Полное собрание стихотворений

Кленовский Дмитрий Иосифович

72

Н. С. Гумилеву

Как валежник сухие годы Под ногою хрустят мертво, Волчьей ягодою невзгоды Обвивают истлевший ствол. И сквозь голые сучья небо - Словно треснувшая слюда. Все чужое: краюха хлеба, Сеновал, скамья и вода. Дай мне руку! Как никогда ты Мне, учитель, нужен сейчас, В час бессмысленнейшей расплаты, В обнаженный, как череп, час. 1945

73. Двойник

Я стою у своего же дома, И я вижу, как в моем окне Свет горит и силуэт знакомый Иногда мелькает на стене. Это я брожу там до рассвета, Говорю с собою наяву, Письма жгу

и мертвого поэта На свиданье страшное зову. Темнота на улице безлунной, Лишь одно окно слепит и жжет, И на нем решеткою чугунной Стынет рамы черный переплет. Я давно уж сам себя покинул, Через свой порог перешагнул, Я давно уже из сердца вынул Ржавой жизни жесткую иглу. Но остался жить на этом свете Меж бессонниц, призраков и книг, За меня перед людьми в ответе, И чужой и близкий мне двойник. Он тоскует. Он напрасно множит Обреченные уже пути. Он ломает руки и не может Ни остаться в мире, ни уйти. И не знает он, что близко где-то Я стою сейчас на мостовой, Богом и прощенный и согретый, Навсегда свободный и живой. Чем теперь могу ему помочь я? Забрести лишь разве на огонь, Да на лоб горячий злою ночью Положить прохладную ладонь? Но меня всегда невольно тянет, Как преступника в забитый дом, Подглядеть, когда ж он перестанет И бродить и плакать за окном. Может, он уж раздобыл в дорогу Непахучий белый порошок И, тая смертельную тревогу, Делает мучительный глоток? Подожду я, улицу померю, А когда затеплится рассвет, Постучусь я у знакомой двери И узнаю, жив я или нет? Если нет - не надо будет боле Ни следить, ни слушать, ни жалеть, И уйду я свежим ветром в поле - Золотой пшеницей шелестеть... 1947

74. Чужие

Мы нехотя бродили по дорогам За это к нам неласковой земли, И потому, наверно, так немного Земного счастья в сердце сберегли. Мы здесь чужие. Нам ничто не любо, - Деревья только, скалы, облака, Гекзаметра серебряные трубы Да тихий лад пастушьего рожка. Куда идти? Последний вечер тает, Последние малиновки поют, И время только смерть нам предлагает - Нестрашный, но неверный свой приют. 1946

75

На сухом полотне заката - Сок вишневый и бирюза. Отожгло, отошло куда-то... Можешь снова открыть глаза. Можешь вновь в колеях дорожных Оброненную жизнь искать, Терпеливо и осторожно Можешь пыль шевелить опять. Только что подберешь ты, нищий, На распутьи пустых дорог? Разве вечером ты отыщешь, Что с утра ты не уберег? И одно лишь тебе осталось: Сесть на камень и молча ждать Отпускающую усталость - Смерти горькую благодать. 1946 

76

В этом доме мы с тобою жили, До него свой дотянув возок. Здесь мы с безнадежностью дружили, Нищее богатство сторожили, Берегли вечерний огонек. Сторож бродит по небу двурогий, Стынет в речке мертвая вода, Черный вестник медлит на пороге... И не будет более дороги Нам с тобой отсюда никуда. 1946

77

В осадке жизни, выпитой до дна, Уже совсем не чувствуешь вина - Лишь оцета в нем вяжущая прелость. И для того она тебе дана, Чтоб больше пить тебе не захотелось. 1949

78. Лишний

Как собака из лужи пьет, По колючим помойкам рыщет - Так и он свою жизнь живет, Свое нищее счастье ищет. Знает трусость и знает злость, Знает, жгучее раз от разу, Как прекрасна простая кость, Кем-то вываренная до отказа. А умрет он, как клячи мрут На ноябрьской

крутой дороге: Напоследок лишь отпрягут Да немного откатят дроги. Сунут сена ненужный клок К морде, тронутой пеной алой, Да шлею под шершавый бок... Пожалеют еще, пожалуй! И останется лишь дымить Лужа крови в снегу дорожном... Скажешь: можно ль так жизнь прожить? И оказывается - что можно. 1947

79. Предсмертное

Мы чтили волю Господню, Зачем же Он нас отверг? Несешь свою жизнь сегодня, Как свечку в Страстной Четверг. Ладонями заслоняешь, Не разгибаешь плеч, Не дышишь, едва ступаешь, И знаешь - не уберечь! Все злей и бесповоротней Давно обреченный путь, И каждая подворотня Грозит мою жизнь задуть. И страшно будет и просто: Мгновенье - и без борьбы В руке на копейку воска, Огарок моей судьбы. А что перед Божьим ликом, Волнуясь, она цвела, Внимала словам великим, Сама их шептать могла, Что луч ее хоть неярок, Но все же сиял во тьму, - Холодный найдя огарок, Не вспомнят и не поймут. Лети же, мой пламень малый, Обидам кончая счет, Беспомощный и усталый, В провалы мирских пустот! 1945

80. Дунайская зима

Припорошены снегом ели, Ручеек звенит подо льдом... Не томись, не считай недели, А живи себе еле-еле, Ледяной свой лелея дом. Ах, иного ты не построишь! Да и нужно ли? Все равно Этим сердце не успокоишь, Не согреешь и не укроешь - Будет зябнуть всегда оно. Так прими же, благослови же Эту россыпь богатств скупых, Этот край, что отныне ближе Весен в Риме и зорь в Париже - Никогда не жалей о них! Он дается тебе в забвенье Пестрой жизни веретена: Вдохновенья и нетерпенья, Пиршеств духа и чувств смятенья - Весь прохлада и тишина. Подчинись его ласке строгой, Завтра той же, что и вчера, Поброди, помечтай немного, И домой отыщи дорогу. Вечереет уже. Пора. 1945

81. Болдинская осень

Я мертвым был. На тройке окаянной Меня в село безвестное свезли, И я лежал в могиле безымянной, В чужом плену моей родной земли. Я мертвым был. Года сменяли годы. Я тщился встать и знал - я не могу. И вдруг сейчас под легким небосводом Очнулся я на голубом снегу. Ужели спала с глаз моих завеса, И я могу с сухого снега встать, И выпал пистолет из рук Дантеса, И бег мгновений обратился вспять? И вот иду я узкою тропою, Лицо свежит неторопливый дождь, И Болдинская Осень надо мною Златит листву у придунайских рощ! 1945

82. Нищая весна

Я бродил по талым косогорам, Мартовскую слушал тишину, И в кустах над ручейком нескорым Повстречал я Нищую Весну. Шла она почти совсем нагая, Кутаясь в туманы и дожди, Осторожно ветки раздвигая И пути не зная впереди. Но уже каштановые пряди Золотом сквозили на ветру, Но уже прибавился в наряде Пролесок, расцветший поутру. Подошла ко мне и застыдилась, Руки уронила и ждала, Только быстрым взглядом заслонилась, Но прохладных губ не отняла. Я сказал ей: пусть тебя другие И умытой и нарядной ждут, Косы заплетающей тугие Майским днем в сиреневом саду! Ты мила мне именно такою: Неуверенной в себе самой, С незаплетенной еще косою, С удивленных глаз голубизной. И беспомощной, и виноватой, И не знающей, вперед спеша, Что сегодня утром для меня ты Первым поцелуем хороша! 1945