привез его сюда Ганзен. Поторопитесь же прислать мне хоть полстранички или несколько строк, принимающие во внимание законность нравственногобрака для тех сотен миллионов современных людей, которые еще не поднялись до уровня возможно более целомудренного брака. Если вы этого не сделаете, и «Послесловие» разойдется по миру без этой прибавки, то миллионы современныхлюдей, еще живых во плоти, будут оттолкнуты от жизни Христа, а не привлечены к ней» (АТ).

Вместе с рукописью «Послесловия» Толстой передал Черткову через И. И. Горбунова письмо от 25 апреля, в котором просил Черткова не сердиться за свои вины перед ним. Одна из этих вин — «то, что я не мог в «Послесловии» сделать то, что вы хотите и на чем настаиваете, как бы реабилитацию честного брака. Нет такого брака. Но, впрочем, вы увидите» (AЧ). Далее Толстой пишет: «Я не то что доволен послесловием. И форма изложения, и порядок, и мера всё неверно, но мысли, высказанные там, верны, искренни, и я с величайшим напряжением и радостью открывал их». Письмо заканчивается припиской: «Послесловие не присылайте больше мне. Я думаю, что теперь я только буду портить. Если что нескладно, исправляйте с Ваней». ^[375]

После того как рукопись «Послесловия» была отослана в Петербург, Толстой решил сделать в ней еще две поправки. В письме к Черткову от 4 мая 1890 г. он писал: «В послесловии вычеркните слова «как говорит Матью Арнольд», если помните, где они стоят, и успеете. То же и насчет начала хотел вас просить решить: какое оставить начало — прежнее или теперешнее. Теперешнее как будто нескладно» (AЧ). Слова «методе, как говорит Матью Арнольд» следовали после слов: «а в развитии способа руководства людей», стр. 86, строка 13. Что же касается упоминания о начале, то под «теперешним» нужно понимать начало в диалогической форме: «Читали ли вы последнюю повесть Толстого?» и т. д., написанное в самом раннем автографе, затем упраздненное и замененное другим, более кратким: «Я получил и получаю много писем» и т. д. и потом вновь восстановленное. «Прежнее» начало, таким образом, — то, которое читается в предпоследней редакции «Послесловия»: «Я получил и получаю много писем» (подробнее см. в описании рукописи № 24).

Сделав в тексте «Послесловия» поправки, о которых просил Толстой, Чертков послал Толстому список рукописи № 23. В сопроводительном письме от 11 июня 1890 г. он писал: «Посылаю вам, наконец, список вашего «Послесловия» с теми поправками, которые вы просили меня внести в открытом письме» (АТ). ^[376]Это, видимо, тот список, от которого сохранился всего лишь один лист, описанный под № 24. Как указано в описании рукописей, текст списка «Послесловия», переписанного рукой С. А. Толстой (рукопись № 25), содержа в себе несколько ошибок и пропусков, сделанных явно по рассеянности, заключает в себе, по сравнению с последней дошедшей до нас авторизованной рукописью «Послесловия», много разночтений, большей частью словарных, которые являются намеренными. Мы не имеем оснований думать, что они являются результатом вмешательства Черткова: во-первых, Чертков никогда не делал в рукописях Толстого сколько-нибудь существенных исправлений, даже словарных, не санкционированных Толстым, во-вторых, в письме Черткова от 11 июня прямо говорится о том, что им сделаны лишь те поправки, о которых Толстой писал в открытом письме, т. е. в письме от 4 мая. Нет также никаких оснований предполагать,

что поправки были сделаны С. А. Толстой. Остается решить, что они были сделаны самим Толстым после того, как получен был список, присланный Чертковым, т. е. после 11 июня, и, вероятно, в этом самом утраченном, кроме первого листа, списке. (Другого списка последней редакции «Послесловия» в Ясной поляне не было, и М. Л. Толстая в своем письме потому то и просила Черткова поторопиться выслать список с последней авторизованной рукописи, увезенной в Петербург И. И. Горбуновым.) Судя по дате, проставленной С. А. Толстой на обложке списка, сделанного ее рукой и сданного в набор (рукопись № 25), последние исправления в тексте «Послесловия» сделаны были Толстым не позднее 23 ноября 1890 г. Исправления эти однако не настолько существенны, чтобы в связи с ними можно было говорить о новой редакции «Послесловия».

Значительно ранее, чем «Послесловие» было отделано, оно стало распространяться в рукописных, литографированных и гектографированных списках в предпоследней, четвертой редакции, датированной 6 апреля 1890 г. — частью отдельно, а большей частью в соединении с предпоследней, восьмой редакцией «Крейцеровой сонаты». Все эти списки восходят к копии, привезенной П. Г. Ганзеном из Ясной поляны в Петербург и в большей или меньшей мере заключают в себе искажения текста предпоследней редакции «Послесловия». По одному из таких списков «Послесловие» в этой редакции было напечатано вместе с текстом «Крейцеровой сонаты» в предпоследней, восьмой редакции — в Берлине (Stuhr’sche Buch und Kunsthandlung). На обложке значится: «Граф Л. Толстой. Крейцерова соната, с послесловием автора. Новое издание, пересмотренное и исправленное А. Н.» и т. д. (см. выше, стр. 590).

В последней редакции, без цензурных пропусков, «Послесловие» впервые напечатано отдельным изданием в Берлине: «Послесловие к «Крейцеровой сонате». Издание по исправленной рукописи последней редакции». Берлин, 1890, Вальтер Циммерман, и в соединении с «Крейцеровой сонатой» — во втором издании повести берлинского библиографического бюро, Берлин, 1890, и в издании М. К. Элпидина, Женева, 1890. Все эти издания восходят к исправленному в последний раз Толстым, но не дошедшему до нас авторизованному тексту «Послесловия». Судя по тому, что в этих изданиях отсутствует большая часть ошибок, сделанных по рассеянности в списке С. А. Толстой (рукопись № 25), посредствующим звеном между последней, не дошедшей до нас авторизованной рукописью «Послесловия» и текстом этих изданий был не этот список, а какой-то другой или другие, более исправный или исправные, чем список С. А. Толстой. Тексты «Послесловия», напечатанные во втором издании берлинского библиографического бюро и в издании М. К. Элпидина, совершенно совпадают друг с другом, в тексте же отдельного издания есть по сравнению с двумя предыдущими несколько словарных разночтений, объясняемых, видимо, тем, что оно восходит не к тому списку, к которому восходят первые два издания.

Судя по записи С. А. Толстой в ее ненапечатанной автобиографии «Моя жизнь», «Послесловие» первоначально предполагалось напечатать в журнале «Вопросы философии и психологии». Софья Андреевна записывает в октябре 1890 г.: «Послесловие к «Крейцеровой сонате» было отослано в Москву, и Михаил Александрович Стахович писал, что журнал «Вопросы философии» заручился обещанием цензурного комитета пропустить «Послесловие». Об этом особенно хлопотал князь Цертелев». ^[377]Среди писем к Толстому Н. Я. Грота, редактора журнала «Вопросы философии и психологии», хранящихся в АТ, нет таких, в которых шла бы речь о «Послесловии». Но весьма вероятно, что «Послесловие» предположено было напечатать в этом журнале: еще в письме от 26 сентября 1889 г. (АТ) Н. Я. Грот просил Толстого дать ему для журнала «Крейцерову сонату». Что помешало «Послесловию» появиться в «Вопросах философии и психологии», мы не знаем, за неимением данных. В конце концов «Послесловие» в отношении печатания разделило судьбу «Крейцеровой сонаты» и в России впервые появилось в тринадцатой части сочинений (М. 1891 г.) (Подробнее см. выше, стр. 593—595). Здесь оно напечатано, как сказано выше, по неавторизованному списку, написанному рукой С. А. Толстой (рукопись № 25) и заключающему в себе ряд явных ошибок, сделанных переписчицей по рассеянности. Корректура «Послесловия» правилась С. А. Толстой без участия Толстого, и в ней исправлены лишь явные ошибки, попавшие в рукопись, но и пропущено несколько опечаток. В печатный текст не попал ряд мест, в списке отчеркнутых или взятых в скобки красным карандашом. Вероятно, эти отметки рискованных в цензурном отношении мест сделаны были С. А. Толстой. Думаем так потому, что вместо взятых в скобки слов «церковного, ложно называемого христианским», стр. 85, строка 13, ее рукой написано «и других». Вероятно, также С. А. Толстой в корректуре по цензурным соображениям были исключены слово «единственный» во фразе: «правительства, единственный смысл которых», стр. 79, строки 18—19 и слова «крестись и причащайся», стр. 85, строки 10—12, а слова «совершается за деньги духовенством известная церемония», стр. 87, строка 14, исправлены на «совершается духовенством известный обряд».

В дальнейшем во всех изданиях сочинений Толстого, принадлежавших С. А. Толстой, до двенадцатого издания 1911 года, текст «Послесловия» перепечатывался механически, с исправлением лишь нескольких второстепенных опечаток. Лишь в двенадцатом ее издании больше половины ошибок, допущенных Софьей Андреевной по рассеянности, было исправлено, но все пропуски, обусловленные цензурными соображениями, сохранились и в этом издании. Здесь, кроме того, увеличено количество абзацев. Текст «Послесловия» в издании сочинений под редакцией П. И. Бирюкова представляет собой перепечатку текста двенадцатого издания.